«Чтобы насладиться искусством, нужна подготовка»

Недавно в Новосибирске выступил известный прозаик Илья КОЧЕРГИН. Встреча с ним прошла в областной научной библиотеке. Её провёл друг писателя, постоянный автор «Навигатора» Юрий Татаренко.

– Если писатель – тот, кто транслирует свой уникальный жизненный опыт, то ты – большой писатель: изучал жизнь, будучи егерем, библиотекарем, пожарным инспектором, дворником, дистрибьютором... А без чего ты не ты?

– Пожалуй, природа и книжки – это то, что было всегда в моей жизни. В четвёртом классе прочитал книжку про охоту – уже не помню автора. И «заболел» мечтами о тайге. Буквально бредил походами в лес. Тётка говорила отцу: «Был нормальный мальчик, на отличника похож – и вдруг испортился». А тот сам постоянно таскал меня в байдарочные походы на Север. И все школьные годы я готовился к отъезду в Сибирь: много читал литературы на эту тему, занимался спортом, изучал карты, плёл сети. В конце концов оказался сначала на Камчатке, потом на Байкале. А потом и в Алтайском заповеднике, на отдалённом кордоне. Где стало ясно: вот оно, место, которое так долго искал. Описал ту жизнь в книге «Точка сборки».

Счастлив, что в моей жизни появилась девушка Люба. Встретил её как раз в алтайских безлюдных местах, куда она приехала как туристка. И вот уже четверть века живём вместе. Наш дом – в деревне в Рязанской области. Работаем удалённо. Сын поступил на философский факультет НГУ.

Без чего я не я? Без писательства в первую очередь. Думаю, даже став стареньким и беспомощным, всё равно буду что-то царапать. Обычно происходит так: пишу какой-то важный фрагмент и переключаюсь на домашние дела, но внутренняя работа над текстом продолжается. Бывало, что бросал окучивание картошки – и бежал за компьютер: пришла идея, мысль заработала, надо срочно всё зафиксировать и развить. И ещё, конечно, я не я без семьи, без моего дома на выселках рязанской деревни, который сам построил.

– Илья, раскрой секрет: как передать на бумаге красоту Алтайских гор и Телецкого озера?

– Мне интересно поведение современного человека на природе, когда он вынужден довольствоваться непривычными сигналами. Вот мы давали ребёнку домашнюю еду, а она ему казалась безвкусной по сравнению с фастфудом, куда добавлены усилители вкуса. И новости сейчас очень сильно действуют на людей, реклама агрессивна. После них трудно почувствовать слабые сигналы, испытать радость от чтения неспешной книги, общения с животными, с простеньким ландшафтом.

Сравни бурный роман или долгую семейную жизнь: мощные, простые, «вкусные» сигналы или богатая палитра тонких, сложных, иногда малозаметных, ради получения которых к тому же надо много трудиться и от многого отказываться. Мне интересно работать в прозе со «слабыми» сигналами, да я и не очень одобряю искусство, активно манипулирующее чувствами.

Яркий пейзаж быстро впечатляет и быстро приедается. А самая сладость от диких ландшафтов – это когда много часов тратишь на его восприятие в ритме ходьбы, гребли или конского шага. Когда знакомишься с его обитателями, находишь их укромные убежища, вслушиваешься в то, что тебя окружает, в голоса птиц, в названия ручьёв и урочищ, которые часто говорят на незнакомых тебе или даже вымерших языках...

Вообще, что касается экологического сознания, то мне кажется, что литература сильно отстаёт в этом вопросе. Изобразительное искусство пытается выработать новый взгляд, посмотреть на мир с непривычной нам стороны, нащупать что-то ещё не открытое, а литература как будто так и не ушла с привычной полянки «кто виноват и что делать».

– Есть мнение, что без Софьи Андреевны не было бы писателя Толстого. А какова роль твоей Любы в становлении писателя Кочергина?

– Я – супруг психотерапевта с самого начала становления этого психотерапевта, так что претендую как минимум на бронзовый памятник при жизни (смеётся). На мне отрабатывались всевозможные практики, я был объектом внимательнейшего изучения... Пострадал изрядно – но ничего, сдюжил. Да и Любе пришлось многое вытерпеть.

Писатель не приносит больших денег в дом. Я часто обитаю в эмпиреях, наполненных чистым огнём и ясным светом, что, естественно, раздражает любую нормальную женщину. Я пил и еле остановился. Таскал любимую много лет по тайге.

Но зато Люба – очень благодарный читатель: половину удовольствия от написанного получаю, когда смотрю, как она читает, как у неё на лице сменяют друг друга яркие эмоции. Она чуткий критик. И благодаря жене-психологу я потихоньку смог более или менее избавиться от многих обид, от некоторых зависимостей, стал осознаннее.

– О чём новая книга «Присвоение пространства», вышедшая в этом году?

– Это сборник очерков, эссеистика. На тему моих отношений с пространством. В юности я с трудом представлял себе, что такое Тува, Хакасия. Потом стал ездить в экспедиции. И ощутил, как огромна и красива наша страна. Постарался описать, как вживался в Прибайкалье, Алтай, Карелию. Почувствовать себя не просто туристом, а частью пейзажа, проникнуться тем, что вокруг действительно твоя земля. Новое пространство нужно постигать ногами и руками. К примеру, на Алтае учился резать скот по-алтайски, готовить национальные блюда, изучал традиции. Наши рязанские пространства присваиваю, копаясь на огороде, накашивая сено, наблюдая за птицами, сажая яблони, возводя постройки в усадьбе, расставляя фотоловушки.

– Сибирь огромна, эту территорию можно осваивать и присваивать всю жизнь. А как не затеряться в «зелёном море тайги»? Как избавиться от страха перед хищниками?

– Мне спокойно и интересно в диком ландшафте. Можно выключиться из постоянных отношений с себе подобными и с самим собой, взглянуть вокруг и увидеть много интересного, с чем тоже можно установить отношения. Город – концентрированный мир людей и для людей, но большой мир не менее интересен. Представь, ты ходишь по Третьяковской галерее и вместо того, чтобы наслаждаться искусством, переживаешь об отношениях с женщиной, с начальником, боишься заблудиться или опасаешься, что на тебя упадёт картина. К тому же, чтобы насладиться искусством, нужна предварительная работа, готовность и интерес. Думаю, ситуация с «зелёным морем тайги» похожа.

Заранее подготовься, почитай, чем интересен Рубенс или рябчик, чем отличаются импрессионисты или лишайники, как воспринимать современное искусство и как ночевать в лесу. Потрать время, сосредоточься – и тебе будет спокойно и интересно. В конце концов, под медведями в России гибнет два человека в год, а на дорогах – в десять тысяч раз больше.

– Что приятнее держать в руках: ружьё, косу, лопату, рубанок, топор, молоток, пилу, авторучку – или чашку чая?

– Мне нравится строить. И копошиться в земле. Нравится всякая работа, которая, по выражению писателя Александра Бушковского, позволяет «думать руками». Нравятся такие материалы, как дерево, кожа, шерсть, их приятно трогать. Чашка чая с пряниками – тоже классно, когда работаю за компьютером. На бумаге не пишу: перестал разбирать свой почерк. Текст набирается медленно – потому что, перечитывая свеженаписанное, 80% удаляю и пишу заново. И так несколько раз... А вот ружьё уже много лет лежит без дела. Но ведь такую вещь не выбросишь. Пусть и дальше лежит, в качестве семейной реликвии (улыбается).

Фото Валерия Панова