Александр ПРОХАНОВ: «Я боюсь второй перестройки»

На прошлой неделе в Новосибирске побывал видный общественный деятель, известный писатель и публицист, главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов. Он провел ряд встреч с общественностью, одна из которых прошла в Доме ученых СО РАН.

– Проханов 70-х и Проханов 90-х – будто два разных писателя…

– Моя писательская жизнь состоит из двух огромных периодов. Долгое время советская метафизика в центр мироздания ставила героя, подвижника, человека-творца. А обыденный человек совсем другой: подвержен болезням, страдает эгоизмом, ему свойственны пороки, он совершает преступления. Но в своих первых книгах я искал именно героя – можно сказать, придумывал его. Перемещался по великим стройкам страны и упивался потрясающим размахом человеческой деятельности. Нынешнее поколение не понимает, как можно одним ударом всколотить целину, создать потрясающую цивилизацию на кромке полярных льдов.

Когда наступила перестройка, образ героя стал двоиться, дробиться, прятаться в туман, и в центре новой возникшей реальности оказался другой кумир – делец, для которого главное – богатство и комфорт, который мыслит не категориями вселенной, а проблемами своего угла. И это сломало мою художественную психологию, заставило писать в эстетике боли, кошмара. Моего героя-подвижника окружили монстры и демоны. Романы «Господин Гексоген», «Теплоход «Иосиф Бродский», «Крейсерова соната» – борьба с этими демонами.

В последних романах «Русский», «Пятая империя» я попытался сформулировать свои представления о России, о ее мистическом пути. Несмотря на все нынешние беды, кошмары, трагедии, живу в ощущении неизбежного победоносного русского будущего, исповедую религию и философию русской победы. Это не предмет аналитики. Вспомним дневники Вернадского: «Немцы взяли Смоленск. Ситуация катастрофическая. Но ноосфера победит». Ученым двигала не логика, но вера, он считал, что космическое зло, фашизм, победить не может. И оказался прав. Наши грядущие победы закрываются тьмой и великим унынием, которое я всеми силами стремлюсь рассеять. И очень часто вспоминаю записку моряка с гибнущей подводной лодки «Курск», написавшего: «Не надо отчаиваться». Эти слова он адресовал не только своим близким, но и всем русским людям, остающимся жить.

– Ваш роман о деятельности ФСБ «Господин Гексоген» получил литературную премию «Национальный бестселлер»...

– Этот роман не лучше и не хуже моих предыдущих книг. Дело в том, что после августа 91-го многие русские писатели – Бондарев, Распутин, Белов, Проханов – оказались в изоляции, нас почти не издавали, называли красно-коричневыми. А «Господин Гексоген» странным образом изменил мою судьбу, мне отдали телеэкран и радиоэфир, вручили премию. Это произошло в пору выдавливания Березовского и Гусинского из политики, и либералы, уходя со сцены, искали во мне союзника. Но не только они сочли мой роман антипутинским.

– А на Поклонной горе Вы фактически выступили в поддержку Путина…

– Это человек, сменивший ельцинскую слизь. Ему досталось не государство, а какая-то медуза, которая растекалась между трех океанов. И Путин со своей комитетской решительностью заморозил этот мокрый блин, создал вертикаль власти, кристалл государственности. Но были разбазарены гигантские суммы нефтедолларов, из-за чего русское развитие не состоялось. В этом огромная драма и самого Путина, и всей России. Но существовала опасность, что народный протест будет направлен не против Путина, а против хрупкой русской государственности. И на митинге я говорил о том, что России грозит оранжевая революция, что может повториться или февраль семнадцатого года с последующим хаосом и гражданской войной, или август 1991-го, драма уничтожения коммунизма. Я очень остро переживал крах советского государства. Угроза повторения этого кошмара явилась болью и ужасом, не хочу повторения событий в Белграде или Тбилиси. Сейчас вроде как оранжевая волна спала. Но впереди огромные экономические трудности, рост налогов и тарифов, при этом сохраняются мздоимство и стяжательство. И если, победив на выборах, Путин не запустит маховик русской истории, то его сметут. Болотная соединится с Поклонной. И это будет русская трагедия.

– Стране нужна мобилизация – но кто и как заставит народ работать?

– Нужно предложить людям работу. А их заставили заниматься мелкой торговлей. И 20 лет страна не работала, ее лишили огромного задания. Теперь вроде как мы его снова получаем – это госпрограмма развития ОПК. Для ее реализации нужна не только экономическая, но и духовная мобилизация – целая композиция явлений в обороне, медицине, культуре, нужна реанимация сельских земель.

Но пока я с отчуждением и легкой гадливостью наблюдаю за происходящей так называемой политической реформой. Она очень похожа на свистопляску времен Горбачева. Начинается этакая «Перестройка-2» – чтобы замотать людей в бессмыслице огромного числа партий, в спорах, как проводить выборы (по спискам или одномандатным округам), назначать или выбирать губернаторов… Всё это заполняет информационное поле, и меня это пугает.

– Недавно научно-технический потенциал Новосибирска изучал Дмитрий Рогозин. Способен ли он стать новым политическим субъектом?

– Политический субъект не может сложиться раньше идеологического концепта – целостного, не эклектичного. А за Рогозиным наблюдаю давно, видел все его взлеты и поражения. Честолюбивым депутатом он создавал «Конгресс русских общин», но тогда его попытки пройти в политику натолкнулись на противодействие Лебедя. Потом он быстро и блестяще сложил партию «Родина». Она мгновенно стала завоевывать общественное сознание, но и ее растоптали. Но Рогозин не сломался. В Брюсселе прекрасно руководил армией генералов в представительстве России в НАТО. Его приход в ОПК – очередной неожиданный взлет. Нам еще предстоит понять, откуда в нем эта стремительная яркость. Очень свежий человек, очень сильный – он абсолютно не похож на традиционного политика. Сейчас ветер дует в его паруса.

– А что же Зюганов?

– Мы долгое время были дружны с Геннадием Андреевичем, он много печатался в газете «День». Не позволяю себе критиковать КПРФ, но в ее лидере разочаровался. Россия – страна левого большинства. Но почему же на выборах вместо 50-70% партия набирает всего 13-15? Считаю, в этом виновато руководство КПРФ. Партия не сумела создать нового левого проекта – и это в то время, как во всем мире либеральная модель терпит крах! Если бы Зюганов учел негативный опыт СССР, если бы начала развиваться идея православного коммунизма, у этого проекта были бы огромные перспективы.

– Что такое русскость?

Одним только фактом своего существования Россия говорит всем и вся: «Мир, ты живешь не так. Нельзя жить по законам насилия, по принципам иерархии». И мир платит нам неприязнью. Из России создают образ мирового врага – несмотря на падение коммунизма. Русский человек демонизируется. Русское сознание подвергается ужасному тотальному воздействию: мол, русские – рабы, их история построена на плахах, это тупиковая ветвь развития человечества. Наше горькое пьянство – бегство от этой кошмарной войны против русского самосознания.

Сегодня в России люди теряют веру, жизненные силы, отказываются трудиться, перестают творить, молодежь массово уезжает за границу. И кажется, что впереди одна сплошная тьма. Но в недрах нашей истории действует такая неисторическая категория, как русское чудо. И чудесный характер русской жизни понятен художникам, поэтам, композиторам. Поэтому русская культура бесконечно прекрасна, это океан красоты, силы и правды.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото с wikipedia.org