Искусство определяется историей

В Доме ученых с большим успехом прошла выставка «Снегопад в Венеции». Ее автор Олег Шелудяков родился и вырос в Новосибирске, но уже много лет живет в Ницце.

О ЛИТЕРАТУРЕ И ИСТОРИИ

– Вы окончили гуманитарный факультет НГУ…

– Эпопея моего высшего образования сложна и извилиста. Что называется, юноша искал себя (смеется). После школы немного учился на архитектурном факультете строительного института. Окончил историческое отделение гумфака НГУ, учился на факультете монументально-декоративной живописи в архитектурно-художественной академии, рисовальных классах при Академии художеств в Петербурге, на историческом факультете университета в Ницце… При этом никогда не прекращал заниматься живописью, моя художественная карьера развивалась синхронно, иногда пересекаясь с учебой, иногда – отдаляясь от нее. Сейчас бесконечная сага обучения вроде бы завершена. Это приятное чувство – знать, что навсегда распрощался со всеми экзаменами и зачетами. Хотя… как знать!

– А почему именно исторический факультет?

– У меня всегда был интерес и вкус к истории, но она давно уже стала хобби. Чтобы заниматься наукой профессионально, необходим особый склад личности и ума. Я же по своей природе художник, а не ученый. Что касается предпочтений в истории, одной любимой эпохи у меня нет. Время от времени возникают «точки интереса» к тому или иному периоду. Часто они привязаны к путешествиям. Перед поездкой в новую для меня страну или город всегда стараюсь как можно глубже погрузиться в его историю. Так, зачастив в последнее время в Рим, стал много читать об эпохе Флавиев. А пару лет назад неожиданно увлекся движением декабристов...

– Одна из серий работ называется так же, как и знаменитый роман Марселя Пруста – «Под сенью девушек в цвету». Любите ли Пруста и как относитесь к литературе?

– Пруста я читал много и с удовольствием, но было это уже довольно давно. Вообще же, читаю я постоянно, не представляю себя без книги. Сейчас меня очень интересует современная французская литература. Люблю приходить в книжный магазин и находить произведения неизвестных молодых писателей. Иногда случаются потрясающие открытия.

О ВЫСТАВКАХ И ХУДОЖЕСТВЕННОМ ЯЗЫКЕ

– У вашей выставки необычное название. Снегопад для Венеции – явление редкое…

– Время от времени снег там все же выпадает. Однажды мне довелось наблюдать снегопад в Ницце. Восхитительное зрелище – пальмы под снегом. Вообще итальянская тема – основная на этой выставке, которой завершается Год Италии в России. В Италии я бываю довольно часто, благо от Ниццы до нее рукой подать. Уж если художнику браться за эту страну, Венецию никак не обойти. Ну а снегопад – это призрачный метеорологический мостик, соединяющий Сибирь с Городом на воде.

– Возможно, это ностальгия так дает о себе знать?

– Последние годы я так часто приезжаю в Новосибирск, что просто не успевает возникнуть чувство «оторванности от корней». А значит, нет причин для ностальгии. Наоборот, в этой выставке отразилось желание сплавить то, что интересно и близко, в один цельный образ. Мне кажется, это получилось.

– Ваши выставки проходили и в России, и в Европе. Существует ли какая-то разница в их организации?

– Конечно. Но всё зависит от того, где именно выставляешься: Европа или Америка, частная галерея или муниципальный выставочный зал... Например, одна из недавних выставок проходила в небольшом городке неподалеку от Ниццы, в старинной часовне XIII века, превращенной в городскую галерею. Свет, система развески картин – всё как подобает, но дух и энергия Средневековья там сохранились. Мне выдали огромные ключи от тяжелой железной двери, и старинная часовня на две недели оказалась в моем полном распоряжении! Что касается организации выставок, я бы говорил скорее о разной публике, о разных художественных языках.

– В чем же отличие?

– Посредством живописи художник транслирует визуальную информацию. Это тоже язык, только художественный. Как бы хорошо мы ни знали иностранный язык, будь то английский, японский или суахили, он все равно остается лишь техническим средством коммуникации. Иностранный язык лишен для нас эмоциональной нагрузки, не впаян в гены. То же самое происходит в искусстве. Есть русский художественный язык, а есть, условно говоря, западный. Это разные языки, и найти подход к чужой публике сложнее. Конечно, живопись гораздо более универсальна, чем, скажем, литература, но одни и те же образы в разных культурах все же прочитываются по-разному.

Картину русского художника за границей узнаешь за километр, не читая фамилии. Сложно объяснить, как это происходит. Если бы вопрос заключался только в стиле… Принято, например, считать, что у нас более консервативная, более реалистичная школа живописи. На самом деле мощная линия реализма есть и в западном искусстве, но их реализм и наш – разные. Так что дело скорее в совокупности приемов, образов, понимании цвета, которые все вместе и формируют ту самую «русскость».

ОБ УЗКИХ ТРОПКАХ

– У Вас есть любимые современные художники?

– На определенном этапе перестаешь интересоваться именами, а смотришь только на отдельные произведения. Эта картина такого-то художника интересна, а соседняя – уже нет. Чем бы мы ни занимались, мы тренируемся, повышаем степень квалификации, а значит, уходим в детали. Можно любить классическую музыку вообще, можно увлекаться Моцартом, а матерый профессионал способен годами находить все новые и новые слои и нюансы в небольшой сюите.

Чем больше в искусстве находишься, тем больше понимаешь, как там всё устроено, тем более тонкие нюансы тебя интересуют. В общем, уходишь от широких дорог на узкие тропки.

– Где сейчас Ваши узкие тропки?

– Из недавних наиболее ярких впечатлений – выставка японской художницы Яеи Кусама в Центре Помпиду в Париже. Хотя вряд ли можно сказать, что она находится на узкой тропке! Яеи уже за 80, но работает за десятерых: живопись, объекты, видео, боди-арт. В центре экспозиции – несколько монументальных инсталляций. Странные, яркие, психоделичные. Какая-то другая реальность, волшебный мир или, скорее, парк аттракционов. Оптические обманки, зеркальные комнаты, зооморфные чудища в яркий горошек... Там я почувствовал, что в последнее время в современном искусстве произошел серьезный сдвиг. Развлекательность, а точнее, увлекательность стала его доминантой. «Интересный» – прилагательное позитивное, но в искусстве интересность легко оборачивается плоской одномерностью. К однажды увиденному аттракциону уже незачем возвращаться и не о чем думать.

Еще лет десять лет назад акценты в contemporary art были совсем иными: чтобы считаться актуальным, искусство обязано было быть телесным, агрессивным, кровавым, уродливым, технологичным. Сейчас, видимо, все от этого устали и захотели чего-то легкого. Исчезла политическая ангажированность, эстетическая провокация, появилась необязательность и нарядность. Теперь на повестке дня выставки «для всей семьи».

– А когда искусство устанет веселить, что будет дальше?

– В этой точке сходятся две сегодняшние темы: искусство и история. Они неразделимы. Если люди научатся достигать бессмертия и питаться солнечным светом – будет одно искусство, переселятся на Марс – другое, а решат навеки оставить всё как есть – третье… Жизнь покажет!

Татьяна ЯКОВЛЕВА