Уроки творчества

Уроки творчества

Целых дваавтора из навигаторского сборника «Горсть серебра» оказались среди героев этогодокументального повествования. Маленькая девочка в ситцевом сарафане – этобудущая Ирина Заречнева, а мама – Надежда Кудашкина. Между прочим, горсть серебра– образ, позаимствованный из старого стихотворения Кудашкиной.

Сама Ирина Заречнева большую часть жизнипрофессионально занимается творческим развитием детей. Этой теме (но в семейномварианте) посвящен и ее мемуар. Кстати, литературный псевдоним Ирины тоже родомиз детства – выросла она в селе с красивым именем Заречное.

Чем дольше живешь на свете, тем чаще вспоминается детство.

Мое детство пришлось на середину 60-х годов. Нашасемья из шести человек жила в небольшой сибирской деревне. Мама, учительница,приехала в село из Новокузнецка по распределению. Отец родился и вырос здесь,отслужил армию и вернулся на родину. В 1955 году они познакомились, сыгралисвадьбу и стали обживаться.

Первые мои детские воспоминания связаны с природой,окружавшей нас. Как сейчас вижу перед собой просторные ягодные поляны, холмикии склоны, березовые рощи, маленькую речку со склонившейся над быстрой водойивой. С особым трепетом вспоминаю любимое место – берег реки, заросший«гусиными лапками», темно-желтыми соцветиями пижмы, мать-и-мачехой и лопухом...

Несмотря на вечную занятость и нехватку денег,родители смогли создать в доме атмосферу творчества, они устраивали детскиепраздники, поощряли наши занятия рисованием, лепкой. Главным богатством у них былимы – четверо шустрых ребятишек с разницей в возрасте в полтора-два года.

Домашний театр

В нашем домедетям позволялось многое. Нам разрешалось играть в «дом», используя для этоговсе, что можно было перевернуть и отодвинуть. Куклы делались из туго свернутыходеял и простыней, перетянутых мамиными поясами от платьев. Когда уголокодеяльца приоткрывался, появлялась милая розовощекая мордашка младенца,нарисованная на простыне цветными карандашами. «Мамы» хвастались друг переддругом, чей малыш красивее.

В стене междукухней и детской, прямо под потолком, строителями было оставлено отверстиеразмером примерно 50 см, видимо, для того, чтобы тепло из кухни поступалов детскую. И вот однажды кто-то из ребят заметил: если в детской выключитьсвет, то свет из кухни, проникая через отверстие, образует на стене яркоосвещенный, увеличенный в несколько раз экран.

Этоудивительное открытие незамедлительно было использовано: у нас появилсянастоящий театр теней! Юному артисту достаточно было влезть на табурет, с него –на предпечек, поднять вверх руки и причудливо переплести пальцы, как тут же наэкране оживали гуси, собаки, суслики, кролики. Вся эта живность громко ивыразительно озвучивалась нашей дружной компанией.

Но особаягордость перед взрослыми у нас была за свою концертную программу, состоявшуюобычно из семи-восьми номеров художественной самодеятельности. С троюроднымбратом Геной мы подробно расписывали порядок следования концертных номеров иисполнителей. Например: №1 – песня такая-то, поет Гена; №2 – стихотворениетакое-то, читает Сережа; №3 – спортивная фигура (шесть человек) и т.д.

Под занавес программыобычно исполнялся мой номер под названием «Аркадий Райкин» Это было подражаниеРайкину, очень популярному в те годы. Мне нравилось переодеваться иперевоплощаться, как это делал он, хотя, конечно, тогда, в восьмилетнемвозрасте, я не понимала, какие людские пороки высмеивает артист. Мой номервсегда проходил «на ура», смешил и взрослых, и детей. Некоторые из гостейхватались за животы, а крестный и дядя Леня громче всех кричали после моегоухода: «Райкина! Райкина!»

Мой пароход

–Ира, хочешь, я научу тебя сочинять стихи? – спросила меня однажды мама.

–Хочу, – неуверенно ответила я. – А как их сочинять?

–Вот послушай.

Она сталачитать чьи-то стихи, а я внимательно слушала. Мама что-то рассказывала прорифмы, снова читала стихи. Вслушавшись, я неожиданно уловила ритм, особуюмузыку стиха.

– А теперьсама попробуй сочинить что-нибудь, – не отставала мама.

Не помню,сколько времени после этого прошло. И вот однажды я гордо заявила:

– Сочинила! – ипрочла свое четверостишие про пароход. Было мне лет девять.

– Молодец! – похвалиламама и предложила выпустить газету.

Старуюшкольную географическую карту перевернули, в верхней части крупными красивымибуквами нарисовали заголовок – «Ежик». В газете были помещены загадки, рисункибратьев и сестры и мой «Пароход». Уж сколько лет прошло с той поры, а яотчетливо вижу свой рисунок: на высоких волнах качается красавец-пароход, палубаукрашена разноцветными флажками, из большой трубы идет дым, на борту якорь.Прямо по курсу в синих волнах плещется мой первый незатейливый стих, записанныйфиолетовыми чернилами:

Пароход,пароход

По мору синемуплывет.

Плывет, плывет,качается,

А море не кончается!

Кто я?

Тогда я еще непонимала, что благодаря маминому уроку стихосложения, преподнесенному легко,интересно и непринужденно, во мне проснулся поэт. Без сомнения, он жил во мневсегда, как живет в каждом ребенке, познающем мир.

Никогда незабуду первую, ошеломившую меня встречу со звездным небом. Мне было лет семь.Поздним летним вечером я возвращалась домой огородом по тропинке, разделявшейкартофельные посадки. Подняв голову, я замерла в изумлении: надо мнойраспростерся огромный темно-синий звездный купол. Вот Большая Медведица, а вотПолярная звезда, как учила мама. Неизведанный, таинственный мир предстал передомной. Звезды и звездочки переливались разноцветными огнями, манили к себе. Онибудто дразнили меня, спрашивая: «Кто ты? Кто ты?»

Кто я? Впервыея задала себе этот важный вопрос. Я, маленькая девочка в ситцевом сарафане,вдруг почувствовала себя крохотной частичкой Вселенной. Тело стало легким исвободным, я словно увидела себя со стороны, с высоты птичьего полета. Немногоиспугавшись этого необычного состояния, я «вернулась на землю» и побежаладомой.

Может быть,после этого поразительного открытия я и почувствовала свою непохожесть надругих детей. Мне порой хотелось уединиться, спрятаться от всех, побыть самой ссобой. Осенью, когда становилось холодно, я любила сидеть у маленького окошка иподолгу смотреть в палисадник. Я видела, как замирает жизнь растений впреддверии холодной долгой зимы. Качаются на ветру серые, чудом сохранившиесякоробочки мака, мокрые, тронутые ночными заморозками астры, кусты малины исмородины. Я обостренно воспринимала окружающий мир, взаимоотношения междулюдьми. Моя ранимая натура пыталась помочь всему живому, нуждавшемуся в этом:птенцам, выпавшим из разоренного мальчишками гнезда, бездомным кошкам и собакам...

В 1968 годуродители приняли решение переехать в город. Иногда я думаю: развились бы моитворческие способности, если бы я родилась и провела детство не в деревне, а вгороде, среди одноликих многоэтажек, асфальтированных улиц, толпы разобщенныхлюдей с усталыми лицами? Я рада тому, что родилась в селе и с раннего детствавдыхала ароматы полевых цветов, любовалась звездным небом, бегала босиком поземле. Я благодарна своим родителям за то, что они воспитывали в нас доброту,чуткость, честность. Но особенно благодарна маме за тот первый урокстихосложения.

ИринаЗАРЕЧНЕВА.