Судьба журналиста

Судьба журналиста

«ПИСАТЕЛЬДВОРЯНСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ»

Какие толькотипажи не встретишь на улицах Академгородка! Вот идет интеллигентный пенсионерс бородкой, как у Доктора Айболита, и ты думаешь: «Вылитый профессор». А вондлинноволосый дворник с аскетическим лицом, напоминающим индийского йога. Ходитпо Городку и человек, как две капли воды похожий на Карла Маркса. Мелькаетмысль: философ?

Пожилого мужчинус горделивой осанкой и утонченными чертами лица, время от времени прогуливающегосяв нашем дворе в сопровождении двух необыкновенно красивых породистых собак, ямысленно окрестила «писателем из дворянского сословия». Каково же было моеудивление, когда оказалось, что Юрий Александрович Огурцов – так звалинезнакомца – действительно является писателем и журналистом, и при этом имеетдворянское происхождение. Правда, так получилось, что детство его прошло не вродовой усадьбе, а в детдоме.

Дело в том,что отец Юрия Александровича – Александр Николаевич Огурцов – в 20-30-х годах былочень известным в Сибири журналистом и литератором, писавшим под псевдонимомАндрей Кручина. Его жизнь, как, впрочем, и многих его собратьев по перу,трагически оборвалась в период сталинских репрессий.

ВЕХИ ЛИТЕРАТУРНОЙБИОГРАФИИ

Истинныйпатриот России, Александр Огурцов в первую мировую добровольцем ушел на фронт,дослужился до штабс-капитана. Уже тогда он делал уверенные шаги в журналистике,публикуя в армейских газетах заметки и репортажи с переднего края.

Вернувшись с фронта,Огурцов сотрудничает в красноярской газете «Отклики Сибири», затем переезжаетна Урал, где продолжает работать журналистом – сначала в Екатеринбурге, позднеев Челябинске. Здесь в гражданскую войну он как бывший офицер был призван наслужбу в колчаковскую армию и назначен литсотрудником в одну из армейскихгазет. В 1919 г. в Новониколаевске Огурцов перешел на сторону красных.

По окончаниигражданской войны он работает в томской газете «Красное знамя», а послепереезда в Новониколаевск – в «Советской Сибири». Именно в нашем городе онполучил известность как блистательный фельетонист Андрей Кручина. Его сборники «Серебряныйконь» и «Кляузы» были высоко оценены литературной общественностью. В 1927 г. журнал «Сибирские огни» поздравил Кручину с 20-летием журналистской деятельности. Кручина былко всему и неплохим поэтом. Об этом свидетельствуют выпущенные им отдельнымикнижками стихотворные произведения: «Конек-летунок», «Необыкновенныеприключения Иванова Евдения» и др.

Творчествоталантливого литератора, много сделавшего для становления сибирскойжурналистики, незаслуженно обойдено вниманием историков и литературоведов. Кажется,лишь газета «Советская Сибирь» в 2003 г. обстоятельно познакомила читателей створчеством старейшего сибирского журналиста, опубликовав о нем несколькоматериалов.

«ШТО ЕСТЬ АКУЛИНА?»

Один изфельетонов Кручины, которые «Навигатору» удалось разыскать в областном архиве,был написан в 1925 г. Поводом для него послужил реальный случай.

Доблестныйкоммунист товарищ Кушуков был недоволен тем, что жену его зовут Акулиной («Явот, когда по текущему моменту выступаю, всегда насчет «хищных акулмеждународного капитала» завертываю. А тут жена вроде как бы акула»).Объяснил он жене свою позицию: «Контрреволюционное это имя… В три счетаиз-за твоего подлого имени из партии вылетишь». – «Ты это к чему клонишь? Уж неразвод ли задумал, бесстыжие твои глаза? Снюхался, поди, с кем-нибудь?» «Бросьсвои мелкобуржуазные выходки, – строго обрезал Кушуков. – Не в разводе дело.Октябрить тебя придется, вот что». «Как это?» – не поняла Акулина. – «Да так.Как везде октябрят. По всем правилам нового быта…»

Слух обоктябринах разнесся по деревне, и народный дом оказался переполнен до отказажелающими посмотреть на такую невидаль.

«Мотри-ка,ребята… Бочку приволокли», – испуганно прошептал кто-то в рядах публики. «Наманер как бы вроде купели», – удовлетворенно вздохнул пожилой крестьянин… – «Ой,бабоньки, неуж она нагишом выйдет?» – «Тише, бабы… Как полагается, так и выйдет».

Вышедший насцену товарищ Кушуков обрисовал международное и внутреннее положение и перешелк вопросу о новом быте.

– Што естьАкулина? – патетически воскликнул он, ударяя себя кулаком в грудь. – Все одно,что акула. Не желаю я, товарищи, чтобы моя жена носила это подлое имя. Исегодня смываю этот позор со своего трудового лица.

– Акулина!– грозно отчеканил Кушуков. – Лезь в бочку.

– Да ты хучьприкройся маненько, – раздались голоса из толпы.

– Ой,бабоньки, вот срамота-то где.

– Тише! –грозно отчеканил Кушуков и, подойдя к сидевшей в кадке жене, троекратно обкатилее из ведра холодной водой, с громкой торжественностью повторяя:

–Нарекается Анной.

–Нарекается Анной.

– Одевайся,– милостиво разрешил он. И, обратившись к собранию, продолжал свою речь:

– НикакихАкулин. Все Акулины должны зарегистрироваться и октябриться. Я первый подал вампример. Вот то же Николаи. Царь был Николай, и Николаев этих самых у нас каксобак нерезаных. Чтобы никаких Николаев. Октябрить будем.

Однакоодносельчане возмутились и уняли ретивого партийца.

К сожалению,изданные Кручиной два сборника фельетонов «Серебряный конь» и «Кляузы» в семьене сохранились, и даже его сыновья знакомы с творчеством отца скореепонаслышке.

«ЖУРНАЛИСТ БЕЗОПРЕДЕЛЕННЫХ ЗАНЯТИЙ»

Каким былАндрей Кручина? Каково было его мировоззрение, политическая ориентация? Сейчасоб этом трудно судить. Во всяком случае, сознательно перейдя на сторонукрасных, он стал добросовестным приверженцем большевистской идеологии, активнымучастником построения социализма. Об этом свидетельствуют многие его газетныематериалы. Известно также, что по социальному происхождению он из привилегированногосословия. Его отец – московский дворянин – по царскому указу был сослан вСибирь за вольнодумство.

В 1921 г. Андрей Кручина женился на девушке, которая работала в Томске директором школы для глухонемыхдетей, Александре Упоровой. В 1928 г. она открыла первую в истории Новосибирскашколу для детей с дефектами слуха. Весной 1935 г. Александра Дмитриевна заболела и умерла, оставив мужу двух сыновей – 13-летнего Колю и 5-летнегоЮру. Через несколько месяцев дети лишились и отца. Его арестовали и осудили на 5 летс отбыванием срока в исправительно-трудовом лагере. Причина ареста обычная потем временам – донос.

Говорили, чтоКручина был резок не только на страницах «СовСибири», но и в обычныхразговорах. Однажды, раздосадованный поведением какого-то чиновника, он весьманеосторожно высказался: «Мне бы сотню казаков, приказал бы этих махровыхбюрократов порубать в капусту». Стукачей было предостаточно, донесли. И Кручинаканул в небытие.

В 1961 г. Юрий Огурцов обратился в компетентные органы с запросом о судьбе отца. Ему выдалисвидетельство о смерти следующего содержания: «Гр. Огурцов Александр Николаевичумер 5 марта 1940 года… Причина смерти – уремия».

Три десяткалет спустя Юрий Александрович обратился в Управление Федеральной службыконтрразведки по Новосибирской области и получил уже другой ответ: «ОгурцовА.Н., 1889 года рождения, уроженец с. Богородское Западносибирского края,русский, по профессии журналист, в момент ареста без определенных занятий ипостоянного места жительства. Арестован 6 ноября 1935 г. по необоснованному обвинению в проведении «антисоветской агитации» и приговоромСпецколлегии Западносибирского краевого суда от 19 апреля 1936 г. осужден по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР на 5 лет ИТЛ. Наказание отбывал вАхпунском отделении Сиблага (Кемеровская область). Огурцов реабилитированпостановлением Президиума Верховного Суда РСФСР №2040-пс0 от 1 декабря 1960 г. за недоказанностью обвинения… Из материалов архивного следственного дела видно, что,отбывая наказание, Огурцов был осужден повторно. Для выяснения дальнейшейсудьбы рекомендуем обратиться в Управление ФСК по Кемеровской области».

Оказалось, что25 декабря 1937 г. Александр Огурцов приговорен «тройкой» УНКВД по Кемеровскойобласти к расстрелу за якобы участие в офицерском повстанческом движении. 9января 1938 г. приговор приведен в исполнение.

– То, что мойотец был на момент ареста человеком без определенных занятий и постоянногоместа жительства, – это ложь! – говорит Юрий Александрович. – Он в то время былштатным сотрудником газеты «Крылья Советов» и проживал на ул. Рабочей, 38 (нынеул. Чаплыгина).

РОКОВОЕЗНАКОМСТВО?

По словам ЮрияОгурцова, к кругу близких знакомых его отца принадлежали очень известные люди,например писатель Владимир Зазубрин, тоже расстрелянный в 1938 г. В свое время роман Зазубрина «Два мира», повествовавший о борьбе с колчаковщиной, былвысоко оценен Лениным, Горьким. Может быть, в какой-то степени причиной арестаАндрея Кручины явилось его знакомство с Зазубриным? В 1988 г. в журнале «Сибирские огни» была впервые опубликована повесть писателя «Щепка», неизданная при его жизни. Страшная по содержанию повесть, в которой весьманатуралистично описываются массовые расстрелы, проводимые ЧК в начале 20-х.Автор подробно живописует, что чувствовали в роковой момент расстреливаемые ите, кто приводил приговор в исполнение. Но предположение о том, что Зазубринбыл негативно настроен к советской власти, оставляет место сомнениям. Жертвычекистов показаны скорее неприглядно. Перед читателем честное описание работычекиста того времени, с которой писатель сдернул покрывало романтики,господствовавшей в приключенческой литературе 20-х гг. Но было ли за этим нечтобольшее?

Как относилсяЗазубрин к политике Сталина? Некоторые современники утверждают, будто писательславословил «вождя народов» так, что даже вызвал у того досаду. Увы, увереннозаписать Зазубрина в диссиденты мы не можем, как не можем утверждать и то, чтознакомство с ним сыграло роковую роль в судьбе Андрея Кручины.

Знакомство сбиографией Владимира Зазубрина выявило еще один факт, способный со временемпролить свет и на биографию Андрея Кручины. В 1928 г. на Зазубрина и на возглавляемые им Сибирский союз писателей и журнал «Сибирские огни»обрушилась жесткая критика. Инициатором являлась группа «Настоящее» во главе сА. Курсом. К антизазубринской кампании подключились И. Шацкий(редактор «Советской Сибири», где работал Андрей Кручина!), В. Каврайскийи критик С. Родов. В апреле в «СовСибири» появился фельетон Курса «Кровянаяколбаса» о романе Зазубрина «Два мира». Между «Сибирскими огнями» и «СоветскойСибирью» разгорелась настоящая война, в результате которой Владимира Зазубринаосвобождают от должности редактора журнала и председателя Сибирского союза писателей.А в декабре исключают из партии. Впоследствии Зазубрин перебрался в Москву и,получив поддержку Максима Горького, вступил в Союз писателей и даже личнообщался со Сталиным.

Какую позициюзанял в этом конфликте Андрей Кручина, мы не знаем. Но, по всей видимости, онне был в антагонистических отношениях ни с Союзом писателей, ни с «Сибирскимиогнями».

РОГОВЩИНА ИРОГОВЦЫ

Какрассказывает Юрий Александрович, у отца было много недругов из числа тех, ктоподвергся его бичующей сатире. После одного из острых фельетонов, опубликованногов «СовСибири» (примерно в 1933 г.), в окно их квартиры на ул. Революциистреляли (сейчас, конечно, было бы интересно знать, о чем этот фельетон). Послеэтого семья переехала на другую улицу.

Было у АндреяКручины немало материалов, представляющих интерес и в историческом плане.Например, в 1923 г. вышел очерк «В глухом углу в Кузнецке». Наряду сописанием экономических преобразований в крае автор коснулся такого явления,как роговщина. В 1920 г., во время гражданской войны, так называлосьпартизанское движение, глава которого – Рогов – вел своих людей под знаменеманархии. «Население восторгалось подвигами батьки Рогова, когда он с кучкойсмельчаков больно пощипывал колчаковщину», – писал Кручина. Но роговцы такжепрославились кровавыми расправами, которые чинили над всеми, «у кого нет наруках мозолей». Суд занимал две-три минуты. Рогов попросту отрубал головувсякому, кто, по его мнению, был врагом народа. Таким образом в Кузнецке былоказнено 700 человек. В конце концов отряд роговцев был разбит большевикамииз-за отказа батьки Рогова подчиниться.

Что касаетсяотношений роговцев и большевиков, здесь возникает множество недоуменныхвопросов. По утверждению писателя Вячеслава Тогулева, в Кузбассе вплоть до 90-хгг. преспокойно жили и здравствовали немало людей, принимавших участие вроговщине, и они не только не думали скрывать свое прошлое, но даже гордилисьим. Владимир Зазубрин (опять мы встречаем его имя!) беседовал с бывшимироговцами, и один из них, Ф. Волков, передал ему для новониколаевского музея…двуручную пилу, которой в гражданскую собственноручно распиливал приговоренных.Даже после перестройки, когда в прессе появились публикации, осуждавшиеанархистскую роговщину, возмущенные пенсионеры-роговцы писали в различныеинстанции письма с уверениями, что были они вовсе не анархистами, а…большевиками, полемизируя при этом с Кручиной и Зазубриным, которых уже 60 летне было в живых.

СЫН ВРАГА НАРОДА

Из всехобстоятельств, связанных с арестом Андрея Кручины, самым поразительным, на мойвзгляд, является то, что Юрия Огурцова – тогда 5-летнего мальчика – никто изродственников не взял на воспитание. Ребенка отправили в детский дом.

Свое тяжелое детствоЮрий Александрович описал в одной из книг – «Сын врага народа», смягчив многоеради того, чтобы не слишком шокировать читателя «прелестями» тогдашнейдетдомовской жизни. Где же были сестра со стороны отца, двое братьев и сестрасо стороны матери, оставшиеся к тому времени в живых после жестокой эпидемиитуберкулеза? Какая причина не позволила им позаботиться о малолетнем Юрии?

– В то времяэто было небезопасно, – объясняет Юрий Александрович. – В 30-х годах вНовосибирске, как и везде, проводились массовые аресты по любому поводу. Ирасстрелы. В районе нынешнего Центрального рынка была огороженная площадка, иочевидцы говорили, что убитых там лежало столько, что нельзя было шагу ступить.Взять тогда на воспитание сына врага народа грозило непредсказуемымипоследствиями. У родственников были свои дети, и подвергать их опасности никтоне хотел.

РЕДАКТОРЫ – ЛЮДИМУЖЕСТВЕННЫЕ

– ЮрийАлександрович, как вы стали журналистом?

– Как, в общем-то,большинство моих коллег. Окончил журфак Уральского госуниверситета. Мояпрофессиональная деятельность началась с курьеза. Узнал у приятеля-журналиста,что есть вакантная должность корреспондента-организатора в одной из воинскихгазет. Спросил: «Как называется газета?» Приятель пожал плечами: «Не помнюточно, что-то вроде «Солнце всходит и заходит». Прихожу по указанному адресу,приоткрываю дверь, спрашиваю: «Здесь редакция газеты «Солнце всходит и заходит?»«Как вы сказали?» – поинтересовался старший по званию. Я повторил. Немая сцена,затем взрыв хохота. Оказалось, газета называется «На боевом посту». Меняприняли, а через четыре года пригласили в окружную газету СибВО «Советский воин».Последние девять лет перед уходом на пенсию работал корреспондентом в «ВечернемНовосибирске».

– А неприходилось ли вам, как и вашему отцу, писать фельетоны?

– Случалось, инеоднократно.

– Какой былареакция на такие публикации?

– Очень агрессивной,даже если дело касалось людей, не обладавших высоким положением. Например,как-то раз я написал фельетон под названием «Летающая тарелка» – о том, как в воинскойчасти посуду выбрасывали из окна столовой. Один из офицеров очень болезненноотозвался на критику, написав в редакцию ответ, в котором не пожалелязвительных слов в адрес автора.

– Абывали случаи, представлявшие для вас опасность?

– Конечно! Ноопасность особого рода. Например, меня пытались опорочить как журналиста,фальсифицирующего факты. В одном из фельетонов говорилось о том, какзамдиректора по хозяйственной части завода «Точмаш» занимался махинациями сквартирами. Честь взяточника в нашу редакцию пришли защищать двое сотрудниковспецотдела предприятия. На меня, что называется, всех собак спустили. Нозаступникам пришлось уйти ни с чем: я им показал записку, написанную дочерьюпроштрафившегося папаши. В ней она откровенно поведала подруге о неблаговидныхделишках своего отца.

Еще болеесерьезным был конфликт из-за фельетона «Сколько веревочке ни виться», поводомдля которого послужила деятельность бывшей жены маршала Соколова, работавшейдиректором военторга. Она постоянно завышала цены на дефицитные товары. Послетого как материал был опубликован, в редакцию позвонили из штаба Сибирскоговоенного округа. Какой-то высокий чин попенял редактору: «Вы замахнулись науважаемого в стране человека. У нас не так много маршалов, чтобы из-за такоймалости трепать им нервы…»

– И какповел себя ваш редактор? Неужели испугался и выдал вас на расправу?

– Что вы, нетут-то было! Редактором у нас был тогда полковник Василий Ильич Варенов.Выслушав возмущенного штабиста, он сказал: «Разберемся» – и повесил трубку.Убедившись, что все, о чем я написал, имело место, он не стал даватьопровержение в газету. Мне же на летучке была объявлена благодарность задобротный, правдивый материал.

Разные людимне в жизни попадались, а вот с редакторами повезло!

ЕленаСОЛОВЬЕВА.