Болезнь неразделенной любви

Когда-то Анатоль Франс восторженно восклицал: «Любовь!.. Сколько необъятного в этом смысле! Какой океан в одной слезе! Какое небо в одном взгляде! Какая буря в одном вздохе! Какая молния в одном прикосновении!» Но вряд ли можно представить, что кому-то удавалось любить не страдая, без тоски и сердечной смуты. Однако страдания бывают разные. Порой они разрушают личность, превращаясь в мазохистский комплекс. Человек уже ничего не видит вокруг, кроме собственных страданий. Он упивается ими, отравляя при этом и свое существование, и жизнь своего любимого. Фанатизм неразделенной любви с бесплодными любовными переживаниями разрушает не только психику страдальца, но и весь организм.

Основоположник арабской медицины Авиценна считал страстную любовь заболеванием вроде наваждения, когда «в поведении нет порядка, пульс неровный, словно удрученный горем». Современные же психологи приравнивают ее к безумию, называя сверхценной идеей и даже любовным бредом. Немецкий психолог Вильфред Вецк утверждает: неразделенная страстная любовь может стать таким же разрушающим личность наркотиком, как героин и марихуана. Она может привести человека к самоликвидации. Он убежден, что патологической зависимостью в любовных отношениях страдают не только женщины, но и те мужчины, которых с детства мать своей безмерной заботой и любовью приучила к «наркотику» женского присутствия, провоцируя в них потребность оставаться избалованными мальчиками, отдаваясь в руки всех женщин, которые появятся в их жизни. И хотя «любовь не должна туманить, а освежать, не помрачать, а просветлять мысли, так как гнездиться она должна в сердце и рассудке человека» (Д. Мильтон). Но в жизни порой случается так, что «без глаз и без ума любовь летит, не ведая сама куда и как…» (В. Шекспир).

Судите сами.

Виталий не был донжуаном, но ему льстило внимание хорошеньких молодых женщин, и он допускал в отношениях с ними легкий, ни к чему не обязывающий флирт. Умные женщины понимали это и ни на что большее не претендовали. Это создавало в отделе атмосферу легкости, приподнятости настроения. На работу Виталий ходил, как на праздник, до тех пор пока… Пока не появилась новая сотрудница-лаборантка, совмещающая основную работу с работой технички. Это была немолодая, полная («рыхлая») женщина, старше Виталия, по крайней мере, лет на 20, давно переставшая следить за собой. Неопределенного цвета волос, видно, давно не касалась рука парикмахера. Вероника закручивала их в небольшой узелок на затылке. Довершали образ старое кремпленовое платье, давно вышедшее из моды, и потрепанные туфли. Подобные вещи некоторые женщины не выбрасывают, а донашивают на работе. Виталию жаль было эту рано состарившуюся женщину, и ему захотелось как-то ободрить, обогреть ее одинокую душу. С присущей ему легкостью он один раз сделал ей комплимент, второй, отмечая ее старательность в работе и любовь к чистоте. Знать бы тогда, какой вулкан пробудит он в ее душе, воздержался бы от лишних слов. Но что сделано, то сделано, и вулкан дал о себе знать, да так, что впору бежать куда глаза глядят и подальше, чтобы избежать опасности. А опасность в лице Вероники подстерегала его повсюду. Едва он переступал порог своего кабинета, а она уже там с тряпкой. Казалось, что в кабинете уже нет ни пылинки, ни соринки, а она все что-то трет, чистит, моет. Виталий сначала вежливо, потом уже с раздражением говорил, что он доволен ее работой, что она может быть свободной. Но, увы! Этой свободы-то она и не хотела. Под любым предлогом женщина «на дню сто раз» заходила в кабинет, поправляла бумаги на столе, смахивала невидимую пыль, при этом будто невзначай касалась то руки шефа, то его колена, одаривая многозначительным взглядом. Она и внешне словно помолодела. Сделала прическу, подкрасила губы, сменила растоптанные туфли на новые. Виталий не мог не заметить этих преображений. Заметил, отвесил комплимент, о котором потом долго сожалел. А Вероника словно «с катушек слетела». Теперь она уже бесцеремонно усаживалась в кресло, кокетливо забрасывала одну на другую свои полные ноги и, вроде бы шутя, интересовалась: смог бы он ответить на любовь женщины «бальзаковского» возраста или, наклоняясь над его столом, чтобы стереть пыль, демонстрировала шефу свою пышную грудь с увядающей кожей в глубоком декольте. Виталия коробило от подобных трюков, он терялся и не знал, как все это понимать. Прозрение наступило, когда утром на столе он обнаружил листок со стихами Юлии Друниной…

«Господи! Да неужели это старое чучело воспылало любовью ко мне и ждет ответного чувства?» – поделился своей догадкой Виталий с Леночкой, своей секретаршей. «Ведь она стара, как мир!» – восклицал он, негодуя. «Любви все возрасты покорны», – парировала умненькая барышня, давно заметившая перемены в новой сотруднице. Это забавляло ее, и она потихоньку подливала масла в огонь, сообщая Веронике, как хорошо отзывается о ней шеф, как ему одиноко, и только такая женщина способна дать ему полноту радости жизни.

И Вероника старалась изо всех сил эту радость доставить ему, не замечая, что над ней подтрунивает весь отдел, а предмет любви стал раздражителен и груб. «Это он нарочно, чтобы другие не догадались». По вечерам Вероника звонила Виталию домой и доводила до отчаяния своими признаниями в любви. А потом и того хуже – стала приходить в гости «на чашечку чая». Виталий совсем растерялся, не зная, что делать с этой обезумевшей женщиной. А Вероника была счастлива. Возвращаясь домой, она долго не могла уснуть, представляя себя в объятиях любимого мужчины. Иногда на нее накатывало безудержное желание близости с ним, и она среди ночи хваталась за телефонную трубку и, задыхаясь от страсти, шептала слова любви ничего не соображающему спросонья кумиру.

Теперь ни днем, ни ночью он не знал покоя. Задыхаясь от ярости, Виталий грубо выгонял Веронику из кабинета, позволял себе даже называть ее дурой, старой шлюхой, но с нее «как с гуся вода». Формула счастья, унаследованная от матери, – «кричит – значит, любит», – только распаляла ее воображение. Впервые Виталий по-настоящему испугался, когда в очередной визит к нему домой, после неудачной попытки поцеловать своего кумира, Вероника заявила, что покончит с собой, если он не ответит ей на любовь. А он даже представить не мог себя в объятиях этой женщины, не говоря уже о большем. «Это ненормально», – решил он и обратился за помощью к психиатру.

(Продолжение следует)

Нина ЛОГВИНЕНКО, психолог (тел. 332-58-19)