«Стихи должны оставаться в голове»

8 июня подвели итоги второй Международной литературной премии имени А. Казинцева. Её цель – выявление и поддержка молодых талантливых поэтов, прозаиков, критиков. С финалисткой в номинации «Поэзия» Дарьей Верясовой из Абакана побеседовал наш корреспондент.

Родилась в Норильске. Училась в Красноярском госуниверситете на социально-правовом факультете и на факультете филологии и журналистики. Работала в «Сибирском агентстве новостей». Публиковала стихи и прозу в журналах «Октябрь», «Волга», «Радуга», «Енисей», «Сибирские огни». В 2012 году участвовала в ликвидации последствий наводнения в Крымске, в результате написала документальную повесть «Муляка», вошедшую в шорт-лист премии «Дебют». В декабре 2013 и феврале 2014 ездила в Киев, позже – на территорию воюющего Донбасса по обе стороны фронта. Эти поездки также отражены в поэзии и прозе. Занималась драматургией. Пьесы поставлены коллективами Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска, Абакана, Нижнего Тагила, Твери, Нижнего Новгорода, Прокопьевска, Кирова и др. В 2014 году окончила Литинститут им. Горького (поэтический семинар О. Николаевой).

– Вы пишете прозу, поэзию, драматургию. Что считаете главным?

– Начинала со стихов. Их и считаю главным в жизни. Стихи выделяют огромное количество энергии при появлении. Для создания хороших текстов большой формы нужно сильно разгоняться, чтобы ощутить тот самый писательский кайф. А пьесы приносят не только удовольствие, но и доход. Периодически я получаю заказы от театров. Если мне платят за мою работу – разве это плохо? Но, если бы стихи приносили такие же суммы, как драматургия, я бы, может, никогда и не начала сочинять пьесы.

– Стихи куда записываете – в блокнот?

– Да, довольно часто пишу на бумаге, но сперва их вышагиваю. На ходу писать ручкой в блокноте тяжело, поэтому стараюсь всё запомнить, пятьсот раз прокрутив в голове текст.

– А интерес к драматургии откуда взялся?

– В общем-то на ровном месте. В 2013 году. Как-то подумала: я поэт, но могу писать и прозу, и критику – значит, и драматургию попробую. Сейчас понимаю, что могу писать всё.

– И какой же материал взяли для дебюта в драматургии?

– Это была новогодняя комедия. Помнится, её опубликовали в журнале «Современная драматургия», начали ставить в разных городах. Когда я приехала в Донецк в 2016 году, друзья привели меня в творческий центр «Юность» (к слову, сильно пострадавший от обстрелов, но работавший без выходных), представили худруку любительского театра. Та никак не отреагировала на мою фамилию, но, как только услышала, что я автор пьесы «Последняя любовь Деда Мороза», изумилась: «Это вы?!» (смеётся). Никогда не знаешь, когда тебя настигнет слава…

– Правильно я понимаю: отличие процесса написания стихов и драматургии в том, что пьесу ты планируешь, а стихи приходят вдруг сами собой?

– Да-да! В пьесе нужно прописывать сюжет, добавлять разные фишки. А стихи, конечно же, «не пишутся – случаются». Хотелось бы в этом году написать какую-нибудь юмористическую пьесу. А то идёт сплошной лютый трэшак (улыбается). Пьеса «Ближние» о монастырской жизни опубликована в журнале «Традиция и авангард». А пьеса «Я не умру» про Зою Космодемьянскую, чью историю жизни давно изучаю, вышла в сборнике военных пьес по итогам фестиваля московского «Цеха драматургов»…

– Интересен ли вам художественный перевод?

– Был такой опыт, переводила свою кабардинскую знакомую. Она живёт в Лондоне, пишет стихи – на стыке европейской и кабардинской культур. Старалась при переводе сохранить идентичность автора. Мы познакомились после того, как я выиграла литконкурс «Пушкин в Британии» в 2013 году и мне предложили попробовать перевести поэзию Любы Балаговой, которая незадолго до этого осталась без переводчика.

– Сколько в вашем переводе автора, а сколько переводчика?

– Кабардинским не владею, но был хороший подстрочник, и я старалась максимально точно следовать ему. Люба меня никак не ограничивала, ей нравилось, что получается в итоге.

А ещё я переводила Шекспира.

– Простите, а зачем переводить сонеты Шекспира, ведь есть классические переводы Маршака?

– Любой перевод не вполне точен. Но главное, меняется язык, на котором мы говорим, и нужно сделать текст актуальным.

– А зачем в ХХI веке нужен Байрон?

– А зачем в XXI веке нужен «Евгений Онегин»? Знаете, я вообще задумала такую вещь: перевести «Онегина» на современный русский язык (улыбается). Мне кажется, это может получиться забавно. Согласитесь, местами у Пушкина очень архаичный язык. Понимаю, классика легко можно испортить, но мой перевод вовсе не обязательно всем показывать.

– Что такое Абакан литературный в наши дни?

– Есть ячейки Союза писателей и Союз молодых литераторов. Но если вы интересуетесь литературным туризмом, советую остаться в Новосибирске. Хотя в Абакане живёт поэт и переводчик Наталья Ахпашева – фигура, заметная на общероссийском литературном небосклоне. Неплохой поэт Илья Новиков. Город нуждается в хорошей литстудии с профессиональной критикой, но с этим пока туго.

– Кого из поэтов привезти в Абакан в качестве ориентира для молодых авторов?

– Пожалуй, Воденникова. Но боюсь, в Абакане никому это не надо: ходить на выступления поэтических звёзд…

Хм, как вы нестандартно задали вопрос: «Назовите ваших любимых поэтов» (улыбается). Кто мне близок из поэтов Серебряного века? Заболоцкий, Блок, Цветаева. Более поздние – Пастернак, Тарковский. Но если сказать «Я им болела», то это про Евтушенко! Когда впервые услышала по телевизору его стихотворение «Не исчезай», просто онемела. Взяла сборник «Нет лет» в библиотеке и читала его запоем. В результате стащила эту книгу – не могла кому-то ещё позволить прикоснуться к её страницам… Лет 10 назад на вручении премии «Поэт» Олеся Николаева познакомила меня с Евгением Александровичем. Сказала: «Женя, а вот твоя страстная поклонница». Тот тут же спросил: «Ну и что я последнего написал?» А я не знала, что ответить. И он возмутился: «Какая же вы поклонница?» Мне так обидно стало! Буркнула: «Скажите спасибо, что вообще знаю, кто вы такой...» Так я нахамила Евтушенко, как это ни прискорбно.

– Поэзия – это метафоры, неологизмы, экспрессия, авторская интонация… Что ещё?

– Рифма, разумеется. Знаю только два достойных верлибра, и оба относятся к Серебряному веку: Блок – «Когда вы стоите передо мною...» и Цветаева – «Я бы хотела жить с вами в маленьком городе, где вечные сумерки и вечные колокола...». Из современных верлибристов выделила бы только Юрия Смирнова, у него есть какая-то трогательность в стихах. Но в наше время почему-то верлибр раскатывается километрами – это невозможно читать! И невозможно запомнить. А стихи должны оставаться в голове.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива Д. Верясовой