Жизнь в стиле Megascience

25 января отметит 70-летний юбилей замдиректора Института ядерной физики, директор Сибирского центра синхротронного излучения академик РАН Геннадий Николаевич КУЛИПАНОВ.

В конце минувшего года Новосибирск посетил лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов. Геннадий Николаевич сопровождал коллегу во время его визита в НГТУ. Там они разговорились, и Кулипанов рассказал, что он выпускник этого вуза, который в бытность его студентом назывался НЭТИ, Новосибирский электротехнический институт.

– А я окончил ЛЭТИ, – заметил Алферов. – А кафедра какая?

– Электронные приборы.

– И у меня электронные приборы! А специальность?

– Инженер-электрик.

– Надо же! И я инженер-электрик, – обрадовался совпадению нобелиат, и тут же помрачнел, – как только дома что-то перегорает, жена сразу говорит: «Ну, чини, ты же электрик!»

Геннадий Николаевич признался, что не берется за починку современной бытовой техники. Инженер-электрик Кулипанов больше преуспел в разработке источников синхротронного излучения – здесь он на переднем крае мировой науки.

«В СМОКИНГ ВШТОПОРЕН, ПОБРИТ ЧТО НАДО…»

– Юбилей – это повод оглянуться, оценить вклад друзей, коллег, учителей, – размышляет Геннадий Кулипанов. – Прежде всего, я благодарен маме и бабушке, вырастившим меня в сложные послевоенные годы. Ну и, конечно, школе.

Будущий академик окончил среднюю школу №99 – она и сейчас расположена в том же здании на Чаплыгина. Огромное влияние на подростка оказал ее директор Михаил Митасов.

– Он был не физик и не химик, а литератор. Нам всем он привил любовь к науке, к знаниям и к поэзии. Я и сегодня с удовольствием декламирую Маяковского, – признается Геннадий Николаевич. – На юбилеях у друзей читаю «Раздумье на открытии Grand Opera»: «В смокинг вштопорен, побрит что надо…». Или «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру» – очень житейское произведение и крайне выигрышное с актерской точки зрения.

Ремарка об актерском мастерстве не случайна – в студенческие годы Геннадий Кулипанов увлекся театром. В НЭТИ был знаменитый на всю страну театр эстрадных миниатюр, и три года студент-физик посещал не только лекции, но и репетиции. Сценарии спектаклей создавал городковский писатель Евгений Вишневский, с которым Геннадий Николаевич дружен до сих пор.

– А летом мы «били» (разгружали) баржи – отличный заработок, к тому же на свежем воздухе. Там я впервые познакомился со студентами НГУ, например, с Виктором Фадиным, он сейчас заведует нашим теоретическим отделом.

ЭЛЕКТРИК-ЯДЕРЩИК

– Моя кафедра «Электронные приборы» была в НЭТИ самой физической, – рассказывает Геннадий Николаевич. – Движение электронов в высокочастотных полях, лампы бегущей волны, клистроны… С этим работали и в ИЯФе; лазер на свободных электронах – это, по сути, лампа обратной волны. Когда приятель позвал на собеседование в ИЯФ – поехал, не сомневаясь.

– Меня спросили, почему с кафедры электронных приборов я вдруг нацелился на ИЯФ? – улыбается академик Кулипанов. – Я набрался наглости и сказал, что основой развития ядерной физики, конечно, является электроника.

Геннадий Николаевич вспоминает, что к студентам вышли сразу несколько ученых, среди которых был и нынешний директор Александр Николаевич Скринский. Впрочем, их длительная совместная работа на одном из первых в мире электронном накопителе со встречными пучками ВЭП-1, запуск электрон-позитронного накопителя ВЭПП-3 были еще впереди. А тогда студент-электрик Кулипанов приступил к дипломной работе под руководством Станислава Георгиевича Попова:

– Сделал неплохой диплом – исследование сильноточного разрядника. А через два года появились тиристоры, и вакуумные разрядники с внешним поджигом отошли в прошлое...

Еще одним своим учителем Геннадий Николаевич называет Бориса Валериановича Чирикова.

– Моя кандидатская посвящена исследованию стохастической неустойчивости и нелинейных резонансов на накопителе ВЭП-1, – рассказывает Геннадий Николаевич. – Суть в следующем: периодическое воздействие на маятник вызывает резонанс, но если воздействие имеет две частоты, то движение маятника описывается уравнениями диффузии, которыми оперируют в термодинамике, а не в механике. Это гениально предсказал Борис Валерианович, мне оставалось только придумать и выполнить эксперимент на электронном накопителе. Чириков был одним из оппонентов на моей защите, а вторым стал Юрий Федорович Орлов – талантливый физик, впрочем, более известный как диссидент, основатель Хельсинкской группы.

НАУЧНЫЕ ШКОЛЫ НУЖНЫ В ВОЕННОЕ ВРЕМЯ

Сегодня Геннадий Кулипанов окружен собственной когортой учеников и соратников. Но, несмотря на всемирную известность, научную школу ИЯФа он считает вынужденной необходимостью:

– Научная школа – это консервативная часть науки, которая нужна во время войн и революций. На западе нет понятия «научная школа»! Пришел в университет новый профессор – и даже оборудование старое выбрасывается. Мобильность способствует динамичному развитию науки.

Только сейчас, по мнению Геннадия Николаевича, стало возможно соединить русский консерватизм и западную динамичность. Сегодня уже трудно найти научный центр, где не работали бы специалисты ИЯФа.

– Из нашей первой команды, занимавшейся синхротронным излучением, лазером на свободных электронах, лишь половина осталась здесь. Николай Винокуров полтора года поработал в Арагоннской национальной лаборатории в США, его вклад в американский рентгеновский лазер на свободных электронах был определяющим. Сейчас он возглавляет институт в Южной Корее, а Арагоннским проектом руководил наш Ефим Глускин. Володя Литвиненко возглавил совершенно новый проект в Нью-Хейвене. Иногда кажется, что когда отбирают резюме для конкурса на такие позиции, то пункт «был сотрудником ИЯФ» является обязательным, – смеется Геннадий Кулипанов.

МЕГА-ПЛАНЫ НА MEGASCIENCE

Самый традиционный вопрос юбиляру – о творческих планах. У Геннадия Кулипанова они не простые, а стратегические:

– То, чем мы сейчас занимаемся, называется уже привычным словом megascience, меганаука. Массовое осознание мировым сообществом того, что источники синхротронного излучения – это инфраструктура для развития химии, материаловедения, биологии, физики, произошло только в 80-е. Специализированные источники синхротронного излучения стали создавать в 90-е, но даже мечтать об аналогичных работах у нас было бессмысленно. Сейчас и в России решено реализовывать собственные мегапроекты; пока одобрено шесть из них, и один, «Чарм-тау фабрика» ИЯФа, уже обретает конкретные очертания.

Впрочем, академику Кулипанову ближе источник синхротронного излучения 4-го поколения.

– Когда в 97-м году на конференции в Японии я делал доклад где предлагалось перейти от накопителей к ускорителям-рекуператорам, – вспоминает Геннадий Николаевич, – в зале осталось человека четыре. Задавали вопросы вяло – в то время в Аргонне машина заработала, был всеобщий энтузиазм, а тут русские предлагают что-то непонятное… Тогда ко мне подошел коллега из Джефферсоновской лаборатории и сказал: «Сейчас, быть может, только я и Кулипанов понимаем, о чем идет речь, но через несколько лет будут собирать конференции, посвященные этой теме». Так оно и есть – их проводят каждый год.

Ирина ИЛЬИНА

Фото М. Роговой