«Мамочка, ты же обещала…»

Мамочка, ты же обещала…»

Неопрятная, с растрепанными волосами, одутловатым лицом женщина лет сорока стояла у пивного киоска и судорожно шарила по карманам в надежде отыскать там монетку. Не найдя, она подошла к окошечку, что-то сказала продавцу. Вероятно, просила спиртное в долг, но, получив отказ, бессильно прислонилась к киоску. И тут к ней подбежал запыхавшийся подросток лет 13-14. «Слава Богу, я нашел тебя», – выдохнул он, обнимая женщину за плечи, и тихо заговорил с ней: «Мамочка, ты же обещала больше не пить. Пойдем домой. Я завтрак приготовил. Пойдем. Вспомни, какая ты была красивая, а теперь…» Потом он, словно спохватившись, добавил: «Ты и сейчас самая лучшая. Пойдем домой». Женщина всхлипнула, уткнулась лицом в плечо сына и тихо прошептала: «Прости! Не удержалась». Они так и пошли в обнимку, а я смотрела им вслед и думала: как сложится их судьба? Сможет ли женщина побороть свой недуг? Хочется верить, что сможет при такой поддержке.

А в памяти ожил образ другой женщины. Моей сокурсницы. Веселая, общительная, она легко сходилась с людьми. С первых же дней Настя сама выбрала меня в подруги. На протяжении шести лет мы были постоянно вместе: на занятиях, на лекциях, в одной компании встречали праздники. Настя охотно бывала у меня дома, а вот мне у нее в гостях было неуютно. Тихая, какая-то забитая мать и всегда полупьяный отец, назойливо предлагавший выпить «за компанию». На кухне у них постоянно стояла фляга с брагой, от одного запаха которой тошнота подступала к горлу. Настя не отказывалась. Шутливо чокаясь с отцом, приговаривала: «Со здоровьицем, папочка!» С третьего курса Настя стала отставать в учебе. Заметно сдавала память. Знания, словно вода в решете, не задерживались в ее голове. «Настя, это все брага твоя!» – не раз пыталась я вразумить ее. Но она злилась, начинала плакать, а в результате масса времени уходила на то, чтобы успокоить ее. На праздники, в студенческих компаниях, она пила много, была развязна, приставала к парням с недвусмысленными намеками. Беспричинно громко хохотала, привлекая к себе внимание, или пускалась «в пляс», путаясь под ногами танцующих, падая и сбивая их с ног. Мы были молоды, об алкоголизме, как болезни, еще не имели понятия и в пристрастии Насти не видели надвигающейся беды.

После окончания института наши пути сами собой разошлись. Настя вышла замуж за Михаила – тихого, немного замкнутого человека, который обожал свою Тасю. Нянчился с ней, как с малым ребенком, во время ее пьяных куражей, а чтобы ей меньше доставалось спиртного, стал пить и сам. Теперь об алкоголизме мы знали не из учебников, а сами занимались лечением алкоголиков; знали, к чему это приводит. Однако на все увещевания Настя заявляла: «Я сама врач, и мне алкоголизм не грозит. Я и без вас знаю, когда надо остановиться». Не остановилась. В пьяном угаре была зачата дочка. Не радостью, а трагедией стало ее рождение. Большая голова, круглое монголоидное лицо с узкими раскосыми глазами не оставляли надежд на то, что девочка будет психически полноценной. Настя не переставала пить и во время кормления.

Вскоре начались проблемы и нее, и у мужа на работе. Но пить они не прекратили. Первой не выдержала нервная система у Михаила. С белой горячкой его госпитализировали в психбольницу. Психоз прошел, но развилась стойкая депрессия. Однажды, вернувшись домой, он застал в квартире компанию каких-то бродяг и среди них вдребезги пьяную жену. Трехлетняя девочка дрожала от страха, забившись в угол. Миша пинками выгнал жену вместе с гостями. Закрывая на все замки дверь, он с угрозой крикнул: «Все! Хватит! Больше нас ты не увидишь!» Сквозь пьяную муть Настя уловила все-таки смысл этих слов и мгновенно протрезвела. Сколько ни стучала в дверь, в окно их квартиры на первом этаже, Михаил не отвечал. Она не помнила, сколько времени бегала от окон к двери и обратно. Собралась толпа зевак. С трудом ей удалось уговорить соседского парня разбить окно, влезть в квартиру и открыть дверь. Зрелище было не для слабонервных. Мишу спасти не удалось. Судя по записке, он хотел увести за собой в мир иной и дочку, но, видно, рука не поднялась.

После похорон девочку забрали родители, а жизнь Насти стала сплошным кошмаром. Теперь у нее было оправдание пьянства – с горя. Она пила уже все подряд и со всеми подряд. Часто наведывалась на соседнюю с домом стройку, где сердобольные мужики наливали ей стопку. Однажды, в обеденный перерыв, она не застала никого, забралась на самый верх подъемного крана, чтобы покончить с собой. Благо, крановщик вовремя вернулся и уговорил спуститься, пообещав налить водки. Вместо этого отвесил хорошего тумака и пригрозил, что в следующий раз, если увидит ее рядом с краном, – прибьет. Рассказывая об этом, Настя плакала, сетовала на жестокость рабочих и уже не осознавала, что трагизм ситуации не в них, а в самой ее жизни, которая стремительно катилась в пропасть. Лечили ее от алкоголизма много раз, но безрезультатно.

Однажды среди ночи раздался телефонный звонок: «Нинуча, спаси, я погибаю!» Так меня называла только Настя. Едва дождавшись утра, помчалась на другой конец города. Дверь открыла грязная старуха, со всклокоченными волосами. То, что я увидела – никакому описанию не поддается. В квартире все, что можно было продать – продано, все, что можно разбить – разбито, со стен клочьями свисали обои. От увиденного я потеряла дар речи. Долго искали мы в куче хлама что-нибудь поприличнее из одежды, но так и не нашли. Пришлось вызывать такси и везти ее в больницу в том, в чем была. Несколько месяцев провела она в наркологическом отделении, после выписки завербовалась куда-то на Север. Один раз даже позвонила мне, говорила, что работает фельдшером на буровой, что не пьет, вышла замуж. Спустя несколько месяцев коллеги сообщили мне, что Анастасия покончила с собой. Что случилось там, на Севере, так и осталось неизвестным.

Ясно только одно: женский алкоголизм – недуг пострашнее мужского. Неслучайно в народе говорят: муж пьет – полдома горит, жена пьет – весь дом в огне. Психиатры и наркологи всего мира не раз подчеркивали различия в действии алкоголя на мужчин и женщин: алкогольная интоксикация женщинами переносится тяжелее, быстрее наступают психологическая и физическая зависимость от алкоголя, преждевременное старение более резко выражено. Алкогольные психозы у женщин встречаются реже, но распад личности, деградация развивается раньше и более выражена. Способствуют этому алкогольные традиции родительской семьи, низкая устойчивость к стрессам, повышенная эмоциональная неустойчивость, незрелость психики, легкомыслие. Нередко женщина начинает пить после каких-либо психотравм: несчастная любовь, развод, смерть близкого человека.

Лечение женщин-алкоголичек порой не дает положительных результатов в силу того, что они часто не получают положительной эмоциональной поддержки в семье. Если запивает муж – жена борется с его пьянством до последнего и не бросает, но если пить начинает жена, то у мужа терпение иссякает быстро, и он или бросает женщину в беде, или, как Михаил, начинает пить вместе с ней. Встречается и обратная зависимость: чтобы меньше доставалось спиртного мужу, жена начинает пить сама. Раньше, чем у мужчин, наступает социальная дезадаптация. Как правило, алкоголичек долго не держат на работе. Женский алкоголизм страшен еще и тем, что увеличивает и смертность детей, и количество психически неполноценных среди них. Ведь девочка рождается с полным набором яйцеклеток, которые на протяжении всей ее жизни не обновляются.

Любой девушке, прежде чем взять в руки рюмку со спиртным (даже банку с пивом) необходимо подумать о том, что этим она собирается отравить сразу все свое будущее потомство, и от рождения идиота в таком случае не застрахована. В моей практике были случаи, когда дети уже с рождения были алкоголиками. Мало того, что мать пила во время беременности, она и после родов продолжала пить и кормить ребенка отравленным алкоголем молоком.

«Алкоголизм – это порождение варварства, – писал Д. Лондон, – мертвой хваткой держит человечество со времен седой и дикой старины и собирает с него чудовищную дань, пожирая молодость, подрывая силы, подавляя энергию». А женщины платят дань во сто крат более тяжелую, чем мужчины, лишаясь здоровья, семьи, детей, да и самой жизни. Как же хочется, чтобы никогда, нигде, никто не видел детских слез и не слышал: «Мамочка, ты же обещала не пить».

Нина ЛОГВИНЕНКО,
тел. 332-58-19.