Что изменилось в Крыму за 5 лет

16 марта – пять лет крымскому референдуму. О реалиях полуострова и мироощущении крымчан известный писатель рассказал корреспонденту «Навигатора».

Платон Сергеевич Беседин родился 2 июля 1985 года в Севастополе. Писатель, публицист, телеведущий. Автор романов «Дети декабря» (2017), «Учитель» (2014), «Книга Греха» (2012), сборника рассказов «Рёбра» (2014) и книги публицистики «Дневник русского украинца» (2015). Прозу публикует в литературных журналах («Нева», «Дружба народов», «Октябрь», «Наш современник», «Юность» и др.). Колумнист ведущих СМИ («Известия», «Сноб», «Литературная газета», «Московский комсомолец», «Культура» и др.). Лауреат и финалист премий («Русский букер», им. Леонова, «Ясная Поляна», «Золотой Дельвиг», «Национальный бестселлер» и др.). Рассказы переведены на итальянский, английский, французский и немецкий языки. Автор и ведущий аналитической телепрограммы «Точка сборки» на каналах «Крым24» и «Первый Крымский».

– Как меняется Крым за последние годы?

– Это обширный вопрос, я ведь потому регулярно и пишу о крымских переменах. Если постараться ответить концентрированно, то реализуются масштабные проекты, вроде аэропорта «Симферополь» и трассы «Таврида». После Украины такие масштабы невероятны. С другой стороны, мелкое и среднее, наоборот, задавливается и придавливается. Крым не интегрирован до конца в российское поле – ни экономически, ни социально, ни ментально. Здесь появились серьёзные проблемы с ценами; мы не видим крупных игроков вроде Сбербанка или торговых сетей. Наблюдается рост криминала. И есть ощущение, что из полуострова пытаются выжать максимум, пока существует такая возможность – из-за этого убивается многое бесценное из того, что сберечь надо. Есть перебор и с мигрантами; часто на полуостров едут не из лучших побуждений и люди не лучшего качества. Это печалит. Много, очень много изменений. Но главное – до конца не осознано то, что произошло в 2014 году. Это тормозит развитие Крыма или направляет его не туда, куда стоило бы. Полагаю, что Крым наш, но не для всех россиян и российских компаний; вот что печально. Меж тем именно Крымская весна, вдохновлённая Севастополем, должна была придать России мощное энергетическое ускорение.

– Во что вы бы предложили инвестировать, к примеру, 1 миллиард рублей?

– Зависит от того, во что уже инвестировано. Если в целом расставлять приоритеты, то мне кажется крайне важным сегодня, если мы говорим о Крыме, строительство новых детских садов и школ, создание домов для деток с ограниченными возможностями. Для Севастополя крайне актуально возведение нового онкологического центра. В Крыму необходимо не закрывать, а развивать противотуберкулёзные санатории. В общем, многое надо сделать. Но миллиард – это считайте что ничего, слишком мало. Поэтому правильнее спрашивать: во что бы я вложил триллион.

– Что для вас является брендом Севастополя и Крыма в целом?

– Мне не нравится слово «бренд». Но скажу вот что. Севастополь – это точка сборки русского, Русской цивилизации, если угодно. Есть Херсонес: отсюда для Руси, России началась религия и отчасти письменность. Есть Инкерман с первыми христианами и папой Климентом Римским. Есть Балаклава, где впервые в мире во время Крымской войны появились многие вещи: от видов одежды и оружия до первых сестёр милосердия и фотокорреспондентов. Есть Братское кладбище на Северной стороне Севастополя: там запечатлена вся история России – от русско-турецких войн до подлодки «Курск»; трагическая история. Есть Исторический бульвар, где сражался Лев Толстой, где оперировал Николай Пирогов. Эти люди не только вывели человечество на новые высоты, но и дали понимание того, что есть любовь к Отчизне, к людям. А Фиолент? Здесь проповедовал Андрей Первозванный, здесь вдохновился Пушкин, когда смотрел на великую языческую святыню – храм Девы, раз, и два – на Свято-Георгиевский монастырь. И, конечно, есть 35-я батарея, в которой погибли последние защитники города во время Великой Отечественной войны. На батарее понимаешь, что такое Севастополь на самом деле. Помните, как у Пастернака? «Пораженье от победы ты сам не должен отличать». Достоевский говорил, что мы не Запад, у нас не может быть победителей и проигравших. Так вот, Севастополь даёт ощущение – явственное ощущение – связи поражения и победы. Ты понимаешь, что такое патриотизм. Это ведь не та тухлая мертвечина, которой кормят нас с телеэкранов. Патриотизм – это живое созидание независимо от факторов и обстоятельств. Ну, а Крым – это рай, без сомнения. Это среда, где русская культура развивается по особому пути, благодатная среда.

– Как относитесь к коллегам, заявляющим, что посещать аннексированную территорию нельзя?

– Нормально отношусь. Это их право, их выбор. Если они считают это аннексией, за что их ругать? Другой вопрос, на основании чего сделаны такие выводы. Если это дань пропаганде, следование антироссийским трендам, то тогда мне это не близко, неинтересно и непонятно. Если же подобные выводы сделаны на основании опыта, после исследования ряда материалов, если это попытка осознать, что произошло на самом деле, то тут другой вопрос. Но ошибкой было бы думать, будто произошедшее в Крыму в 2014 году – следствие лишь военной агрессии, некого плана Путина. К слову, так думают не только размышляющие об аннексии, но и казённые пропагандисты. Это ошибка, повторяю. То, что произошло в Крыму и, прежде всего, в Севастополе – это сдвиг гигантских тектонических плит истории, это устремление к высшей справедливости. Севастополь мог бы стать ключом к новой России, Севастополь – это завет, но многие наши дураки-чиновники этого так и не поняли.

– Сохранилось ли общение с украинскими литераторами?

– Да, конечно. Если вы спрашиваете в контексте политики, то она особо не повлияла. Отпали, конечно, некоторые дурни – ну и хорошо. Культура не должна сливаться с политикой. Но это, к сожалению, происходит повсеместно. А должно быть наоборот – культура обязана объединять и примирять. В культуре – ключ к единению. Но есть и обратный ключ к воротам ада – его, к несчастью, сейчас используют куда охотнее и чаще. И, безусловно, то, что произошло между Россией и Украиной – колоссальная катастрофа; многие этого не понимают, а продолжают мямлить банальщину о данном конфликте. А ведь одно целое разрезали, искромсали – это больно. И преступно глупо.

– Что в работе? Сборник статей?

– Я довольно давно проанонсировал свою новую книгу «Почему русским нельзя мечтать?», а она всё никак не выйдет, поэтому мне боязно отвечать на этот вопрос. Книга должна уже была выйти, но всё чего-то ждут. Надеюсь, она скоро выйдет. Это такая интересная работа для меня. Она начиналась как размышление об отношениях России и Запада, как моё размышление на данную тему. Я написал о том, о чём мало кто писал – или не писал вообще. Например, о противостоянии русской и американской мечты. Но книга эта всё не выйдет. Должна скоро, очень надеюсь. Поэтому о планах не очень охотно говорю.

– Литература – это красота. А что ещё?

– Литература для меня как для читателя – это утешение и радость, это становление и научение себя. Литература для меня как для писателя – это ответственность и в то же время свобода. Нет ничего свободнее пространства текста. Ты можешь делать в нём что и как угодно – и никто не вправе тебя ограничить.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива Платона Беседина