«Поэт хочет слышать слова!»

Весной в Новосибирске прошла писательская мастерская, организованная АСПИР. В роли соруководителя семинара поэзии (наряду с Дмитрием Мурзиным) выступил Дмитрий Воденников.

Дмитрий Борисович ВОДЕННИКОВ – поэт, прозаик. Родился в Москве в 1968-м. Окончил филологический факультет Московского государственного педагогического института. Был автором и ведущим программ о литературе на «Радио России» и «Культура». Автор двух десятков книг, в том числе «Репейник» (1996), «Как надо жить – чтоб быть любимым» (2001),  «Черновик» (2006), «Здравствуйте, я пришёл с вами попрощаться» (2007), «Пальто и собака» (2016), «Небесная лиса» (2018), «Сны о Чуне» (2019), «Стихи обо всём» (2020), «Приснившиеся люди» (2021). Колумнист «Литературной газеты» и Gazeta.ru, автор журналов «Миллионер» и STORY. Выступает с лекциями о литературе в Англии, Германии и России.

– Вы известны как поэт и эссеист. У поэзии и прозы одна муза?

– Ну да, подозреваю, что за стихи и прозу отвечает один и тот же участок головного мозга. Не помню, у кого прочёл, давно дело было: за письмо в человеке отвечает один орган. Что мне писать интереснее? Смешно будет, если что-то выделю. Вот приходит к тебе огромное облако, накрывающее с головой… С другой стороны, стихи писать, конечно же, легче. Потому что от тебя уже ничего не зависит: они сами приходят.

– Существуют компьютерные программы, способные рифмовать со смыслом, то есть создавать что-то подобное стихам. Сможет ли когда-нибудь компьютер заменить поэта? И что тогда делать творческим людям?

– Думаю, что писать лучше человека компьютер никогда не сможет. Техника – дело рук человеческих, и программы действуют по человеческому алгоритму. Но повторить наши сны ни один компьютер не в состоянии. Хотя что я, в конце концов, знаю о компьютерах? Они постоянно совершенствуются, и, вполне возможно, скоро нам ничего не останется в творческом плане… Нет, я знаю, что нам останется – плакать о смерти, бояться её, ждать, может быть, даже хотеть смерти. Компьютер вряд ли сможет пережить это за нас.

– Вы как-то сказали, что женщины сейчас пишут лучше, чем мужчины, потому что ничего не боятся. Но всё же мужчины в искусстве доминируют – количественно точно. Уверены, что из нынешнего поэтического поколения спустя десятилетия будут больше вспоминать женщин?

– Мой вышеупомянутый тезис был в полемике несколько заострён. Но мне кажется, что женщина в конце ХХ века и в последующее время действительно привнесла в поэзию другую оптику. Не принципиально иную – но обращают на себя внимание новые темы, их нюансировка. Женщины-поэты –  Мария Степанова, Вера Павлова, Фаина Гринберг, Линор Горалик, Елена Шварц, Ольга Седакова – обогатили современную русскую поэзию. Они заговорили совсем не о том, о чём говорила Ахматова. Они не «учили женщин говорить». А стали исследовать общечеловеческое. Кого больше будут вспоминать потомки? Не думаю, что тут будет деление поэтов по половому признаку. Запомнится тот, кто сказал самую большую правду про себя. Не про своё время, а именно про себя. Например, Кирилл Медведев, Фёдор Сваровский. Может быть, и ваш покорный слуга…

– Если ограничиться формулой «один век – один поэт», кого вы бы назвали лучшими поэтами двух последних веков и нашего времени?

– Для меня ХIХ век – это Тютчев. Далее – Мандельштам. И Заболоцкий. Совершенно несочетаемые поэты. Но мне они кажутся воплощающими какие-то важные вещи ХХ века. Наш век – вышеупомянутая Линор Горалик, Сергей Гандлевский и… Не знаю пока, кто ещё. Это тот, кого я пока не знаю.

– Сейчас популярна серия «ЖЗЛ». Чья биография вам интересна для исследования?

– А вот не знаю! Может быть, мне было бы интересно прочитать сборную биографию подпольных советских поэтов – Холина, Некрасова, Ахметьева… Сапгира сюда же можно добавить.

– Процитирую вас: «Проблема любого поэта в том, что у него либо идут стихи, либо ушли». А что же делать, когда они ушли? И как вернуть их, как снова начать писать?

– Я говорил, что поэт либо ждёт стихи, либо пишет. И нельзя назвать ни то, ни другое проблемой. Приходящие стихи –  испытание. Это «высокая болезнь». Проблема – когда денег нет.

Что делать, когда стихи ушли? Ничего. Прощаться с ними. Как с любовью. Ушла она – и ты пьёшь, плачешь в подушку, пишешь, напившись, эсэмэски, сообщения в соцсетях, о которых наутро жалеешь… Нужно научиться жить одному. Собрать свою постель. Комната сразу станет больше. А без стихов простой, обыкновенной жизни станет, конечно же, больше. Ты перестанешь есть самого себя, окружающих… Как вернуть стихи? Никак. Нужно просто ждать. «Полыхнуло во лбу моём что-то, / и прохожий мне вслед поглядел», – писала Ахмадулина – о другом, да. Видимо, о молодости, о любви. Но вот однажды полыхнёт у тебя «алмазная мета» – и стихи вернутся. И непонятно, что они ещё устроят в твоей жизни… Может быть, полное пепелище. И человек, который с тобой рядом, не сможет с тобой ужиться…

– В чём притягательность стихов? В их ритмизованной структуре?

– Ну, ритм есть и в верлибре. Ян Сатуновский написал стихотворение из одной строки: «Главное – иметь нахальство знать, что это стихи». Я всегда повторял это стихотворение с ошибкой памяти: «Самое главное – иметь наглость знать, что это стихи». Дописал одно слово, изменил «нахальство» на «наглость». Мой вариант мне нравится больше. «Г» звучит упоительно грубо, «наглость» короче «нахальства», как шлепок той же перчаткой по лицу… Вернёмся к силлаботонике. Рифма никуда никогда не уйдёт. Стихи – это магия. А поэт – маг, только без волшебной палочки. Что всегда новое, так это разъём темы. Человек пишет о смерти, любви – и вдруг умудряется повернуть рычажок. Это значит, есть небесный штепсель, сделать который ты сам не додумался.

– Не так давно вы публично заявили, что люди, занимающиеся литературой, не вполне здоровы. Почему?

– Когда к тебе приходит звук, ты превращаешься в существо, хищно поднимающее голову, прислушивающееся, ловящее этот звук. Ты словно хочешь заглотить его своей красной пастью. Нормальные человеческие желания – переспать, покушать, иметь хорошую зарплату. А ловить звуки – ненормально. Но поэт хочет слышать слова, и за это готов всё отдать.

– Какого цвета ваш голос?

– Он фиолетовый. Да, именно такой.

– Кого считаете своими учителями в литературе?

– Мои учителя – Сергей Гандлевский и Елена Шварц.

– А учителя жизни – есть, были?

– Мой учитель по жизни – Чехов. Не Толстой. Хотя Чехов и не претендовал, как кажется. Но тем не менее.

– Книга сегодня – товар, продукт, проект, что-то другое?

– Поэт именно книгой и мыслит. За всю жизнь поэт пишет несколько книг. Думаю, книга как привычный нам феномен, предмет не уйдёт, но будет ходить разными путями, приобретая новых читателей.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото О. Паволги