«Люблю клоунский жанр»

Игорь САВЕЛЬЕВ родился 1 июля 1983 года в Уфе. Окончил филфак Башкирского госуниверситета и аспирантуру кафедры русской литературы и фольклора. Работал в СМИ. Член союза писателей Республики Башкортостан, союза писателей Москвы. С 2004 года публикуется как критик и прозаик в литературных и просветительских журналах. Его проза переведена на несколько языков. В 2015-2016 гг. издательство «Эксмо» выпустило серию «Проза отчаянного поколения. Игорь Савельев» из четырёх книг. В 2020-м Редакция Елены Шубиной издала роман «Как тебе такое, Iron Mask?».

С повестью «Бледный город» вошёл в шорт-лист премии «Дебют» и премии Ивана Петровича Белкина, лонг-лист премии «Ясная Поляна». Финалист премии «Дебют» 2008 года в номинации «Драматургия» (в соавторстве с А. Юртаевым). В 2013-м награждён Государственной республиканской премией им. Бабича за роман «Терешкова летит на Марс», в 2018-м – литпремией «Лицей» имени А.С. Пушкина.

– Однажды вы заявили, что писателю никто ничего не должен. Может, и Министерства культуры РФ не должно существовать?

– Это долгое эхо разговора, в котором я периодически, вот уже много лет, вынужден участвовать, потому что по молодости был в дискуссии с властью об «экономическом запрете на профессию». Если быть точным, государство не должно давать писателю прямые субсидии, потому что это в итоге оказывается связано с идеологическим контролем или его попытками.

Идеальный формат – когда государство формирует инфраструктуру, в которой то, что создаётся писателем, может легко дойти до массового читателя. Например, налоговая поддержка независимых книжных магазинов, как во Франции, с грантами издателям или с чем угодно. Когда будет построена инфраструктура, то читатель, которому облегчат доступ к современной литературе, будет в состоянии поддержать и писателя, и культурные институты. Сегодня же у нас есть монополия на издательском рынке, выжженная земля в системе книготорговли, огромные цены на книги, которые ничем не субсидируются для конечного покупателя, и так далее.

– Вы лауреат республиканской премии имени Шайхзады Бабича. При этом пишете о действиях местных властей в родном Башкортостане: «в очередной раз пробито дно». Как это сочетается?

– Прекрасно. Ну, начнём с того, что государство и люди, которые в данный момент сидят в Кремле или в Уфе на улице Тукаева – не одно и то же. Люди и созданные ими режимы приходят и уходят, а государство остаётся. Эти люди распределяют ресурсы не из своего кармана. Поэтому меня ужасно раздражает риторика «Как вы можете брать деньги у Путина и критиковать его», которая, например, распространена в театральной и кинематографической среде (не в литературной, потому что в ней почти нет государственных денег).

Госпремией меня наградила комиссия из 20 или 30 уважаемых деятелей искусств, плюс в ней было три члена правительства, тоже, кстати, достойные люди – так что мне кругом повезло. Люди, которые пришли к власти через пять лет и «пробили дно», на тот момент были далеко от Башкирии и не имели к этой процедуре никакого отношения. Так почему же премия должна мешать мне их критиковать?

Что касается вечной темы «писатель и власть», то легче всего было бы ударить себя пяткой в грудь и заявить, что настоящий художник никогда, никогда, никогда... Тем более, что меня так учили. Когда я по молодости опасно сблизился с некоторыми околокремлёвскими институциями (слава богу, не наделал глупостей), папа мне рассказывал, что вот Шолохов сблизился с Хрущёвым, а потом Хрущёв пал, и на Шолохове осталось некоторое пятно. Но я по-прежнему не считаю, что «художник никогда, никогда». Всё зависит от того, как ты относишься к конкретному, будем говорить, поколению во власти (не хочется каждый раз кидать это гремящее слово «режим»).

– В 2007 году вы были на встрече Путина с литераторами. С тех пор не виделись? Что бы сказали ему – на тему роли личности в истории?

– В таком формате – напрямую – больше не общались, а видел я его в последний раз в 2013-м на очень странном мероприятии, которое называлось, кажется, «Российское литературное собрание». О, это был прямо бал у Воланда. Писатели надели все свои цацки, топорщили бороды и грезили, что теперь-то вернут идеологию и дадут им госдачи. Кажется, очередная попытка восстановить Союз писателей СССР – это уже похоже на какие-то затянувшиеся попытки заняться сексом, когда обе стороны (власть и 90% писательской массы) хотят одного и того же, но кто-то из них, извините, уже не может.

Как видите, шутками и прибаутками оттягиваю ответ на вторую часть вопроса. Я плохо отношусь к Путину, поэтому не знаю, как мог бы выглядеть наш разговор. Как для писателя Путин представляет для меня определённый интерес. И, вероятно, у меня будут ещё тексты, где он появится как, условно, персонаж.

– В середине «нулевых» вы активно писали литературную критику. Сейчас на неё остаётся время?

– Это в прошлом, и дело не во времени. Думаю, я занимался не совсем своим делом. Даже могу вспомнить, как так получилось: когда «Новый мир» и «Знамя» начали печатать мою прозу, мне так хотелось впечататься в литературный процесс, что я не знал, за что хвататься. Схватился за первый понравившийся новый роман и написал на него рецензию – отправил в «Урал», её напечатали, и пошло-поехало. Не думаю, что при этом я обладал когда-либо достаточной критической оптикой.

– А писать в рифму пробовали?

– Конечно, но это не стоит обсуждения. Это всё было очень бездарно и беспомощно, в последний раз, наверное, в старших классах. Несколько лучше мне даются пародии на плохие стихи. Я вообще втайне люблю некий клоунский жанр – и, возможно, к нему однажды приду окончательно. При работе над прозой настоящий кайф мне доставляют только стилизации под, например, газетные статьи, я не мог себе отказать в удовольствии в нескольких текстах. Если вы читали «Как тебе такое, Iron Mask?», то могли заметить там несколько таких стилизаций, которые в несколько раз больше настоящих газетных статей – потому что я просто не мог остановиться.

– Каким образом лучшего развить писательский талант? Больше читать или писать, влюбляться или путешествовать?

– На этом этапе жизни отвечу очень скучно: читать. Потому что это, пожалуй, сейчас самый большой дефицит для меня самого, из-за своей неначитанности я чувствую себя белой вороной в писательской среде. Новое поколение писателей гораздо сильнее вовлечено в контекст современной мировой литературы, чем было наше, и чем, наверное, предыдущее – те, кто пришёл в литературу в 90-е. Конечно, писательская среда всегда была начитана, но раньше, как мне кажется, все в большей степени росли и развивались дикарями. Сейчас вход в литературу всё чаще через профильное образование нового формата, через писательские школы и курсы, которые во многом как раз строятся на плотном изучении современного мирового контекста (и российского, конечно). Это важно, и без этого рано или поздно проигрываешь. С первыми текстами можно быть ярким, оригинальным, потом неизбежно придёшь к тому, что твои книги будут глубоко вторичными, и то, что ты делаешь, будет никому особо не интересно, потому что это изобретение велосипеда. К сожалению, так произошло со мной, и не уверен, что у меня получится догнать время.

Юрий ТАТАРЕНКО

Фото из личного архива И. Савельева