Рыбалка на мостике

С известным новосибирским телеведущим Валерием Котельниковым рыбачили мы давненько в Бердском заливе. Нам повезло: в первый же день познакомились с веселым стариком – обрусевшим грузином, жившим в палатке на берегу залива целыми неделями. Имя его затеряно где-то в моих записных книжках, а запомнилось любимое выражение старика насчет того, что летом в Сибири надо стремиться быть на природе «все двадцать девять часов в сутки». Назовем его условно Лодочником. Потому как рыбачил наш добрый знакомец только с лодки, на кою и нас с Валерой и пригласил.

Охотились мы – по разведанным местам Лодочника – за окунями. Постоим в одном месте, поймаем двух-трех полосатых и, поскучнев от бесклевья, шлепаем на веслах дальше. Рыбалка с лодки мне определенно не понравилась. Мои рыбацкие пристрастья, а они формируются с детства, сложились на степной речушке, впадающей в Алей. Всегда заманивали там какие-нибудь омутки, обрамленные глянцевыми блинками кувшинок, либо пескаревые перекаты, на которых играли камышинки, либо улова со слабо шевелящимися водорослями, где таились щуки… А рыбалка с лодки? Кругом вода. Безликая, равнодушная. Не-е, рыба где-то там, у берега. Но Лодочник стоял на своем. Окуни-де на большой воде. Надо только искать – не покладая рук.

Кончилось тем, что на второе утро Лодочник уплыл в море с Валерой, а я пошел искать рыбацкое счастье на берегу. Увы, берег Бердского залива там, где мы стояли, не походил на речной. Никаких камышовых заводей. Во время штормов высокие волны, гоняя песок и щебень, начисто вымывают здесь растительность и нивелируют береговую линию. Сплошное мелководье. Вода тут сильно прогревается, что окуням не по нраву. Угробив лучшие утренние часы на странствия по безликому приплеску, я уже засомневался в избранной стратегии, как наконец наткнулся на устье речки, впадающей в залив.

Как узнал позже, это был Коён. Воспетый писателем Владимиром Сапожниковым. «Вот где я отыграюсь, утру нос этому Лодочнику», – воспрял я духом. Однако я поторопился: в отличие от моей степной речушки берега Коёна (а я прошагал изрядно) были в сплошных зарослях ивняка, черемухи, шиповника и бог знает чего. Не подступиться, не забросить лесу на быстрое течение. Но я упорно пробирался вдоль реки вверх по течению: должны же быть где-то удобные места – доступные омутки или перекаты!

Смешно сказать, но таковых не было. Подарив Коёну два крючка за одного чебачка, я отчаялся не только доказать преимущества ловли с берега, но хотя бы поймать со вчерашнее – десятка полтора хвостов. Ведь пора возвращаться. С позором перед Лодочником, который наверняка надергал полное ведро (в заочных дуэлях всегда кажется, что соперник намного удачливее тебя). Я уже было повернул к лагерю, как заметил, что с пригорка к реке спускается довольно торная дорога. Значит, она ведет к мосту или броду. Проверим…

Оказалось, к мосту из Нового поселка. Мост деревянный, без перил, высотою более двух метров. Тотчас я вспомнил похожий мост и через свою алтайскую речку и то, что под ним стояла всякая рыба. А однажды в поставленную кем-то сетку запутался живой «конский волос», которого мы панически боялись, полагая, что тот внедряется в человека и мучает его всю жизнь. Все это вспомнилось мельком, а я уже разматывал удочку, насаживал червяка. Под мостом темнел омуток, в то время как слева и справа от него тихо струилась по отмелям светлая водица. Опускаю лесу вертикально вниз, и тотчас поклевка! Подсечка – и на мосту заплясал окунь. Вполне «морской» из вчерашних.

Торопливо набираю в ведерко воды, торопливо опускаю лесу. Поплавок снова на утоп, и второй полосатик булькает в ведерко. И пошло, пошло! Шестой, седьмой… Вдруг замечаю, что из омутка к отмели выдвинулась целая окуневая стайка. Она медленно, как бы в раздумьи, перемещается к перекату – вот-вот ускользнет вниз под треклятые заросли!

Хорошо, что я нашелся: схватил комок засохшей грязи и швырнул на отмель – пониже хода косяка. Сработало. Окуни метнулись от фонтанчика назад, в омуток, а я туда же быстро опускаю лесу. Клюнуло! Но теперь я суеверно не считаю рыбок – и так чуть не упустил фарт. Ловлю, а сам на всякий случай приготавливаю «гранаты»-камешки. И не напрасно: редеющая на глазах стайка еще несколько раз предпринимала попытки прорваться вниз, к морю, но я где взмахом удилища, где шрапнелью комочков отрезал ей путь и водворял на место. Не знаю почему, но окуни продолжали усердно клевать, пока я не вытянул последнего «камикадзе». Не поверите, но вся стайка подмостовых разбойников оказалась у меня в ведре – тридцать пять голов! Специально насаживаю их на кукан, заливаю свежей водой и чуть не бегу к лагерю.

Мои компаньоны только приплыли, разводили костер.

– Ну и как? – первым спрашиваю я.

– На уху хватит, – уклончиво ответил Лодочник.

– И на жареху! – хвастанул я, выдергивая из ведра безразмерный полосатый кукан.

Сцена была немая – как в «Ревизоре».

Выслушав мой рассказ, Лодочник спокойно заметил:

– Я так и знал – случайность. Подвезло. Уж я-то окуня знаю – он любит шастать по просторам. А ты – за ним. Полезно для здоровья, – и Лодочник похлопал по своим крепким бицепсам.

Что ж, пожалуй, старик был прав. Ведь и моя стайка чуть не прорвалась с Коёна вниз – на обские просторы…

Юрий ЧЕРНОВ