Головастый
Головастый
У егеря Анатолия Суркова из Караканского охотхозяйства жил-был замечательный конь по кличке Головастый. Всем коням конь: неприхотлив в еде, безотказен в работе. К тому же, как и подобает головастому, умен и памятлив.
Вот, скажем, едет егерь в санях по своим служебным делам. Дороги у него дальние, глухие – одному ему да коню известные. Едет час, едет другой. Если укачает, может опустить вожжи и, укрывшись тулупом, вздремнуть. Головастый, коль ему сказано, вывезет куда надо. А то остановится – и ни с места. Очнувшись, егерь гадает: с чего бы остановка? Развилки нет, капкана тут не ставил... Ба! Головастый возле тропинки к лосиному солонцу остановился! Анатолий уж запамятовал, что соль-лизунец в кошеву прихватил, а Головастый помнит.
В подобных случаях егерь хвалит коня, треплет за шею, а в мягкие губы сунет кусочек сахара или печенюшку. Так сказать, за служебное рвение. Впрочем, егерь угощает Головастого и просто так, по доброте душевной, и не только сладким. Иногда коню перепадало и водочки. Да-да. Но об этом егерь не базарил где попало, а если кому и говорил, то с раззадором – на спор. Мол, спорим (на бутылку), что мой Головастый примет хоть сто, хоть двести граммов. Как правило, никто не верил – и проигрывал...
Вот как-то перед самым Новым годом поехал Анатолий с заядлым спорщиком Петрухой в лес дрова пилить. По дороге глупого косачика с березы сняли и даже оскубили, пока ехали. Дальше что: развели костер, поставили ведро с петушком на огонь, а пока перекусили холодным, пропустив «для сугреву» по стопке. Тут-то Анатолий и затравил Петруху насчет способности Головастого поддержать мужскую компанию.
– Не может быть, – заупрямился Петруха.
– Спорим на пузырь!
– Давай!
Анатолий налил стакан чуть не до краев, задрал Головастому голову и разжал зубы. Оскаленный конь терпеливо ждал и, когда Анатолий вылил в пасть всю дозу, не поперхнулся, не дернулся, а сделал единственный звучный глоток.
– Тамока! – доложил егерь обескураженному Петрухе. – Вопросы будут?
Вопросов не последовало. Головастого распрягли и привязали подлиннее – за вожжи, пусть-де попасется, покопытит травку. Молодой косач к тому времени упрел, но его решили оставить на обед. Вот дело сделают и уж тогда попируют. Прихватив топоры и бензопилу, мужики пошли на лесосеку, наказав Головастому посматривать...
Трудились в этот день по пословице: работай до поту, так поешь в охоту. А поесть и принять «с устатку» было чего. Когда возвращались на стан, даже заспорили: Анатолий предлагал петушка разогреть, а спорщик Петруха уверял, что дичь лучше идет холодной.
Спорщиков помирил Головастый. Приткнувшись к березе, он подремывал, почему-то оставив в неприкосновенности отведенные ему «выпаса». Крышка с ведра тоже почему-то валялась на земле. Заглянули в посудину, а там одни косточки – белые-пребелые, обглоданные и облизанные до блеска.
Любители горячей и холодной дичи как по команде возмущенно обернулись к Головастому. Тот понимающе и сыто пофыркал, что, должно быть, означало: зря сердитесь, братцы. После «принятия на грудь» надо хорошенько закусывать, особенно после такой лошадиной дозы. Вы же мне и клочка сена не бросили... Хотя я не в обиде – и Головастый еще раз сыто отфыркался.
Юрий ЧЕРНОВ
Комментарии