Во власти океана

Во власти океана

С 12 декабря по 15 февраля пятью сибирскими туристами была успешно реализована экспедиция в Индийском океане. Анатолий Кулик, Геннадий Пикалов, Юрий Маслобоев (все – Новосибирск), Евгений Ковалевский (Томск) и Павел Гридин (Кемерово) прошли по маршруту ОАЭ – Лаккадивские острова – Мальдивы – Индия – Андаманские острова – Таиланд на разборном надувном парусном катамаране. Путь длиной более 6700 км был преодолен за 60 дней, из которых 48 дней – непосредственное движение под парусами в океане.

Сегодня мы беседуем с одним из участников похода – чемпионом страны по горному и велотуризму, яхтсменом Юрием МАСЛОБОЕВЫМ.

– Юрий Николаевич, первый вопрос о самом главном в любой экспедиции – о людях. Вас называли «путешественниками с колоссальным опытом экстремальных походов». Расскажите об этом поподробнее.

– Могу подтвердить, что опыт путешествий, в том числе экстремальных, у всех участников действительно приличный. Евгений (Джек) Ковалевский – выдающийся сплавщик, мастер спорта международного класса по водному туризму. В октябре прошлого года, когда мы делали выход в Обское море с целью проверки катамарана, Джек первый раз плыл под парусом – до этого все по горам да по горам. Капитан наш Анатолий Кулик тоже начинал со сплавов, но потом как-то быстро переквалифицировался в яхтсмены. В его практике есть походы по Байкалу, Балхашу, по Волге. Геннадий Пикалов – самый возрастной член команды – участник пары десятков регат «Обское море». Как он сам говорит, в 1982 году построил первый свой катамаран и с тех пор заболел парусным спортом. У Гридина опыт немалый, но он все больше общетуристский, насколько я знаю. Сам я, придя в 1983-м работать в Институт автоматики, стал ходить по Обскому морю на яхте «Ассоль», принадлежавшей нашей лаборатории. А «надувастик» первый раз испытал в 2002 году, участвуя в парусной регате на Волге. В позапрошлом году ходил по Балхашу в составе зарождающегося костяка команды будущей экспедиции.

– Чем катамаран для регаты отличается от модификации, на которой ваша команда отправилась в Индийский океан?

– Все современные спортивные катамараны не имеют палатки. Это самая главная проблема. На таком катамаране можно ходить недалеко от берега в пляжную погоду. В любых других условиях – холодный ветер, брызги, волны не дадут никакой жизни. Поэтому какая-то защита от этого, безусловно, должна быть. Хотя с другой стороны, большая палатка – такая, какая была у нас – дает большое лобовое сопротивление, паразитную парусность.

– То есть строго против ветра идти тяжело?

– Ни одна яхта не может идти без мотора строго против ветра. Выход один: под определенным углом идти то вправо, то влево – лавировать. И если у нормальной лодки угол между галсами 90 градусов, то у нас, ввиду палаточной конструкции судна – все 140. И это, конечно, сказывается на скорости передвижения. Можно попытаться поднять парусность, но в этом случае повышается вероятность поломки мачты. Более того, катамаран может перевернуться! Мы знали, что теоретически это невозможно: ветром перевернуть двухтонную посудину. Но вот практически…

– Кстати, насколько силен ветер в тех широтах? Шторма удалось избежать?

– Все в мире относительно. Если бы у нас на Обском море задул такой ветер, я бы сказал, что это шторм. Здесь при 15 метрах в секунду ни одно судно не выйдет из гавани. А для океана это нормально: мы шли 24 часа в сутки, не убирая парусов. Что такое шторм? Для меня шторм – это когда живо убрал все паруса, залез в палатку и боишься, ждешь, когда все закончится. Но такого не было, к счастью. Мы шли «зряче», то есть всегда контролировали ситуацию. И то, что постоянно были вдалеке от берега, тоже на руку. В шторм земля для человека – спасение, для лодки – смерть. У нас в такой ветер через 15 минут тебя выкинет на берег, и от судна ничего не останется. В океане же можно лечь в дрейф. При скорости дрейфа около 3 км в час и расстоянии до берега 300 км – как в среднем было в этом походе – тебя будет тащить до берега 100 часов. За это время любой шторм прекратится.

– И все-таки, в случае катастрофы на какие силы спасения вы рассчитывали?

– По сравнению с обыкновенными надувными судами у нас была достаточно крепкая лодка. Но в сравнении с океаном – это все равно игрушка. В этом и заключалась экстремальность экспедиции. По сути, страховки не было никакой. Стабильно раз в день мы видели пароход, но все это были огромные танкеры чужого подчинения, которые – хоть заорись! – не остановятся. Никто в случае беды нас спасать не будет! – этот дамоклов меч висел над нами все время путешествия, не позволяя полностью расслабиться и получать удовольствие от похода.

– «Все в мире относительно» и для температуры воздуха?

– Многие люди, которые смотрели наши походные фотографии, восклицали: «А что вы все в шапках и куртках? Там же почти экватор!» Когда мы вышли из Эмиратов, средними температурами были: плюс 25 днем, плюс 20 ночью. И при таких температурах – холодно! Все дело в том, что мы же двигались постоянно (я имею в виду судно). Там совершенно не было абсолютных штилей, когда вода напоминает зеркало. Скорость ветра плюс скорость лодки – все это пронизывает тебя насквозь. Еще есть такое понятие – тень от паруса. Когда парус развернут так, что ты на солнце, – сгораешь от жары, когда в тени – замерзнуть можно, если не утеплиться.

– Как бы вы оценили психологический климат в команде? Пытаюсь представить: на куске жизненного пространства 3 х 5 метров два месяца живут пятеро взрослых мужиков – ситуация, сравнимая разве что с космическим кораблем. Тяжело было?

– Я сам с 1979 года занимаюсь горным туризмом и могу ответственно заявить: на 21-й день похода никого из «соседей по палатке» человек видеть уже не в состоянии. Но там идет постоянный изматывающий пресс физической нагрузки, приводящей к истощению психики. А в нашем случае отсутствие этой нагрузки очень помогло.

Теперь что касается космонавтики. Лаборатория, в которой я работаю, в свое время занималась проектированием тренажеров для космонавтов. И я 20 лет ездил в Центр подготовки космонавтов, знаю, как их готовят. Они военные – там и дисциплина соответствующая, и в полет они отправляются, как в последний бой. Им, конечно, тяжелее: ну куда ты денешься с космического корабля? А у нас максимальная ходка – от берега до берега – составила 12 дней. То есть мы постоянно чалились к какой-нибудь земле, общались с местными жителями, где-то ходили по магазинам…

– А на каком языке общались? С удивлением узнал, что на Лаккадивских островах, например, которые на карте с лупой искать надо, свой язык.

– Из нас пятерых английский хорошо знал только Джек Ковалевский. В принципе, он и был взят в команду на должность такого «специалиста по связям с общественностью». Дело в том, что причалившись к какой-нибудь земле, мы, естественно, тут же становились нарушителями границы. Запускалась бюрократическая машина – «принимающая» сторона хотела знать: кто мы, откуда и зачем прибыли? И без знания языка обойтись было невозможно.

На неофициальном уровне лучше всех получалось общаться у Паши Гридина. Объясняясь с собеседником руками и мимикой, он мог договориться о чем угодно с кем угодно. По магазинам, например, он свободно ходил один.

Надо добавить, что даже на самых глухих островах были люди, которые могли говорить по-английски. В основном – представители власти, полиция, журналисты…

– На островах тоже журналисты есть?

– А как же! Когда мы сделали первую остановку, высадившись на острове Четлан, нас тут же обступило местное население и непонятно откуда взявшаяся пятерка журналистов с сотовыми телефонами и фотоаппаратами. И главное, Джек с Куликом ушли куда-то за тридевять земель с нашими паспортами – искать полицию или таможню, чтобы как-то зарегистрировать наше пребывание, а полицейские и таможенники пришли сами! И вот мы – Пикалов, Гридин и я – беззащитные, как три тополя на Плющихе, сидим в окружении и пытаемся этому окружению что-то объяснить.

А самое забавное по части языкознания произошло еще в Арабских Эмиратах. Там нужно было оформить официальное разрешение на отплытие из порта. И это разрешение пробивали опять же Ковалевский и Кулик. Сначала они пытались рассказать президенту яхт-клуба о целях экспедиции на словах, потом им было предложено изложить все это на бумаге, по-английски, затем по-арабски… Но пока он не пришел в порт и мы не сунули ему под нос наш катамаран, он не мог понять. Оказалось, он визуально не мог представить себе эту картинку: пятеро мужиков из Сибири привозят в самолете в Эмираты катамаран, здесь его собирают и хотят плыть на нем через океан!

– И это разрешение было главным документом на все время экспедиции?

– Нет, конечно. Документов-то особых не было. Главным документом для нас стала газета с нашими лицами, выпущенная в ОАЭ почти в день отплытия. В случае возникновения какого-либо конфликта мы ее показывали как паспорт.

– А конфликты серьезные были – с местным населением или с властями?

– Да нет, обошлось. Хотя был один незначительный эпизод. Идя вдоль берега Индии, мы постоянно чалились с целью ремонта. А население местное, оно сначала в помощь – вытаскивает судно на берег вместе с нами, зато потом мешает жутко: часами тупо стоит вокруг, в лучшем случае – разглядывая, в худшем – пытаясь что-то потрогать, пощупать, открутить. Я как-то не выдержал и прикрикнул на особо назойливых парней лет пятнадцати, типа, не лезьте – это наша лодка! А они мне в ответ: «А это наша земля!» Что скажешь на это? Но это был один-единственный случай. В принципе, люди в этом регионе очень добродушны и отзывчивы.

– Я так понимаю, что не обошлось без встреч и с русскими?

– Первые встречи с соотечественниками случились в Эмиратах. Один из них – Борис Копилевич – очень помог, выступив нашим представителем в этой стране. Когда доплыли до Мальдив, встретили наших летчиков. Это удивительно, но как будто специально, чуть ли не впервые в истории, авиакомпания «Сибирь» организовала чартерный рейс Новосибирск–Мале. Самолет прилетает, туристов развозят по курортам, персонал самолета – в отель. Через неделю самолет летит обратно. Ну, и мы, конечно, находясь там, не преминули возможностью пообщаться с летным составом.

А потом только в Таиланде были встречи с нашими людьми. Прямо на пирсе нас встретил руководитель русского дайвинг-клуба. Еще там, в Пхукете, познакомились с интересной парой: она из Новосибирска, он из Днепропетровска. Два с половиной года назад на последние деньги купили в Греции большую килевую яхту – 14 метров длиной – и теперь «бомжуют», бороздя морские просторы. Мы у девушки спрашиваем: домой-то охота? А она: да была я прошлой зимой дома, пожила недельку и уехала обратно – не могу здесь жить.

– Но все-таки картина, которую за время путешествия вы видели чаще всего: вода, вода и еще раз вода. Если честно: не одолевало чувство скуки?

– Нет. Мы в этом смысле неплохо подготовились: и книги у нас были, и mp3-плееры, и гитара, и карты игральные… Впрочем, две колоды новеньких карт как были запечатанными, так и остались. Знакомые спрашивают: а чем же ты занимался? Не знаю! За все время пути я ни разу не озадачился вопросом: чем бы мне заняться? Стало быть, были дела. Перед походом каждому члену экипажа прописали обязанности, то есть кто за что отвечает. Я, например, был заявлен как штурман, ответственный за навигацию и связь. Всем участникам экспедиции было присвоено неофициальное звание, и они несли службу. В перерывах книжки читали. Два вечера из трех устраивали посиделки с гитарой. На руле если сидишь и тебя в сон клонит – поешь акапелло, без гитары.

– Ваша жизнь после экспедиции как-то изменилась?

– Моя? Никак. В числе моих знакомых есть девушка, которая любит приговаривать: «Маслобоев, ты чем ни займешься – все на кладбище торопишься». Я через неделю после возвращения, едва-едва «зализав» раны, уже начал планировать новые приключения. Да что там: еще будучи в Таиланде, уже просматривал наши прогнозы погоды! Поэтому лично для меня ничего не изменилось. И ведь все в нашей пятерке такие сумасшедшие! Поэтому и говорим: мы это сделали, но вы за нами не повторяйте, пожалуйста. Мы экстремалы, и основной целью нашей экспедиции было желание понять себя, преодолеть себя, а не «преодолеть океан», как писали некоторые журналисты. Преодолеть океан невозможно, так же как невозможно преодолеть большую гору. И на вопросы: зачем вы идете в море? зачем идете в горы? – мы не отвечаем. Причем уже давно.

Сергей МАЛЫХ