«Сохранять детскую непосредственность»

Анна ХАРЛАНОВА (Чернышёва) – поэт, прозаик. Окончила Литературный институт им. Горького (семинар прозы Владимира Орлова). Публиковалась в журналах «Юность», «День и ночь», «Причал», «Балтика», «Подъём», «Волга XXI век» и др. Победитель премии Алексея Липецкого, ряда всероссийских и международных литконкурсов. Член Союза писателей России. Учредитель Всероссийской литпремии им. А.И. Левитова. Живёт в Липецке, ведёт детскую литературную студию «Скворцы».

– Как родилась идея премии Левитова?

– Первая Всероссийская литературная премия в Липецкой области была учреждена к 185-летию со дня рождения писателя-народника Александра Левитова, моего земляка. В детстве я гуляла по улице Левитова, ещё не зная, кто это.

Год назад в свой день рождения (исполнилось сорок) я проснулась с ощущением, что мне море по колено и горы по плечу. Тут с поздравлениями позвонила Алёна Воробьёва, и мы разговорились про премию. Следующую ночь я не спала, писала положение, продумывала детали.

Призовой фонд премии составил 100 тысяч рублей, это спонсорские деньги. В первом же сезоне свои произведения на конкурс прислали более двух тысяч авторов из 70 регионов России и ещё из 8 стран, то есть в новом сезоне премия автоматически становится международной.

Разумеется, внимательно прочитать такое количество текстов очень непросто, но мы справились. Было важно оценивать именно тексты, не обращая внимание на имена, знакомства и регалии. Мы были строги и честны – прежде всего перед собой.

Планирую, что премия будет вручаться ежегодно и позволит не только открыть новые имена в литературе, поддержать талантливых авторов, сохранить наследие Левитова, но и поставить новую точку на литературной карте России. Лично меня задевает, что Липецк знают только как город металлургов и вообще часто спрашивают: «Липецк – это где?»

– Что вам ближе – стихи о любви или детская проза? Как переключаете регистры?

– Стихи сменяют прозу серьёзную и прозу детскую, это происходит само собой, без усилий с моей стороны. Первый поэтический опыт случился в возрасте семи лет, это был верлибр, как я теперь понимаю.

Пока мои юные родители учились в мединституте в Воронеже, я жила безвыездно в селе Добром, неграмотная прабабка Анисья рассказывала мне про царские времена, про послевоенный голод и про Бога, варила мне кулеш. Бабушка часто брала меня на работу, в поликлинику, где они с дедушкой проработали всю жизнь. С детства я тоже мечтала стать врачом. Потом балериной. Потом лётчицей. Потом поэтом.

Стала по первому образованию теплоэнергетиком. Даже не знаю, каким чудом получила диплом с отличием. Затем в моей жизни было счастье длиной в пять лет – Литературный институт. Училась одновременно в двух вузах: после второго курса дневного отделения Политеха поступила на заочное в Лит – переключаться с физики на лирику было непросто. Параллельно работала внештатником в одной липецкой газете, стажировалась на телевидении, но пришла к выводу, что журналистика – не моё. Затем работала фотографом и маркетологом.

– Что выделяете у своего учителя Владимира Орлова – «Альтиста Данилова» или «Аптекаря»?

– У меня есть обе эти книги с автографом автора. И не только они. «Солёный арбуз», «Происшествие в Никольском», «Бубновый валет» – в любой библиотеке найдёте книги Владимира Викторовича на самом видном месте.

В Лите принято называть своих учителей-писателей мастерами. Кстати, Орлов сам себя писателем никогда не величал. Очень скромный, мудрый человек, мощная личность. Говорил, что научить писать нельзя, но научиться – можно.

Мне было 19 лет, одна из самых младших на семинаре, робела, и даже когда не понимала, что это мастер мне в тексте начеркал, стеснялась подойти и спросить. Сохранила эти записи, а спустя годы как-то открыла – и поняла, чего Орлов от меня хотел. Хотя десять лет не писала после окончания Лита, но стоило снова взяться за дело – словно туман рассеялся.

– Анна, а что должен знать и уметь детский писатель? Бывает, автору смешно – а ребёнку нет…

– Пишу не только для детей. У меня есть стихи и проза для взрослой аудитории. На своём опыте подтверждаю: невозможно писать для маленьких, если ты сам в душе не остаёшься ребёнком. Хорошо бы как можно дольше сохранять эту детскую непосредственность, способность радоваться жизни.

– Как после Литинститута получилось ответвление в детскую литературу?

– Как уже прозвучало, я родилась в селе Добром Липецкой области, в здании храма. Знакомый, узнав об этом, загорелся: напиши рассказ! Ну, не знаю – просто роддом тогда находился в здании церкви. Решила написать о детстве мамы, два года собирала и обрабатывала истории из её жизни и не только. То есть я осознанно шла к детской книге. Собственно на написание сборника «Добрые рассказы» про девочку из СССР «для детей от 6 до 96 лет» ушёл месяц. Работала в деревне, чтобы никто не отвлекал. Девочка Наташа – собирательный образ, это не мама, не я, а девчонка-хулиганка. Она гораздо смелее меня и такая же кудрявая, как мама (улыбается).

– В книге наряду с весёлыми историями есть рассказы с лёгкой грустцой, отчасти даже философские.

– У меня в этой книге то гуся зарубили, то папа – о, ужас – курит «Беломор» (улыбается)! Я старалась писать максимально честно, чтобы получилась не только история, интересная детям, но и своеобразный портрет эпохи. Тогда реально взрослые курили папиросы – не только пастухи, но и хирурги. Да и курица в суп – это по-прежнему деревенские будни. Часто выступаю на разную аудиторию и отмечаю, что городских ребят убитая птица не шокирует. А уж среди юных читателей из глубинки и вовсе никто даже бровью не повёл…

С другой стороны, выступая перед детьми на литфестивале в Тюмени, я обнаружила что там не знают слова «магарыч». Ребята предположили, что это редкое растение. И только один школьник постарше уверенно заявил: «Это алкоголь». Я рассказала, что магарыч – это благодарность, авансом или после успешного завершения дела. Одна из мамочек на это гордо сказала: «А у нас и без этого всё делается хорошо!» (улыбается).

– Кто из детских писателей вам нравится больше всех?

– Недавно открыла для себя питерского прозаика Ирину Данилову. Мы с дочкой прочли её историю «Это не тритон» и были в абсолютном восторге. Год назад прочла замечательную книгу «Сиррекот» москвички Анны Маркиной. До сих пор желаем с дочкой другу перед сном: «Пусть тебе приснятся сиррекотята».

– Почему среди детских писателей мало мужчин? Есть Дмитрий Емец – а кто ещё?

– Даже не знаю… Не хотите рискнуть закрыть эту амбразуру (улыбается)? Могу назвать вам ещё одного Дмитрия – из лонг-листа премии Левитова, это Дмитрий Шнафетдинов из Тамбовской области, талантливый поэт.

– Сами не пробовали писать детские стихи?

– Нет. Это очень сложно. Куда мне до классиков – Маршака, Барто, Чуковского… В книге рассказов современного детского писателя Виктории Татур встретила её замечательные стихи. Важно понимать, что получается лучше, что твоё, а что нет.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива А. Харлановой