Александр МЕЛИХОВ: «Человека спасают шедевры!»

В рамках всероссийского литературного фестиваля «Белое пятно» в научной библиотеке НГУ прошла творческая встреча с петербургским писателем Александром МЕЛИХОВЫМ «Красота спасающая и убивающая». Александру Мотелевичу 70 лет. Он автор более 30 книг и сотен статей. Лауреат Набоковской премии, премии имени Гоголя (2003, 2009, 2011, 2017), премии правительства Санкт-Петербурга и многих других литературных наград.

– Вы настоящий писатель с научным прошлым. Согласны?

– Действительно, я по образованию математик, и, кстати, мне доводилось бывать в Академгородке по научным делам. Это было потрясающе: лес, умнейшие люди, вольномыслие… Потом волею судеб стал писателем. Но должен заметить: математиков бывших не бывает! Нельзя быть бывшим пуделем, математики – это особая порода. Считается, что в жизни сколько людей, столько и мнений, – а математика даёт точные знания. В юности меня это очень привлекало: стал призёром нескольких олимпиад по математике и физике, интересовался плазмой и ядерными реакциями. Легко поступил на матмех ЛГУ, хорошо учился, но красный диплом мне не дали – из-за тройки по истории КПСС. Защитил кандидатскую диссертацию. Математика меня научила ещё одному правилу: доказанных данных не бывает, есть только убедительные доказательства.

– Математики встречаются и на страницах вашей прозы.

– В 1995 году у меня вышел роман «Горбатые атланты», написанный в конце 80-х. Скажу о нём несколько слов. В сибирском научном городке работает талантливый математик. Его исследования поражают своей красотой, но практической пользы в них нет. Он замыкается в себе, обидевшись на весь свет и считая всех вокруг тупицами, – и вскоре решает покончить с собой. Случайный разговор с учеником перевернул его жизнь…

Когда я начал исследовать тему, посетил ленинградскую психбольницу. И там понял, что ничего не знаю о людях, склонных к самоубийству! Обиды и утраты – наш будничный хлеб. Большинство из нас поплачет, пожалуется на жизнь и тянет свой воз дальше. Но у некоторых иммунная система в психике ослаблена, и внутренний защитный слой стирается. Человека убивает несчастье с унижением. Но если преподнести беду большой и красивой, он будет спасён! Именно этим и занимается литература. Настоящая, большая литература.

– Значит, красота спасает мир, начиная с человека?

– Именно. Мир вокруг твердит: ты букашка, твоя жизнь не имеет никакой ценности, люди массово гибнут в войнах и катастрофах. И только искусство утверждает центральное место человека, защищая нас от скучной правды. Пушкин воспевает обыденный труд, смерть Ленского описывает возвышенно. В «Ревизоре» Гоголя все мздоимцы – милые дурачки. Читаешь о них – и возвращается чувство силы, внутреннего превосходства. Возьмём Лермонтова. Казалось бы, насквозь трагический поэт. Но он прожил блистательную героическую жизнь, его вело чувство гордости. Подробнее о моём взгляде на известных литераторов – в книге «Дрейфующие кумиры», вышедшей в 2011 году.

Героиня моего романа «Свидание с Квазимодо» (2016), вошедшего в шорт-лист Букера, – судебный психолог. Она решает, вменяемы преступники или нет. И в каждом преступлении отыскивается аллюзия на литературный шедевр – «Отелло», «Медея» и так далее. А что толкает людей на злодеяния? Красота! Вспомним, как ради одной женщины уничтожались города и даже целые страны… Красота ещё и убивает, как ни крути.

– Вопросами массового суицида занимался и ваш коллега Григорий Чхартишвили, пишущий под псевдонимом Борис Акунин. Как вам работа «Писатель и самоубийство»?

– Отзыв на эту книгу я напечатал в журнале «Знамя» в 1999 году: «…Чхартишвили провозглашает, что «творчество –  профессия опасная, и заниматься ею могут только люди, у которых изначально не всё в порядке с инстинктом самосохранения». Но почему бы не предположить обратное: творчество открывает возможность разрядить мучительную ситуацию, возвысив её до символа. Или даже осуществив самоубийство в воображаемом мире... «Энциклопедия литературицида» Чхартишвили, на мой взгляд, ценное начинание. Жаль только, что истории писательских самоубийств мало связаны с характером их творчества: кто реалист, а кто сюрреалист, кто что воспевает и кто что ненавидит и т.д. Ведь homo scribens в ещё большей степени, чем homo sapiens, убивает не себя из-за реальных обстоятельств, а образ себя в своём образе мира. И вопрос вопросов – каковы у него эти образы?

Среди писателей и поэтов огромное число истероидов. Считаю, что Цветаеву и Маяковского именно творчество отодвигало от рокового шага. Хемингуэй вообще покончил бы с собой в 20 лет, если бы не писал!

– Вы замглавного редактора журнала «Нева». Что главное в редакционной политике?

– Наше кредо – просвещённый консерватизм. Литература – серьёзное занятие, это не прикол, не дуракаваляние. Постоянно вербую в «Неву» публицистов. Очень не хватает очерков, и если кто-то хочет рассказать, к примеру, о людях труда – милости просим в наш журнал.

Редколлегия трепетно относится и к молодым прозаикам. Посвящаем их творчеству два номера ежегодно. Антон Ратников и другие авторы – отличные ребята. Они пишут о мире, куда мы вряд ли когда-нибудь попадём: о духовной семинарии, изнанке Майдана, торговле пылесосами. Но и книги питерских мэтров Валерия Попова, Павла Крусанова, Сергея Носова, Владимира Шпакова, Павла Мейлахса также всем рекомендую!

Юрий ТАТАРЕНКО
Фото из личного архива А. Мелихова.