Когда творить мешает... сердце

В Доме ученых СО РАН по 20 октября работает выставка микроминиатюр Владимира Анискина «Диво под микроскопом». Экспозиция насчитывает 28 работ, выполненных на маковых и рисовых зернышках, косточке винограда, на торце конского волоса и даже внутри него! Этой техникой во всем мире владеют только десять мастеров микроминиатюры. Наш корреспондент встретился с автором уникальной коллекции старшим научным сотрудником ИТПМ Владимиром АНИСКИНЫМ.

– Ваши работы можно увидеть только в родном Академгородке?

– У меня четыре действующих выставки. Стационарная экспозиция находится в Петербурге в музее микроминиатюры «Русский Левша», там около 50 моих работ, это треть того, что мне удалось сделать с 1998 года. Есть еще три передвижные выставки. Та, что курирую сам, как раз и находится сейчас в Доме ученых. Другую по европейской части России возит мой менеджер, работы выставлялись в Орле, Ростове, Смоленске, Брянске… А третья коллекция колесит по заграницам. В 2011 году она была в Польше, после этого в Чехии. Но вернул ее в Россию. С зарубежными музеями сложно сотрудничать, некоторые из них прежде никогда не сталкивались с микроминиатюрой. Соответственно, им трудно понять, что это такое – подкованная блоха, какой в ней практический смысл. И пробить эту стену непросто.

– Вот она, обратная сторона медали! Микроминиатюристов мало – и вас мало знают…

– Мне известен только один коллега из Великобритании, успешный с коммерческой стороны дела. Он умудрился продать коллекцию из 70 работ за 11 миллионов фунтов! Причем его произведения не отличаются особенной сложностью.

– Мастера микроминиатюры общаются между собой?

– Лично знаком только с четырьмя коллегами. Должен заметить, что все они – самодостаточные люди. Однако и у них встречаются признаки звездной болезни: сказывается постоянное повышенное внимание прессы и восхищение публики. Я тоже порой замечаю за собой проявления «поехавшей крыши» – но тут же стараюсь поставить ее на место!

Так сложилось, что микроминиатюристы практически не общаются – нет предмета разговора. Первым делом при знакомстве говорил коллегам: не раскрывайте секретов технологии, не лишайте меня радости открыть их самому! И кое-что удавалось открыть самостоятельно.

У многих мастеров в общении периодически проскакивает, что его работы – самые лучшие, один вообще объявил себя основателем этого направления! Для выяснения лучшего в нашем деле нужны критерии, а их нет. Вот если бы каждый мастер представил на суд ту же подкованную блоху – тогда можно было бы оценить, кто искуснее ее подковал. Но ведь это будет лишь одна из номинаций, полностью представления об уровне мастерства она не даст. В конце концов, микроминиатюристов в России всего пятеро – какой смысл расставлять нас по ранжиру?

– У Вас 150 работ за пятнадцать лет – это же конвейер эксклюзива!

– Выходит, что так. С некоторых пор каждый экспонат делаю одновременно в трех экземплярах. Так проще, чем потом возвращаться к дублированию. Ничего зазорного в таком «клонировании» нет – каждая работа делается вручную и при этом не штампуется – зато мои микроминиатюры сможет увидеть большее число людей.

Для работы нужно особое состояние. Если ты не в настроении, не получаются даже самые простые вещи. Это яму копать легко. Взял лопату, покидал землю, покурил, и снова – бери больше, кидай дальше. А у нас сел дома за стол – а работа либо идет, либо нет. Раздражать может и свет, и звук, и поломка инструмента. Пока дети не уснут, беру работу попроще. В особо ответственные моменты прошу никого не заходить в комнату, ведь мне мешают даже удары собственного сердца! Люблю работать с маковым зернышком и строить композиции из золота на торце волоса – смотрится очень красиво!

– Кто первый зритель Ваших произведений искусства – супруга?

– Конечно, она. И мнение жены, ставшей за эти годы весьма искушенной в микроминиатюре, для меня очень ценно. Если она говорит, что я молодец, и идет готовить ужин – работаю дальше. Когда же смотрит на меня молча – значит, работа удалась.

– У Вас двое сыновей. Талант микроминиатюриста передается по наследству?

– Одному парню 13 лет, другому семь. Они выросли на микроминиатюре, для них это не встреча с чудом. Вот папа опять копается за столом, вот закончил, они посмотрели, что получилось и каким образом, и побежали играть дальше. Конечно, могу их научить уникальным вещам, на самостоятельное освоение такого сложнейшего дела надо потратить не меньше десяти лет. Но пацаны пока еще не понимают этого. В любом случае прослежу за тем, чтобы у них были умелые руки, и без куска хлеба они не останутся.

– Для Вас работа с резцом и микроскопом – радость, галеры, привычка?

– Ну, какие еще галеры! Когда пришла идея, скорее за работу – и не замечаешь ни времени, ни усталости. В нашем деле секрет успеха – в большом желании, именно оно и порождает терпение, усидчивость, настойчивость…

– Вам удалось разместить восемь верблюдов внутри конского волоса – потрясающе!

– К сожалению, эта одна из первых моих работ хранилась в Петербурге и погибла. Я не учел, что при изменении влажности волос деформируется. Внутри композиции образовались пузырьки газа, попытался устранить дефект и только все испортил. Но в нашем деле работы нередко гибнут и в зародыше, и на завершающей стадии.

Любая неудача закаляет. Стараюсь делать красивые вещи. И эти намерения публика чувствует и принимает. Тем более уделяю большое внимание и оформлению своих работ. Вот только для того, чтобы получить удовольствие, зритель должен выставку увидеть. Но кто и как его завлечет? Считаю, этим надо заниматься не автору, а специальному менеджеру. Моя задача – придумать и сделать миниатюру.

– Любимый вопрос журналистов: что в ближайших планах?

– Через месяц у меня защита докторской диссертации – на тему «Экспериментальное исследование микротечений жидкости и газа». Готовлю и новую коллекцию микроминиатюр для Мемориального музея космонавтики в Москве. Десять работ будут оформлены в единую композицию с общим увеличительным стеклом. После завершения столичной выставки они отправятся на Международную космическую станцию. Семь микроминиатюр уже готовы. Осталось поработать с краской с летательного аппарата и с маковыми зернышками, побывавшими в космосе.

– В Вашей жизни наука и творчество соперничают или дополняют друг друга?

– Было время, подумывал сделать выбор в пользу микроминиатюры. Но все же решил распределять себя равномерно: на семью, науку и свое хобби. Понятно, периодически что-то отнимает больше времени и сил, но внимание к родным для меня остается самым главным.

– Что на Ваших выставках пишут в книгах отзывов?

– Очень ценю добрые слова и Жореса Алферова, и Валерия Гергиева… Были и курьезные случаи. Однажды мои работы выставлялись в музее, и один мальчик написал: «Не хотел сюда идти, в музеях нет ничего хорошего – сплошные древности! Но мне очень понравились работы замечательного мастера Анискина, даже жалко, что он умер!» (смеется). То есть парень и представить не мог, что в музеях бывает и что-то современное…

Юрий ТАТАРЕНКО