«И Ленинград, и Новосибирск – это всё Родина...»

Нейрофизиолог Сергей Борисович Цветовский – один из четырнадцати блокадников, которые сейчас живут в Советском районе. Не сразу он согласился на разговор. И этому есть причины. Полгода назад он потерял супругу, с которой в любви и согласии прожили 56 лет. Галина Александровна улыбается с большой фотографии на стене. Снимки разные: вот они с Сергеем молоды, вот уже в годах. Оба врачи, замечательная, яркая пара...

Я уговариваю Сергея Борисовича: расскажите о городе вашего детства, о блокаде...

– Вы сходили бы лучше к людям, которые действительно помнят, а я был ещё очень мал, – возражает он. Но беседа всё же состоялась.

Ленинград

Детская память интересна. Она схватывает самые яркие впечатления. Серёжа родился в Ленинграде в октябре 1939 года. Отец работал на заводе «Светлана», который выпускал электровакуумные приборы, в том числе радиолампы. Им с женой дали двухкомнатную квартиру в новом доме на Малой Охте. Напротив, на левом берегу Невы, Александро-Невская лавра. Когда у Цветовских родился сын, мама назвала его в честь своего отца – Сергеем. Это было счастье. Вот оно, плещется через край. На фотографии – молодая Нина Сергеевна и малыш Серёжа. Мир. Ленинград. 1940-й...

На территории лавры был похоронен дед. Уже после войны мама показывала Серёже могилу деда. Тяжёлый, чугунный крест треснул, лежал рядом. Сергею Борисовичу хочется съездить в лавру и поискать документы, чтобы точно знать место захоронения деда. Его портреты в комнате на стене. На одном молодой лейб-гвардии егерского полка ефрейтор, на другом –  усатый, стильный мужчина, совсем не крестьянского вида. Раньше в паспорте указывались сословия. На фото – Сергей Афанасьевич Лазарев, крестьянин Московской губернии... А бабушка – Мария Ивановна Фокина, виленская мещанка. Дед ушёл из жизни рано, а бабушка – в блокаду. Когда бабушка умерла, её отвезли на кладбище на саночках. На могиле, вместо памятника, воткнули палку, на которую она опиралась при ходьбе.

Зима 1941-1942. Отцу часто необходимо было оставаться и ночью на заводе, да и расстояние от Малой Охты до «Светланы» немалое, а городской транспорт-то стоял, мама тоже подолгу работала. Отопление в доме не работало, еды не было. Но малец рассказывал вернувшейся родительнице: «Тут мыши ходят». Как мыши-крысы в таких условиях выживали – непонятно. Как-то раз маме удалось принести домой картофельные очистки. Серёже 2,5 года, он говорит: «Бабушке очистки не давай, давай мне...»

Эвакуация

Работников завода «Светлана» сначала повезли в Москву. Там были месяц, потом отправили в Новосибирск. В воспоминаниях у Сергея Борисовича: станция Инская, лето, одноэтажный, но очень большой деревянный дом. Ленинградцы ночевали в нём несколько ночей. Во дворе на траве лежат неошкуренные брёвна. Эвакуированные на них сидят, греются. Кто-то разбил чашку, и малый Сережа плачет, что чашка разбилась.

НИГАиК

Большую часть прибывших ленинградцев поселили на улице Дуси Ковальчук. Сначала – в «зелёный» корпус. Это было здание, строившееся перед войной для института геодезии и картографии. С началом войны оно было предоставлено для размещения эвакуированных промышленных предприятий. Большие комнаты, где, вероятно, должны были быть аудитории, с большими окнами, коридоры. Большие помещения при надобности делились на меньшие разными перегородками. Серёжа помнит, как отец делает в комнате перегородку из дранки. Тонкая висячая стенка будет разделять их с соседями, окно делится перегородкой пополам, для двух семей. И было так: на первом этаже – цех завода, на втором – жилые комнаты; на третьем – цех, а на четвёртом – снова жильё.

Отец Серёжи работал инженером. Приходилось трудиться сутками. Завод оборонного значения, единственный в стране. Отец трудился на износ. Но проработать ему пришлось недолго. Заболел. И этой же осенью, в октябре – умер.

МАМА

У маленького Серёжи детство прошло на заводском дворе, огороженном забором с охраной, и в коридорах. Ребятня играла там в свои игры, носилась. Детский сад был недалеко от этой территории. Позже, в 1946 году, в здании, где был детсад, открылась школа. В один из сырых дней Серёжа играл во дворе с огромными лужами, и его попросил попозировать фотограф. Снимок остался на память. Мальчик в коротких штанишках и в съехавших наполовину чулках на помочах, держит кепку на плече. В лужах отражается высокое здание.

ДЯДЯ ВИТЯ

Серёжа с мамой жили на втором этаже, а на четвёртом – друзья мамы. В одной комнате были поселены муж с женой и старший брат жены – такими были условия в военное время, в эвакуации, и притом, что названные мужчины занимали на заводе ведущие позиции. Дядя Витя был начальником производства. Однажды на заводе случился пожар, и во время пожара дядя Витя получил травму.

– И меня, – рассказывает Сергей Борисович, – оставляли у него в няньках. Ему тяжело было ходить, надо было что-то подать, принести. Мы друг друга нянчили. Дядя Витя читал мне книжки. Получается, мы жили в Новосибирске таким своим маленьким Ленинградом. Завод эвакуировали со всеми работниками. Они были коллегами там, и здесь, в Новосибирске, жили рядышком. Помню, мы играем во дворе с соседским пацаном. Сопляки совсем ещё. И мечтаем: вот подрастём, приедем в Питер, и встретимся там, чуть ли не у Мариинского театра, будем ходить, всё смотреть...

Из «зелёного» корпуса позже семьи переселили в «красный», стоящий на той же территории. Этот корпус достраивали пленные немцы. Немцам за работы платили какие-то деньги. По крайне мере дважды немец просил мальчишку купить в столовой хлеба – разумеется, по цене намного выше, чем та, по которой продавали хлеб по карточкам.

Комнаты в «красном» корпусе делились перегородками посолиднее, но тоже из фанеры. Мама Серёжи работала на заводе, была ещё депутатом. Директор всего завода был Жук, а отдела на улице Дуси Ковальчук, будущего НИИ, Валентин Николаевич Авдеев. Он уважал Нину Сергеевну.

– Если бы отец был жив, скорее всего, мы бы вернулись обратно в Ленинград, – рассуждает Сергей Борисович.

Но они остались. Школа была рядом. Из школьных учителей Сергей вспоминает фронтовика Павла Ивановича Стрепетова. Он учил ребят немецкому языку. Очень строгий на вид, нависшие лохматые брови, но его все любили.

– Лентяй, лоботряс! – сердился Павел Иванович, когда вызванный к доске ученик не выучил урока. Немецкий учили охотно.

МЕДИЦИНА

Сергей выбрал медицинский путь. В конце 1960-х годов решил поступить на работу в НИИ физиологии СО АН (позже СО РАМН).

– Что так? – спросил В.В. Виноградов, тогда замдиректора по науке.

– Хочу найти дело жизни, – ответил Сергей.

Нейрофизиолог, кандидат биологических наук, ведущий научный сотрудник отдела нейрохирургии, автор многих научных статей и монографий, Сергей Борисович 35 лет проработал в НИИТО. И сейчас, в свои 85, он готов говорить о нейрофизиологии без устали. Помнит: когда ему было семь лет,  в Новосибирске хоронили легендарного профессора медицины Владимира Михайловича Мыша. Шёл грузовой автомобиль, а за ним тянулись люди. Их было столько, что они заполонили всю улицу. И мальчик долго наблюдал, с каким почтением провожали доктора...

Помнит ли он День Победы 1945 года? Да, помнит. На улице Дуси Ковальчук появились шесть всадников. Раньше Серёжа их никогда не видел здесь. Они объявляли всем, оглашали, что пришла долгожданная Победа. И войне – конец...

Лариса ЕГОРОВА

Фото из личного архива С.Б. Цветовского