«За всё надо платить!»

Вот-вот увидит свет жизнеописание одного из самых ярких отечественных прозаиков – Евгения Попова. Биографом выступил московский поэт и критик Михаил Гундарин.

Евгений Анатольевич ПОПОВ родился 5 января 1946 года в Красноярске. Прозаик, эссеист, драматург. Лауреат премий «Триумф», «Большая книга», «Венец» и др. Заслуженный работник культуры РФ. Президент Русского ПЕН-центра. Председатель жюри международной премии им. Ф. Искандера. Автор книг «Веселие Руси», «Самолёт на Кёльн», «Накануне накануне», «Подлинная история «Зелёных музыкантов», «Плешивый мальчик», «Арбайт. Широкое полотно», «Аксёнов» (в соавторстве с А. Кабаковым) и мн. др.

– Казалось бы, книгу о Попове мог написать сам Попов! Но этого не произошло. Как так?

– Описывать свою жизнь – крайне сложно. Можно удариться в пафос, что-то присочинить… Поэтому я легко согласился на предложение Гундарина стать героем его книги. Всё лето общались по телефону, скайпу, он постоянно присылал фрагменты на сверку…

В новом тексте он проявил свои лучшие писательские качества. Кроме того, Гундарин – замечательный журналист. Всё, что я ему рассказал, он воплотил блестяще. У меня не то чтобы нет к нему никаких претензий – я очень рад. Михаил ещё и интересное название книги придумал, отсылающее нас к знаменитому роману Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо: «Солнце всходит и заходит. Жизнь и удивительные приключения Евгения Попова – сибиряка, пьяницы и знаменитого писателя».

– Сдаётся мне, ваша жизнь столь удивительна и разнообразна, что Гундарин не раз восклицал: «Нельзя объять необъятное!» А что не вошло в книгу?

– Конечно, интересных случаев было раз в десять больше! Но книга не может быть безразмерной, в ней и так 20 с лишним авторских листов… С другой стороны, я не вижу там особых лакун. И потом, понимаете, приключения молодых людей очень часто дублируются (улыбается): влюбился в девушку – та не дала – выпил водки – подрался – попал в милицию…

– …и написал стихи или рассказ!

– Именно! Так и делалась литература. Мне рассказывал режиссёр Вадим Абдрашитов, что однажды Шукшин, получив гонорар, тянул по коридорам общежития ВГИКа ящик водки – как бурлак, на верёвке, со страшным грохотом… Антипод Шукшина Василий Павлович Аксёнов как-то умудрился попасть в вытрезвитель – и эту сцену затем описал в романе «Ожог».

– Вы неистощимы на юмор – и в жизни, и в творчестве.

– Это не юмор – это наша жизнь. Академик Лихачёв отмечал, что русская смеховая культура традиционно сильна. Вспомните рассказы Лескова, к примеру. Итальянцы мне предложили однажды выступить с докладом «Рассказчики и юмор», сказали, что можно взять кого угодно – Зощенко, Хармса… Нет, говорю – Солженицына хочу! И взял за основу «Архипелаг ГУЛАГ» – там бездна смешного. Вспомните хотя бы разговор с марксистом в поезде. Ему говорят: посмотри, как всё плохо – поля не убраны, сарай прогнил. Тот отвечает: это временные недостатки! А как начальник лагеря в отсутствие лошади ехал перед зэками на козле… Вы только представьте эту сцену!

– Видимо, сказывается и ваш лёгкий характер. Тот же Кабаков рисовал мрачную картину русской жизни…

– Но он же и говорил: «Всё не так хорошо, как хотелось бы – но и не так плохо, как могло бы быть!» А Михаил Гундарин в первой главе книги отмечает, что в Сибири всегда жили более вольно, чем в других местах России, и свободомыслия там больше – это факт.

– Как складываются ваши отношения с миром кино? Кому доверили бы экранизировать вашу прозу?

– А никак не складываются! В 90-е годы пара вгиковцев сняла учебные работы по моим рассказам. Но вообще с некоторыми людьми из мира кино я дружу: с Вадимом Абдрашитовым, Сергеем Соловьёвым, Андреем Смирновым… Но до полного метра дело у нас не доходило.

Гундарин раскопал, что по какому-то моему рассказу снят фильм в Болгарии. Но подробности лучше у него спросить. Так сложилось, что больше сотрудничаю с театрами. К примеру, Генриетта Яновская в московском ТЮЗе поставила пьесу «Плешивый мальчик», которую я написал 45 лет назад! Удивительно, где она её нашла – у меня не сохранилось ни одного экземпляра… В 1972 году написал эту пьесу для МХАТа, с тех пор она гуляла по театрам, пока не попала в руки Яновской.

– А почему вам отказал Ефремов?

– Он мне сказал: «Женя, мы только что выпустили «Утиную охоту». На сдаче кто-то из чиновников, принимающих спектакль, не выдержал и вырубил свет! Приглашённые зрители разбрелись по театру в темноте, как раки. А у тебя в пьесе не одно, а два самоубийства, всяческие издевательства над советской властью, слесарь-алкоголик собрался бежать в Париж…»

– Андрей Смирнов снова ставит фильмы, играет заметные роли – на премьеры приглашает?

– Да. Мне очень нравится его картина «Жила-была одна баба»! Я видел полный вариант из четырёх серий. Либеральная общественность фильм не приняла – но это её проблемы. И смирновский «Француз» хорош.

– Вот уже многие годы писатель на телеэкране – редкий гость. Какую передачу согласились бы вести?

– Вы знаете, последний раз телевизор смотрел лет пять назад! Как ни включу – вижу мерзкие рожи… Поэтому ни в какой программе не хочу участвовать. Мне интересно сниматься для ютуб-каналов, 1-2 раза в месяц выступаю на разные темы.

Наше телевидение давно потеряло авторитет. Как-то даже неприлично иметь к нему отношение.

– Писательское счастье – это ежедневное вдохновение или любовь миллионов?

– Любовь миллионов – это Маркс, Ленин, Гитлер и Сталин. Ежедневное вдохновение – нонсенс. Писать надо всегда, а не вдохновения дожидаться. Писательское счастье – это когда вкалывал весь день, а потом лёг в постель и заснул.

– Бывает так, что замыслы есть, но реализовать их вечно что-то мешает…

– А я считаю, что никто не может помешать писателю быть писателем. Он лишь сам себе может помешать. Да, некоторые авторы часто сетуют на трудности жизни: не печатают, денег не хватает, жена пилит… Да, и меня много лет не печатали – было очень неприятно, противно, мерзко. Но, как говорили алданские бичи, «ну и что теперь, обосраться и не жить?» Неси свой крест, если ты писатель. Пиши в стол – или ищи возможности пробиться. Когда нас не печатали, мы организовали альманах «Метрополь» (сборник неподцензурных текстов известных литераторов эпохи «застоя» – В. Высоцкого, Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского, Е. Рейна, Г. Сапгира и др. – Прим. ред.).

– И за это вам крепко потом прилетело!

– Да, меня потом стали таскать на Лубянку – допрашивать, прессовать. Но как-то всё обошлось с Божьей помощью. Опять же – ну и что? За всё надо платить.

– Слушайте, это же про вас поговорка: «Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть»!

– О, я не слышал такую. Правильная поговорка.

– Если бы встретили себя 20-летним, что бы сказали? Может, от чего-то предостерегли?

– (после паузы) Сказал бы: «Живи, как хочешь!»

Юрий ТАТАРЕНКО