Сюжеты дарит сама жизнь

В этом году в издательстве «Эксмо» вышел новый роман петербургского прозаика Марии АНУФРИЕВОЙ «Доктор Х и его дети». Ранее он был опубликован в журнале «Дружба народов», вошёл в длинный список «Большой книги – 2018», отмечен премией им. Н.В. Гоголя.

– С этим романом вы победили в номинации «Крупная проза» премии Гоголя. По вашему мнению, в чём перекликаетесь с классиком?

– Не уверена, правильно ли выносить вердикты самой себе, но, наверное, вниманием к маленькому человеку, который только кажется таковым, на самом же деле глубок, сложен и трагичен. А вообще в стране, давшей миру Достоевского, Толстого и Гоголя, уж если не мыслить нынешними государственными границами, очень нескромно и даже как-то немного глупо ничтоже сумняшеся называть себя писателем и уж тем более мнить, что перекликаешься с классиками. Всегда несколько неловко, когда рядом с моим именем ставят слово «писатель». Мне кажется, прозаик, литератор – более правильное именование того, чем занимаются многие ныне пишущие люди.

– Как известно, Пушкин дарил сюжеты Гоголю. А вы получали такие подарки?

– Скорее, мне дарит сюжеты сама жизнь. По образованию я журналист. Интересно взять какое-либо социальное явление или проблему и препарировать её, рассмотреть вблизи, а потом показать художественными средствами, как было, например, с предыдущим романом «Карниз» о девушках нетрадиционной ориентации.

Сюжет романа «Доктор Х и его дети» вырос из общения с детским психиатром Денисом Дыкиным. Он оказал неоценимую помощь. Часто звонила или приезжала за советом, иногда отправляла по почте фрагменты текста, чтобы он как профессионал поправил возможные неточности. Но главный герой романа Христофоров – совершенно самостоятельный персонаж со своими жизненными обстоятельствами, не имеющими никакого отношения к конкретному человеку. Доктор Христофоров будет жить на бумаге, а доктор Дыкин не дожил до выхода книги. Он не скрывал, что борется с раком, работал в стационаре буквально до последних недель, потому что на нём действительно были его дети. Видела, как он с ними разговаривает, вникает в их проблемы и относится как отец к тем, кто отцов не знает. В такие стационары часто ведь детдомовцы попадают. Для меня его смерть, несмотря на диагноз, стала потрясением. Он всегда, как и доктор Х, говорил: «Не дождётесь», и в это верилось.

– Как возник замысел романа?

– Однажды пришлось в силу жизненных обстоятельств довольно близко наблюдать работу врачей реанимационного отделения одного из крупных городских стационаров. Ближе чем хотелось бы. После этого и стала писать прозу. С тех пор медицинская тематика мне близка: в первых двух романах не обошлось без врачей, а третий так и вовсе посвящён работе детского психиатра. Интересна их психология, эта защитная маска беспристрастности и стена, которая часто выстраивается между врачом и родственниками пациентов. Интересно разобрать её по кирпичикам и вытащить наружу врача-человека, а не функцию.

Замысел романа «Доктор Х» возник спонтанно. Впрочем, верю, что случайностей не бывает. Как-то друг семьи, детский психиатр, пригласил в больницу: посмотреть, как он работает. Его коварный замысел разгадала чуть позже, когда оказалась в так называемый родительский день заперта в ординаторской. Тогда хотелось скатать в жгут накидку на диване и покинуть больницу через окно – так невыносимо было слушать все эти истории. Видимо, он хотел преподать мне урок: видел, что после смерти мужа (а он погиб, когда сыну и двух лет не было) у нас царствует женское воспитание, и показать, во что может вылиться гиперопека.

– Какой путь оказался тернистее – к написанию книги или к изданию?

– Если посмотрите на год, когда роман засветился в премиальном процессе, и дату выхода книги, ответ будет очевиден. Когда пишешь, ты хозяин ситуации, а готовый текст – как ребёнок, оторвавшийся от мамкиного подола и отпущенный в мир, где его не ждут. Будем считать, что доктор Х задержался в пути.

– Сергей Шнуров в своём хите утверждает: «В Питере – пить!» А какой глагол использовали бы вы?

– Ну, конечно же, в Питере – жить! (смеётся). Влюбилась в этот город с первого взгляда – школьницей. И переехать сюда из Петрозаводска было осознанным решением. Там училась на французском отделении факультета иностранных языков пединститута. Быстро поняла: не моё. В 1996 году поступила на журфак СПбГУ, потом там же преподавала.

– Чем запомнились годы учёбы?

– Ой, я была абсолютной заучкой, красный диплом без единой четвёрки, получала правительственную стипендию за успехи в обучении. Так что разгульной студенческой жизни у меня не было. Сейчас думаешь: зачем всё это? Кстати, как говорит доктор Х, гены пальцем не сотрёшь. Замечаю в сыне то же фанатичное стремление учиться на круглые пятёрки.

– Легко ли совмещать роли прозаика и мамы?

– Мы с Платоном прекрасно сосуществуем. У нас даже общее рабочее место: мой компьютерный стол переходит в его письменный. Он делает уроки, я с текстами работаю. По счастью, проблемы выполнения домашних заданий для меня не существует. Он с первого класса сам делает уроки. Платон – главный вдохновитель романа «Доктор Х и его дети»! Мне была интересна тема вхождения ребёнка в сложный подростковый период, и все эти материнские страхи, патологическая боязнь потерять самое дорогое прочувствованы на собственной шкуре.

– Какова социальная роль современного писателя?

– Писатели перестали быть «инженерами человеческих душ» и «властителями дум». Литература стала кулуарным делом, авторы по инерции адресуют свои произведения народу и вечности, а по факту воздействуют на небольшие читательские группы.

– Недавно во время поездки в Кузбасс спускались в шахту. Писатель должен всё увидеть своими глазами?

– Не сторонник я исключительно кабинетного сочинительства в обнимку с «Википедией» и другими удалёнными источниками, описывающими чужой опыт. Если есть возможность, поеду и посмотрю сама. В журналистике это называется включённое наблюдение. Отправиться в забой с одной из смен и прочувствовать спуски в клети, пройти пешком в жидкой мульде с самоспасателем через плечо, который с каждым километром становится тяжелее, побывать в лаве – всё это мне вполне по силам. Уже третий раз спускалась в шахту. Каждый раз новые впечатления. Сейчас удалось подняться по узкому запасному эвакуационному выходу сквозь толщу горной породы. Правда, не на-гора, а до вышерасположенного горизонта. Но теперь достаточно чётко могу представить, каково карабкаться по лестнице в каменной кишке с глубины 250 метров к солнцу, когда пути назад нет: внизу, если пофантазировать, смерть, наверху жизнь, и только от тебя зависит, доберёшься ли до неё. Мне сказали, что полностью этот путь занял бы полчаса. Подумала, что при такой мотивации карабкалась бы быстрее.

Когда собираешь материал, потом пишешь книгу, проживаешь ещё одну жизнь, похожую на твою или совершенно отличную. Это, пожалуй, самое ценное, ради чего и стоит затевать текст.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива М. Ануфриевой