Никас САФРОНОВ: «Лай не делает из дворняжки дога»

4 мая в областном художественном музее известный художник презентовал свою персональную выставку. Из 80 работ четверть – портреты знаменитостей, на которых Сафронов и сделал себе имя. Ему позировали Моника Белуччи и Кирилл Лавров, Фидель Кастро и Софи Лорен, Юрий Никулин и Пауло Коэльо… Особый интерес вызвала серия «Река времени», где нынешние кумиры представлены в исторических костюмах других эпох: Пьер Ришар у Никаса выглядит средневековым монархом, а Джордж Клуни неотразим даже в мольеровском парике. После небольшой приветственной речи художник больше часа запросто общался с публикой.

– По какому принципу собиралась эта выставка?

– Можно сказать, по остаточному. Привез к вам все, что было в мастерской. В том числе и новую картину «Портрет Америки», уже купленную одним москвичом из списка «Форбс». Так что после Новосибирска она нигде выставляться не будет. А в вашем городе у меня купили еще три полотна.

Но в то же время считаю, с десяток картин надо убрать с выставки. Экспериментальные, пробные работы не всегда стоит выносить на всеобщее обсуждение. Художник должен критически относиться к себе, только дилетант радуется всему, что содеял.

– Известность, по-вашему, – благо или бремя?

– Для меня это понятие двойное. Конечно, благо, что мои картины покупают. Это дает возможность жить, продолжать писать картины. Поэтому есть надежда остаться в истории живописи. Бремя же известности заключается в том, что тебя могут пинать все, кому не лень. А художник – существо ранимое. Сегодня все как будто соревнуются, кто хлеще, кто хуже, кто ядреней. Дошло до того, что меня обвинили в домогательстве. Суд я выиграл, но эту тему обсудили все. А то, что мои картины лечат, – это прессе не интересно. Начинаю рассказывать о чудесах вокруг моих полотен, а меня перебивают и спрашивают: «А вы больше никого не насиловали?»

Конечно же, я мог бы стать приближенным к властям, и меня бы не трогали. Но считаю, художник не имеет права идти в политику. Мне предлагали поддержать тех, примкнуть к этим – отказываюсь, на меня обижаются. Но я действительно не хочу принадлежать ни к какой партии! Кесарю кесарево. Занимаюсь творчеством и участвую в благотворительных акциях. В этом моя гражданская ответственность.

– А в чем залог Вашего успеха?

– В основе лежит любовь – к разным художникам, женщинам, странам. А про попытки разобраться, мимо чего пролегает путь к успеху, есть такая байка. Один актер приходит к Сталину и говорит: «Буду вас играть – можно, я поживу на вашей даче? Тот отвечает: «Начните с каторги». Моя известность не с неба упала. Я родился в далеко не столичном Ульяновске. Мечтал стать пиратом, садовником, поваром. Вроде как-то рисовал. Поступил в училище. На четвертом курсе увидел несколько шедевров и сказал себе: написано прекрасно, но не тобой. Грянула перестройка. Учился продавать джинсы, что потом пригодилось при торговле картинами. Изучал иконопись. И после всего этого остался в Москве. Сейчас родители называют своих детей Никасами. Но это ничего не гарантирует. Нужно работать.

– Вы позиционируете себя как художник классической традиции. Но в то же время не считаете себя заложником имиджа вип-портретиста?

– Ни в коем случае. Во-первых, я эклектичен: пишу портреты, пейзажи, даже абстракцию. Мне нравится пробовать, экспериментировать, исследовать. Изучал разных мастеров и не могу восхищаться кем-то одним: люблю и Ван Эйка, и Эль Греко, и Пикассо, у которого, кстати, тоже было несколько творческих периодов. Можно сказать, я настолько всеяден, что мне не нравится даже какой-то один определенный тип женщин!

Теперь про портреты. Есть такая фраза: «Никому не интересен человек, ищущий миллион, – и всем важен тот, кто его нашел». Если человек заставляет говорить о себе, значит, он чего-то добился в этой жизни. И мне интересно его рисовать. Но я всего лишь историк, фиксирую время. Можно осуждать Веласкеса за портреты королей, но благодаря ему мы знаем монархов в лицо. Главное, что в моих работах нет негатива, я уважаю тех, кого пишу.

Сейчас пользуется спросом портрет не в чистом виде, когда известного человека посредством костюма и антуража переносят в другое время. Все знают фотопроект Екатерины Рождественской. А я так не фотографирую, а рисую. И мне это тоже очень интересно, свою коллекцию я назвал «Река времени». Казалось бы, ты меняешь человеку только одежду – но тут же меняется и представление о нем. Считаю, смотреть на мир под другим углом важно и нужно.

Что касается ближайших планов, то 6 августа в Москву приедет Мадонна, хотелось бы успеть написать ее портрет. Перед этим поработаем с Шонном Коннери, он обещал позировать на фоне Кремля. Надеюсь, получим взаимное удовольствие от общения – как это было при встрече с Джеком Николсоном, с Софи Лорен… Вообще, заносчивость звезд – это миф.

– Однако размеры Ваших гонораров вовсе не мифического свойства…

– Это тоже объект пристального внимания прессы. 11 лет длился ремонт моей московской квартиры. Он обошелся очень дорого. Но мне нечего стыдиться, я не украл эти деньги. И то, что художник должен быть голодным, нищим, больным, – это всё выдумки. Вспомните: Веласкес, Микеланжело, Леонардо, Рафаэль – все были богачами. Деньги водились и у Гогена, только он их спускал на проституток и выпивку. Но он был и останется художником, потому что пришел в этот мир со своей философией.

– Работа над каким полотном отняла больше всего времени и сил?

– Все работы даются не просто. Но как-то справляюсь. Репин, Суриков, Брюллов, бывало, писали картины по много лет. Но не с утра до вечера, конечно же, а так, периодически возвращаясь к холсту, что-то подправляя. У меня тоже есть такая работа. Но иногда картину можно, как говорится, переписать, после чего ее остается только выбросить. Это важно – уметь вовремя остановиться. Ну, а что-то можно написать и за пять минут. И неплохо получится. Такой опыт у меня тоже был.

– Как определяете, что хорошо, что гениально?

– Вообще-то я профессор, преподаю в Ульяновске в бывшем филиале МГУ. Можно рисовать в разных техниках, направлениях. Главное, чтобы возникала ответная реакция: да, это меня волнует, а вот это просто очень красиво. Причем у каждого есть право создать только одну работу, чтобы состояться. У того же Пукирева «Неравный брак» – единственный шедевр. Или вспомним песню «Отель «Калифорния» группы «Иглз». В то же время нельзя никого судить по одной неудаче.

– Как относитесь к критике?

– Критика бывает разная. Но она должна быть. Профессиональных суждений сейчас мало, а дилетантские выпады малоинтересны. В Новосибирске меня пытался шпынять представитель группы «Синие носы». Их творчество имеет право на существование, только не может называться искусством.

Сейчас стали популярны перформансы. Можно не уметь рисовать, а распилить икону или заняться любовью в музее – и о тебе заговорят как о художнике. Но это, знаете, как кость собаке, которая умеет только лаять. Но лай не делает из дворняжки дога. Не надо преувеличивать значение достижений из разряда «домашние радости».

Но любители хотят задурить нам головы, им мало что-то сделать только для себя. Они выставляют всех ничего не понимающими идиотами. И собирают толпы зевак. Но рисуют и слоны, и дельфины. Художник должен показывать свой профессионализм. Для этого нужно много учиться и упорно трудиться. И быть всегда в поиске.

Юрий ТАТАРЕНКО