«Писатель учится всю жизнь!»

Юрий КОЗЛОВ стал одним из главных участников недавнего книжного фестиваля «Красная площадь». Писатель охотно ответил на вопросы нашего корреспондента.

Юрий Вильямович Козлов – советский и российский писатель, прозаик. Автор более 30 книг: «Изобретение велосипеда», «Одиночество вещей», «Колодец пророков», «Проситель», «Реформатор», «Ночная охота», «Закрытая таблица» и других. С 2001 года – главный редактор журналов «Роман-газета» и «Детская роман-газета».

– Кем хотели быть в детстве? Писателем, как ваш отец, автор советского культового юношеского романа «Президент Каменного острова»?

– Меня в детстве тянуло к природе. Хотел стать лесником, хотя, конечно, не понимал тогда сложности этой профессии: борьба с браконьерами, пожарами, незаконными вырубками, мусором. Мне виделась сплошная идиллия в духе Генри Торо. В детстве много читал, а ещё, глядя на отца, наблюдал, как «делается» литература. Это нелёгкий труд, но я видел, какую он вносит смысловую, скажем так, гармонию в жизнь, как он целиком забирает человека, и каким священным авторитетом пользуется в обществе профессия писателя. Тогда-то ко мне и стало приходить понимание, что в «лесу» литературы существовать не менее интересно, чем в лесу естественном.

– Кого считаете учителями в литературе и жизни?

– Учитель – понятие относительное. Всегда ценил и уважал людей, которые знают и умеют то, что не знаю и не умею я. У таких людей учусь до сих пор. Ценю мудрые житейские советы, но всегда адаптирую их к своему внутреннему пониманию той или иной ситуации. Что же касается литературы, тут дело обстоит иначе. Техническим моментам – как строить сюжет, работать с языковыми характеристиками героев, искать метафоры и так далее – начинающего автора может учить любой профессиональный и состоявшийся писатель. Собственно, этим почтенные мэтры и занимаются на семинарах и литературных фестивалях. С духовным наполнением текстов, выработкой индивидуальной манеры письма сложнее. Здесь действуют таинственные законы душевного отклика на то или иное произведение. Помню, в юности меня до глубины души потряс «Герой нашего времени» Лермонтова, а потом «Над пропастью во ржи» Сэлинджера и роман Владимира Солоухина «Мать-мачеха». Позже я с такой же страстью читал самых разных авторов: Достоевского, Томаса Манна, Олдингтона, Астафьева, Аксёнова. А вообще писатель, читая книги, учится всю жизнь.

– Чем отличается хорошая проза от очень хорошей?

– Хорошая читается легко и быстро забывается. Очень хорошая – читается трудно, но долго не забывается. Хорошая проза проста и приветлива, как тёплая вода. Очень хорошая – поначалу сопротивляется, ломает сознание читателя под себя и только потом открывается ему. Хорошая проза линейна. Очень хорошая напоминает калейдоскоп, голограмму, внутри которой прячутся целые миры.

– Русский язык меняется: сокращается лексика, приходят заимствования. Ваше отношение к этому?

– Русский язык в плане одушевления и интеллектуального освоения новых истин переживает сегодня тяжёлые времена. В советский период Василий Белов, Виктор Астафьев, Виктор Лихоносов, Евгений Носов, Юрий Казаков, Владимир Личутин (дай Бог ему здоровья) сами творили язык, работали со словом, как плотники, возводя «без гвоздя» прекрасные литературные строения. В постсоветское время язык упростился, сделался примитивным, торгово-менеджерским, в литературу хлынули матерщина и пошлость. Низменные человеческие инстинкты и подлые стремления стали сюжетной основой массовой (коммерческой) литературы. Молодые писатели учились работе со словом не у классиков русской литературы, а по детективам, эротическим романам, книгам о вампирах и маньяках – одним словом, по тому, что могло быть монетизировано. Язык современной русской прозы – общеупотребимый литературный «суржик». Язык теряет краски, образность, точность. В интернете вообще функционирует по особым законам и нормам: там в ходу «скоростной русский язык», язык SMS-сообщений и электронной почты. Можно, конечно, утешаться тем, что это явления временные, что язык жив, пока жив народ. Но можно и сказать иначе: каков народ – таков и язык.

– Есть ли будущее у интеллектуальной прозы?

– Интеллектуальная проза, не будучи массовой, тем не менее структурирует литературный процесс, размечает высоты, куда потом подтягивается остальная литература. Когда читатель умных книг чувствует внутри текста боль, искренность (скажем, как в романах Луи-Фердинанда Селина, Германа Гессе или Франца Кафки), даже понимая, что автор заблуждается, он воспринимает его творческую концепцию как материализованную иллюзию. Это и есть нерв настоящей интеллектуальной прозы. Это «игра в бисер», в которую автор предлагает сыграть читателю. Интеллектуальная литература, помимо сюжетной игры, живёт энергией мысли. Это опытное поле, где могут взойти самые неожиданные злаки. Они могут утолить умственный голод читателя, но могут и отравить его сознание, как борщевик. Неудовлетворённость бытием – естественное состояние мыслящего человека. Интеллектуальная проза предоставляет возможность его осмыслить с игровых, карнавальных (по Бахтину) позиций, когда смех и абсурд превращаются в способ познания.

– «Как хорошо уметь читать!» А где и у кого учиться вдумчивому чтению?

– Ещё древние римляне считали, что «люди должны понуждаться к добродетели». Чтение книг – несомненная добродетель. Чтение делает человека свободным и умным.  Ребёнок должен увидеть и полюбить книгу раньше, чем начнёт говорить. В доме обязательно должны быть книги. Возле полок с книгами жили и росли лучшие люди России.

Чтение как социальный процесс должно модерироваться и направляться применительно к идеальному для государства типу гражданина, который в трудное время не предаст, но примет на себя ответственность за судьбу страны. Это дело непростое, им должны заниматься настоящие специалисты и подвижники.

– Прозу пишут по плану. А жить по плану удаётся?

– Редко. Мне исполнилось 70 лет, поэтому планы постепенно превращаются в категории умозрительные. Мой план: заниматься тем, что мне нравится, и избегать всего, что нарушает внутреннее равновесие. Но, конечно же, так жить не получается. Хаос всегда сильнее воли отдельно взятого человека.

В прошлом году завершил новый роман «Слепой трамвай». Я писал его три года. Так получилось, что его догоняли судьбоносные события: сначала ковид, потом СВО. Всё это по ходу дела меняло в нём какие-то смыслы и идеи. Обычно так, конечно, не происходит, но тут избежать этого влияния было невозможно: сила притяжения событий меняла структуру романа. Финал получился открытым. Главная героиня – особенная, можно сказать, одарённая свыше неожиданными способностями личность. Она много размышляет о том, как меняется общество, и в конечном итоге сама выходит на новый уровень познания жизни, становится человеком новой цивилизации. Этот роман сильно удивит читателей. И это хорошо, потому что литература – это и есть удивление, слепой трамвай, который едет по неведомому маршруту, и ванька-встанька (эта игрушка играет в романе важную роль), который качается, но никогда не падает, не сдаётся.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива Ю. Козлова