Римма ЕФИМКИНА: «ИсЦЕЛять – это делать ЦЕЛым!»

Римма Павловна ЕФИМКИНА – преподаватель факультета психологии НГУ. Закончила филфак НГПИ в 1983 году и спецфакультет психологии НГУ в 1990-м. Кандидат психологических наук. Имеет сертификаты международного образца: гештальт-консультирование, психодрама, арт-гештальт-консультирование, социальная работа с молодёжью, а также сертификаты по телесно-ориентированной психотерапии и др. Автор более 10 книг – «В переводе с марсианского», «Как дела? – Ещё не родила!», «Пробуждение спящей красавицы», «Хорошая женщина – мёртвая женщина», «Косяки начинающих психоконсультантов» и др.

– Идеальный клиент – это…

– Человек 30-40 лет, с высшим образованием, который зашёл в жизненный тупик. Почему именно этот возраст? У клиентов младше 30 сознание, как правило, не развито, а после 40 – ригидно, малоподвижно.

– Вопрос об оптимальном количестве консультаций. Нет ли здесь конфликта интересов: клиент хочет быстрее решить проблему, а психолог – заработать больше денег?

– Психолог априори «должен быть богатым, здоровым и счастливым» (шутка) – иметь столько денег, чтобы хватало закрыть свои потребности. Рассматривать клиента исключительно как источник наживы – это противоречит этическому кодексу психолога. Здесь действует правило взаимовыгодного обмена. От клиента психологу не нужно ни-че-го. Он просто назначает высокую цену за сессию. Сколько их должно быть? Если для клиента – то ровно столько, сколько ему нужно для обнаружения блокирующей установки и замены на активирующую, дальше он сам. А для психолога – нужно соблюдать баланс, чтобы не дошло до такого феномена, как синдром сгорания, когда с клиентом проводишь больше времени, чем твоя психика выдерживает.

Для меня максимальное число клиентов в день – четыре, и это очень большая нагрузка. Мне ближе групповые занятия, где эффективность всегда выше: люди помогают друг другу – сочувствием, поддержкой, своим опытом и даже хорошим  советом, в то время как психолог не имеет права что-либо советовать. Так что я на группах не устаю, а, наоборот, подзаряжаюсь.

– Типичная ситуация: взрослая дочь хочет разъехаться с родителями, а те против. Был ли случай, чтобы отец/мать обратились к психологу с просьбой помочь разрешить себе размен жилья, отпустить от себя ребёнка?

– Прочту для начала стишок-пирожок, ладно? «– Уже домой я еду, мама, мне нужно что-нибудь купить? – Купи себе квартиру, сволочь! Живи отдельно от меня!» Обычно родители не обращаются к психологу с таким запросом. Мать не может выгнать дочь из дома: я что, плохая мать? Но конфликт интересов существует. И обычно запрос на отделение от родителей делает ребёнок. Если он заявляет, что ему надо жить отдельно, решительным тоном, то родитель рад-радёшенек. Но если мямлит «мама, ты меня не пускаешь», то мать или отец чувствуют, что ребёнок ещё не жизнеспособен, и будут его бессознательно удерживать.

– Интересно, суеверны ли психологи?

– За всех не говорю, мы очень разные. Я абсолютно суеверна. Но психологи вслед за Карлом Юнгом называют суеверие синхронией. Этот научный термин означает: кроме причинно-следственных связей, есть параллельные, которые могут схлопываться в сознании.

Синхронии в моей жизни и работе очень много. Приведу пример. Приходит клиентка, рассказывает сон: она едет вниз на лифте, в котором установлен унитаз. Спрашиваю: как это относится к твоей жизни? Она: «Муж, возвращаясь с вахты, сливает в меня свои негативные эмоции и снова уезжает на заработки. Чувствую, что мой брак рушится, катится вниз». На следующем сеансе всё отрицает, говорит, что с мужем у неё всё хорошо. Ладно, отвечаю, хочешь – проверь: возьми газету, ткни пальцем наугад и прочти. Она закрывает глаза и попадает на строчку: «Продаются унитазы и сливные бачки»! Синхрония подтверждает: доверяйте бессознательному.

– Как я понял, психологи работают по запросу. А бывало, что вы психующей продавщице говорите: «Женщина, вам лечиться надо!» – и оставляете визитку?

– Если так сделаю – уважать себя перестану (смеётся)! Это очень грубое вмешательство в чужую жизнь. Я каждый день принимаю по несколько звонков от таких «психотерапевтов», которые указывают мне, что делать: починить окна, взять кредит, пройти диагностику… Блокирую эти попытки вторжения.

Самый главный принцип работы психолога – добровольность. Нельзя лезть переделывать сознание других людей – даже из наилучших побуждений.

– Ваше мнение о телесериале «Триггер»?

– Не смотрела. Увидела рекламу и поняла, что содержание сериала с точки зрения психологии не выдерживает критики… Главный герой нарушает все возможные этические нормы, человек с садистскими наклонностями издевается над клиентами. Я как-то услышала от знакомого дизайнера интерьеров, что моя любимая передача «Квартирный вопрос» – бутафория. Вот так и здесь.

– Но ведь люди в «Триггере» вроде как излечивались…

– С точки зрения обывателя – да. Но шоковая терапия не лечит. Она вызывает пост-травмы. Вообще, когда вижу работу психолога на экране, становится грустно. В кино он может, например, в качестве утешения налить клиенту стопку коньяку. Но это не терапия, а кухонная психология! Профессиональный подход – это априори уважение к клиенту и о-о-очень деликатное, «экологичное», изменение нездоровых установок сознания на здоровые.

– Ваши любимые прозаик, поэт, режиссёр?

– Ну, здрасьте!.. Кого сейчас читаю, тот и любимый. Если же говорить о вечных классиках, то для меня это Толстой и Достоевский. Первого читаю во время «мании», второго – во время «депрессии».

Из современных поэтов обожаю Веру Полозкову! Это невероятный феномен: молодая женщина стала очень рано – с точки зрения психологии – писать зрелые тексты. Её сознание организовано, в нём соблюдены системные порядки. Это удивительно. Обычно люди созревают как личности сильно после тридцати, ближе к сорока, а большинство и вовсе никогда. Была на её концерте, получила невероятное удовольствие. Купила книгу и храню в домашней библиотеке. Между тем многие книги периодически увожу машинами в «Букинист» и в будочки бук-кроссинга. А как иначе? Моя библиотека громадная, пополняется постоянно, приходится расчищать место для жизни.

Кино – отдельная необъятная тема, есть кино для работы сознания (Тарковский, Альмодовар), а есть более лёгкое, условно говоря, для развлечения. Из последних люблю мелодрамы, снятые во времена моей молодости.

– Чьим современником себя считаете?

– О, Господи… Ладно, пусть это будет Пугачёва. Она личность. Не приукрашивает себя, как это сейчас у нас заведено. Для меня целостный человек – не чёрный, не белый, а всегда чёрно-белый. Пугачёва именно такая. Поэтому и интересна миллионам. Радуюсь тому, как она проживает старость. Вот у Гашека в «Швейке» старого пса напоили домашней сливянкой, чтобы выглядел, как молодой. Пугачёва не нуждается ни в какой сливянке. Она адекватна своему возрасту и своим возрастным задачам. Любуюсь ею. В психотерапии чувствую себя Пугачёвой.

– Расскажите о последнем случае, когда вы пошли на компромисс?

– Когда же было такое? (задумывается) Не хожу я на компромиссы. Из пяти способов разрешения конфликта (уход, борьба, подчинение, компромисс, сотрудничество) лучший, конечно, сотрудничество, а компромисс для меня – самый беспонтовый, самый неэффективный. Напоминает ситуацию, когда двое разломили сигарету пополам – и никому не удалось покурить. От компромисса во рту остаётся дерьмовый осадок.

Вспомнила! Когда издавала свою первую большую книгу, очень хотела назвать её «Хорошая женщина – мёртвая женщина». Но редактор издательства категорически настаивал на другом варианте, не таком жёстком. Я пошла на компромисс и придумала название «Пробуждение спящей красавицы», оно мне до сих пор не нравится. В итоге спустя время написала другую книгу и дала ей первоначальное название.

– Приведите пример своего спонтанного поступка!

– Вообще-то они мне несвойственны. Но буквально на днях был случай. Щенок провалился в заброшенный погреб на улице Демакова. Рядом была женщина с двумя маленькими детьми, очень растерянная, не могла понять, что ей делать, руки тряслись. Я остановилась, помогла вызвать МЧС, потом дозвонилась в районную администрацию, чтобы зарыли ямы. Почему обычно прохожу мимо? Я верю, что люди могут справиться самостоятельно. Но тут явно было нужно помочь.

Во время прошлогодней поездки в Японию я увидела, как может быть устроено сознание людей. Там чисто, но нет урн, японцы уносят мусор с собой. Если ты случайно налетел на кого-то – парадокс: извиняется он. На тротуарах повсюду разграничительные полосы движения, идёшь себе по стрелке, не мешая встречным. Вернувшись домой, дня три я жила с идеей служения ближнему, но быстро вернулась к привычному в России: выживай, как можешь! У моих соотечественников сознание организовано по-другому: у нас во дворе заасфальтировали большую площадку под автостоянку – и срубили много деревьев. Сейчас мне тяжело смотреть в глаза соседям, проголосовавшим на собрании за это варварство: ценность дерева, росшего полвека и очищающего воздух, оказалась ниже ценности парковки для автомобиля, отравляющего воздух.

– Психологи учат принимать себя и мир вокруг. То есть сами вы не выйдете на улицу ни с каким лозунгом?

– Регулярно выхожу с лозунгами. Мои лекции по психологии, выступления на конференциях и фестивалях, тренинги и книги – моя трибуна, с которой я доношу до людей то, во что верю. Считаю это своей миссией – сеять «здоровое, доброе, вечное».

– Психолог лечит души людей. А кто и когда вылечит нездоровое общество?

– Пётр Мамонов сказал: «Спаси себя – и хватит с тебя». На невыполнимые задачи не замахиваюсь. Мне нужно следить за тем, чтобы моё сознание было здоровым. Кстати, психолог не лечит, а исЦЕЛяет – то есть делает ЦЕЛым. Про здоровье общества согласна с Юнгом: чтобы произошло хотя бы крошечное приращение к общественному сознанию, нужно, чтобы случились крестовые походы и мировые войны. Это страшная цена за здоровье. Например, сейчас, во время изоляции, люди осознают, как они необходимы друг другу: мы все в одной лодке.

– При каком условии, стечении обстоятельств вы могли бы вернуться к преподаванию русского?

– А моё преподавание никуда не делось! Я просто не могу не преподавать русский язык. Одно время совмещала ведение практикума по русскому и преподавание психологии у студентов. Сейчас преподаю русский в рамках консультирования. Есть такое направление – нейро-лингвистическое программирование (НЛП), я учу метамоделированию – диагностике и коррекции с помощью изменения речевых конструкций. Написала на эту тему три книги: «В переводе с марсианского», «Косяки начинающих психоконсультантов» и «Азбуку чувств».

– За что поставили бы себе четвёрку, а за что – тройку?

– Психологи не ставят оценок. Школьные преподаватели – ставят, и это печально. Любая оценка субъективна и бессмысленна: то, что сегодня на четвёрку, завтра может быть на двойку или пятёрку. Человек живой, он всегда в динамике. Оценки разрушают его развитие. Человек всегда делает лучшее из того, на что способен в данный момент, то есть у него всегда пятёрка с плюсом.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива Р. Ефимкиной (автор – Игорь Захаров).