Что от них еще ожидать?

Что от них еще ожидать?

(Окончание. Начало в №10, 12)

В предыдущих беседах я рассказала о некоторых поведенческих реакциях подростков. Сегодня речь пойдет о суицидальном поведении. К сожалению, приходится констатировать, что число подростковых суицидов неуклонно растет из года в год. В чем причина? Что толкает молодежь на крайние меры? Однозначного ответа на эти вопросы нет. Судите сами.

Лиза буквально надрывалась на трех работах, приходила домой без сил. «Ты же здоровье свое угробишь», – сокрушалась мать. «Ничего, вот Ленечка подрастет – помощник будет». В заботах о хлебе насущном Лиза и не заметила, как сын вырос, ему пошел семнадцатый год, но вот беда – помощником становиться он не хотел. С горем пополам окончил 9 классов, а вот в 10-й его не взяли. «Кому этот балласт нужен, – без всякой дипломатии сообщила завуч, – пусть в ПТУ идет». Но туда Ленечка идти не пожелал. Каждый день обещал, что «куда-нибудь устроится». Но… целыми днями валялся на диване, а по вечерам исчезал. Приходил поздно. Не сразу заметила Лиза, что с сыном творится неладное. То веселится без меры, то угрюмый, злой, от любого пустяка вспыхивает, как спичка, Однажды бабушка заподозрила, что он пьян, но спиртным от внука не пахло. Сознание непоправимой беды пришло к обеим женщинам, когда из их кошельков стали пропадать деньги. Разразился скандал. Женщины плакали, укоряли, грозили, но… Ленечку это не трогало. Спрятали деньги в «надежное место», и тогда он, вплотную подступив к матери, со злобой прошептал: «Дай! Мне доза нужна». Мать попыталась образумить сына, но он схватил ее за горло: «Не дашь – покончу с собой». Дрожащими руками Лиза достала из-за пазухи кошелек и протянула сыну. С того злополучного дня так и повелось: угроза покончить с собой – деньги – доза. Женщина понимала, что Ленечка шантажирует ее, но страх потерять сына был сильнее благоразумия. Денег уже ни на что не хватало, и однажды мать протянула сыну пустой кошелек. «Займи у соседки, – злобно заявил тот, – иначе пойду и повешусь». Ленечка не спеша оделся и вышел из дома. Из окна мать видела, как он постоял у подъезда, потом медленно, оглядываясь, пошел к недостроенному дому. Лиза в ужасе бросилась за сыном, умоляя вернуться. Она видела, как он вошел в подъезд, как появился в оконном проеме третьего этажа, положил на подоконник шапку… Дальше все происходило, как в фильме ужасов. Лиза металась из квартиры в квартиру, пытаясь отыскать ту, на окне которой лежала шапка. Нашла, наконец! Ленечка стоял на каком-то ящике с проволочной петлей на шее и ждал, когда мать увидит его. Хлипкий ящик не выдержал тяжести тела и осел, а вместе с ним и Ленечка. Петля туго затянулась на шее. Лиза в ужасе бросилась к хрипящему сыну, который судорожно пытался сам освободиться от удавки. Хотела приподнять его, помочь, но сил не хватало. Тогда она бросилась к окну и начала звать на помощь. Какой-то мужчина помог Лизе вытащить из петли Ленечку. К счастью, он был жив. А дальше – реанимация, психиатрическая больница и полная потеря памяти.

Но бывает и так. Митя обожал свою мать. Ему казалось, что умнее, красивее, элегантнее женщины нет на целом свете. Он гордился ею, и был счастлив от одного сознания, что любовь этой женщины принадлежит только ему. Сколько помнил себя, мама всегда была одна. Но вот однажды она пришла домой поздно. Лицо ее светилось, она была счастлива и не сразу откликнулась на ласку прильнувшего к ней сына. Митя понял сразу, что ему придется потесниться. Он ни о чем не спрашивал, только улыбка исчезла с его лица, а в душе поселилась глухая ревность к незнакомцу, отнявшему у него мать. Митя замкнулся в себе, отвергал любые проявления материнской любви. «Болезнь роста», – пыталась утешить бабушка обеспокоенную мать. Однажды Митя проснулся среди ночи. Мать и бабушка сидели на кухне. «Ну, и что дальше? Сколько можно жертвовать своим счастьем ради него. Ему уже четырнадцать – должен же он понять, что ты имеешь право на любовь», – уговаривала бабушка мать.

Утром Митя не вышел к завтраку. На письменном столе убитые горем женщины обнаружили записку: «Милая мамочка! Я не хочу больше мешать твоему счастью. Я ухожу навсегда, потому что очень тебя люблю. Твой сын». Тело его случайно нашли спустя неделю в подвале.

Два подростка, два разных мотива суицида. В первом случае – демонстративно-шантажное поведение. Подросток не хотел умирать, он только вымогал деньги таким способом, но «переиграл», не рассчитал сил. Во втором случае – депрессивные переживания, связанные с ревностью, страхом утратить материнскую любовь. Мотивы разные, а финал может быть один. Да и мотивов – великое множество: это и протест против жестокости взрослых, как в случае со Стасиком, который в бессилии остановить пьяного разъяренного отца воткнул себе в живот кухонный нож (см. «Навигатор» №41, 2006 г.), это и неразделенная любовь, и рэкет, и школьное аутсайдерство. К этому в последние годы добавилось и промывание мозгов в сектах, маскирующихся под различные «семинары по самосовершенствованию». К сожалению, в обыденном сознании бытует представление о несерьезности суицидальных высказываний подростков, о шантажном характере последних, и предлагаются меры воспитательного и даже карательного характера (типа «выпороть его надо, и вся дурь пройдет»). А это чревато тяжелыми последствиями.

Подростки-самоубийцы – жертвы вдвойне: с одной стороны – тяжелейших жизненных коллизий, в которых они лишены поддержки взрослых, а с другой – собственной агрессии, собственных действий, истинные последствия которых они не всегда могут предвидеть в силу несформированности сознания ценности человеческой жизни, необратимости смерти.

Нина ЛОГВИНЕНКО,
психолог