«Поэтический спектакль – прекрасный жанр!»

В июле Дина Фиалковская жила и работала в отеле «Крона», выиграв конкурсный отбор в писательскую резиденцию СФО. Она приехала в Бердск завершить небольшую поэму о 90-х «Голодная ночь» и поработать над книгой детских стихов «Песни Матушки Гусыни».

Родилась в Томске в 1970 году, в Иркутске окончила школу. С 1989-го по 1992 год жила в Петербурге, потом переехала в Москву, где получила высшее образование на филфаке МГУ. Вернувшись в Иркутск, окончила магистратуру ИГУ по специальности «Лингвокриминалистика». В 2016-м стала финалистом конкурса «Король поэтов» на Байкальском поэтическом фестивале им. А. Кобенкова. Первый стихотворный сборник «Выхожу на свет» издала в 2018-м, а годом позже вошла в лонг-лист конкурса «Эмигрантская лира». Работает редактором литотдела детского журнала «Сибирячок», делает лингвистические экспертизы, занимается переводом стихов.

– Бытовые условия в «Кроне» – подходящие для писательской работы?

– Отель – это не литрезиденция. Писателю нужны стол и стул, а в номерах другая мебель. К тому же мы регулярно переезжали с места на место, но практически нигде не было звукоизоляции, слышно каждое покашливание.

В «Кроне» я не только писала, но и лечила спину. Отдала бердским специалистам больше 10 тысяч рублей – но этих денег не жаль, мне сильно полегчало. Разработала новый для себя режим дня: после завтрака – тренажёрный зал, процедурный кабинет, после обеда – аквацентр. Если не размяться, трудно писать. В процессе физических упражнений обдумывала текст. После работы на ноутбуке обязательны прогулки – они делают голову ясной. Для раскачки показала коллегам свои наработки по обеим будущим книгам. Удалось разглядеть композицию поэмы. Что-то выкинула, где-то перебросила строчки…

– Где проще выживать поэту – в мегаполисе или в келье?

– Келья – место для монаха. В мегаполисе поэт не пропадёт.

– Несколько вопросов о писательской «кухне». Ощущаете ли такую субстанцию, как «предстихи»? Из чего она состоит?

– Появляется какой-то напев, неясная мелодия, и я её про себя повторяю… Или какой-то ритм. Иногда приходится вытаскивать себя из дому и гонять по улицам, чтобы под аккомпанемент шагов сложился текст. Шагаешь и думаешь, и постепенно мысли укладываются в нужный размер. Такой способ стихосложения.

– Составляющие поэта – любовь к языку, чувство прекрасного, наблюдательность, отзывчивость. А что ещё?

– Дерзость. И трепет. Причём они должны быть в одной упряжке, как говорил Сократ.

– Интересна ли вам как поэту новая территория – переводы, проза?

– Когда мои дети были маленькими, я увлеклась стихотворными переложениями с английского. Сейчас мы с друзьями делаем книжку для детей, в которой будут опубликованы около 60 моих переводов «Песен Матушки Гусыни». Что касается прозы, пока нарабатываю навык, осваиваю малую форму, так называемые прозаические миниатюры. Это тексты на разные сюжеты из жизни, по объёму равные большому посту в социальных сетях. Собственно, моя малая проза и началась с таких постов.

– Графоман – кто говорит: «Пишу не хуже других!» А для вас это кто? Чем опасно сообщество графоманов?

– Не слышала, чтобы графоманы так говорили. Истинный графоман не способен рефлексировать по своему поводу, считая, что он прекрасен сам по себе. И всё, что создаёт, прекрасно и вне критики. Настоящий графоман – это тот, кто пишет, но не развивается как автор.

Творчество – не ради тщеславия. Ты просто ощущаешь сильный внутренний толчок к написанию текста, призванного изменить мир.

– Что такое оптимизация усилий для писателя?

– По-моему, оптимизация – это элементарная возможность оставаться одному, в тишине, некоторое количество свободы, понимание и уважение близких, которые живут с тобой под одной крышей. А то зачастую бывает так: «Он сел писать – и сразу взят на мушку…»

– Умение грамотно излагать свои мысли необходимо только для высокой культуры спора – согласны?

– Грамотно излагать свои мысли – это прекрасно. Любой текст должен быть связным, логичным, прагматичным – тогда он будет выполнять свою задачу. Русский язык стремительно меняется: в него активно приходят заимствования, смайлики, новые грамматические конструкции. Но это нормальный процесс. Не думаю, что случится какая-то катастрофа.

– Вопрос о неоднородности культурного зрительского сообщества. В театрах и филармониях аншлаги – в отличие от выставочных залов и мест, где проводятся литвечера. Как приобщить к поэзии театралов?

– Поэтические спектакли – прекрасный жанр. Например, в иркутском ТЮЗе есть постановка «Я тоже БЫЛА, прохожий» – фантазия по мотивам стихотворений Марины Цветаевой. Певица Анна Климашевская удачно сочетает в своих концертах музыку, вокал, чтение стихов и визуальный ряд – отличное решение. Стихи исполняются с музыкальным сопровождением, напеваются на известные мотивы, вставляются прямо в песенные тексты как большая цитата, обыгрываются артистами…

– На какой возраст рассчитан журнал «Сибирячок»? В чём специфика вашей работы там?

– Журнал рассчитан на детей до 12 лет, и одна из трудностей работы заключается в том, чтобы он был интересен и дошкольникам, и пятиклассникам. Отбирая стихи, прозу, краеведческие статьи, сказки, приходится следить за этим «возрастным балансом» в каждом номере. Очень много приходится читать, как и всякому редактору, и, что самое печальное, много приходится читать слабых текстов. До самоизоляции мы проводили презентации новых номеров в школах и музеях. В пандемию не хватало живого общения.

– В известной строчке Заболоцкого «Душа обязана трудиться!» на какое слово ставите ударение?

– Насколько я помню, в детстве ударение явно ставилось на слове «обязана». Видимо, потому что нас так воспитывали. А теперь для меня это стихотворение, как и многие другие тексты того времени, несколько стёрлось и потеряло актуальность.

– Какого памятника не хватает Иркутску?

– Я к этому равнодушна. Но памятник Сибирячку и героям нашего журнала очень нужен. Там могли бы собираться и дети, и взрослые, авторы – известные и начинающие – читали бы стихи, праздники проводили, делали презентации новых номеров…

– Напоследок – шутливый вопрос. Представьте: летят в самолёте прозаик, поэт, драматург, переводчик, критик. А на всех только два парашюта. Кому бы их выдали?

– (после паузы) Если я сама там, то я – поэт, прозаик и немного переводчик. Если второй пассажир – драматург и критик в одном лице, то моя совесть спокойна.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива Д. Фиалковской