Судьба артиллериста

Передовые отряды Сталинградского фронта упорно сдерживали наступление противника. Тяжелые, кровопролитные бои завязались в районе реки Чир. Подразделение, в котором воевал лейтенант-артиллерист Алексей Гудков, получило приказ: «Стоять насмерть!» Он был выполнен: пушки стреляли до последнего снаряда. Так начиналось главное сражение Великой Отечественной – Сталинградская битва.

НАЧАЛО ИСПЫТАНИЙ

В июне 1941 года студент Ленинградского политехнического института, вологжанин Алексей Гудков только что окончил 3-й курс. Летние каникулы обычно начинались с подработки: на этот раз ребята пошли на строительство метро. Но вскоре студенческую бригаду в полном составе мобилизовали на оборонительные работы, в которых участвовали тысячи жителей северной столицы.

– В составе сводного рабочего отряда мы работали на возведении оборонительных сооружений на Карельском перешейке и под Лугой, – вспоминает ветеран войны и труда Алексей Алексеевич Гудков. – Вместе с метростроевцами возводили противотанковые рвы и дзоты, научились даже владеть отбойными молотками. А еще ловили немецких парашютистов-диверсантов: на случай их появления нашей группе из 11 человек дали карабин и каждому по штыку.

Когда немцы прорвали советские оборонительные рубежи под Лугой, студенты попали в «огневой мешок». Выбираясь лесами, чудом добрались до Питера. Группа дружно явилась в общежитие, а там всех ждали повестки в военкомат. Ребят отправили в 3-е Ленинградское артиллерийское училище. В конце декабря 41-го года, после обучения по ускоренной программе, лейтенант Гудков получил назначение в резерв Верховного Главнокомандования.

КАША С ПЕСОЧКОМ

В середине июня 42-го года Алексей прибыл в Сталинград, где формировалась 64-я армия, а через два дня добрался и в свою 229-ю стрелковую дивизию. Воевать ему предстояло в рядах 46-го артиллерийского полка, занимавшего оборону на притоке Дона, реке Чир. Вчерашнего курсанта сразу же назначили командиром взвода управления, в обязанности которого входила инструментальная разведка целей и связь с огневыми взводами и батареями.

На высоком левом берегу Чира был оборудован наблюдательный пункт. А противник – румынские подразделения, усиленные немцами, – находился на противоположной стороне, всего в двух-трех километрах. Особой активности враг до поры до времени не проявлял, но однажды справа от наблюдательного пункта Алексей увидел в стереотрубу подозрительную возню румынской пехоты.

Опасения вскоре подтвердились. Разведка донесла: немцы переправились на наш берег и атаковали кирпичную железнодорожную будку, где в это время пехотинцы как раз сели обедать. Обиженная такой бестактностью пехота прислала к артиллеристам посыльного с убедительной просьбой «выкурить» нахалов из будки. Командир батареи приказал лейтенанту Гудкову посодействовать, и Алексей с удовольствием распорядился подкатить поближе к железной дороге орудие. Выждали, когда непрошенные гости с немецкой аккуратностью тоже приступили к обеду, и двумя снарядами аккуратно развалили будку. Солдаты потом шутили: ну что, фрицы, покушали у нас каши с песочком?

И РУКОПАШНЫЙ РУССКИЙ БОЙ

17 июля передовые отряды 64-й армии вступили в бой с авангардом немцев на рубеже рек Чир и Цимла и задержали продвижение врага. Но через несколько дней противник обошел наши войска с флангов. Рассеченным надвое частям 229-й стрелковой дивизии приказали двигаться на северо-восток, к Дону.

Отступали беспорядочно, без единого командования, под бомбежкой теряя лошадей и орудия. Потом приноровились идти ночами, а днями отсиживаться в балках. На четвертую ночь лейтенант Гудков с товарищами наткнулся на укрепленный хутор. Решили его штурмовать. Организовались в небольшие группы: каждый командир, взяв с собой двух-трех солдат, подавлял отдельную огневую точку.

– Казалось, бой за хутор мы выиграли, – рассказывает Алексей Алексеевич. – Разгоряченные, собрались на полянке. Стало чуть-чуть светать. И вдруг нам навстречу двинулась группа людей, кричавшая «свои-свои!». Но, подойдя поближе, эти «свои» открыли огонь: остатки гарнизона врага решили дать последний бой. Обстановка изменилась не в нашу пользу, появились раненые. Закончились патроны, и я пустил в ход лежавшие в вещмешке гранаты Ф-1.

…И ДЕСЯТЬ ОСТАЛОСЬ ГРАНАТ

Обходя стороной хутора, небольшой отряд пробивался к Дону. Сначала Алексей шел с лейтенантом, которого звали Сашкой, потом они встретили старшего лейтенанта и сержанта. Боезапаса кот наплакал: у Сашки пистолет и четыре патрона, у старлея автомат, у сержанта карабин. Алексей потерял свой пистолет, осталась только пара гранат. Питались пшеничными зернами, сильно мучила жажда.

– Однажды мы наткнулись на телефонный провод и перерубили его саперной лопаткой, – вспоминает ветеран. – Едва успели отойти и затаиться, как увидели на фоне заката силуэты – в нашу сторону шел немецкий патруль. Пять человек. Нападать на них у нас и мысли не было, но один из немцев едва не наскочил на сидящего в кустарнике Сашку и закричал: «Рус!» Лейтенант поднялся и расстрелял немца в упор. Старлей тоже дал короткую очередь, и еще двое упали. Я давно уже приготовил гранату и, катнув ее по земле к немцам, побежал в сторону. Взрыв, и тишина. Что-то сильно ударило в ногу, но я, не обращая внимания, бегу к ближайшей балке и скатываюсь по склону вниз. Как потом выяснилось, в ногу попал осколок моей же гранаты. К счастью, рана в мягкие ткани бедра оказалась легкой, и я сам сумел перевязать.

На руках Алексей выбрался на противоположный склон, и вовремя: немцы стали забрасывать балку гранатами. И вдруг при свете ракеты он увидел, как впереди заблестела вода: Дон! Найдя большую палку, лейтенант заковылял к уже ясно обозначившейся цели. Еще веселее стало, когда он встретил Сашку и сержанта Василия. Боевые друзья подхватили раненого и на хлипком прутяном плоту начали выгребать на другой берег реки. В одиночку выплыл к своим и старлей, которому повезло меньше: его ранило в коленную чашечку.

ТЫ ЖЕ ВЫЖИЛ, СОЛДАТ!

В родную дивизию, попавшую в окружение, лейтенант Гудков так и не вернулся. Его откомандировали в стрелковую часть и назначили начальником разведки отдельного артдивизиона. Но где бы и в качестве кого позже ни служил Алексей, он всегда носил в своем вещмешке спасшие ему жизнь гранаты.

Однако в бою под Ворошиловградом гранаты не помогли: немец с близкого расстояния дал по лейтенанту очередь из автомата. Рана оказалась серьезной, была повреждена малая берцовая кость. Отлежался в госпитале, и снова в часть. В третий раз ранило тяжело. Это уже на Степном фронте, в первых боях на Орловско-Курской дуге. В госпиталях пролежал девять месяцев.

– Никогда не забуду тех дорогих сестричек, которые «выплакали» меня у госпитального хирурга: он уже собрался ампутировать мне ногу, – говорит фронтовик. – На ране началась газовая гангрена, и операции заканчивались неудачно. Но все же ногу удалось отстоять: 48 кусочков кожи пересадили с левой ноги на правую, и рана заросла. В 44-м году по болезни я был демобилизован, долго ходил с палочкой, но молодость взяла своё.

РАЗВЕДЧИК ЯКУТСКИХ НЕДР

Судьба Алексея Алексеевича Гудкова сложилась счастливо: он стал выдающимся исследователем природных богатств нашей страны, геофизиком-поисковиком. Его хорошо знал и ценил академик Трофимук. Министр геологии Якутии называет его своим учителем.

Тридцать один год Алексей Алексеевич отдал изучению недр, под его руководством разведаны многие месторождения. Нефтяники хорошо знают заслуженного геолога Якутской республики А.А. Гудкова не только как практика, но и как ученого. Он соавтор двух крупных монографий по перспективам нефтегазоносности Якутии и многих других работ.

После выхода на пенсию ветеран приехал в Академгородок, к сыну. Увлекается шахматами, живописью. В этом году фронтовому артиллеристу, геологу и ученому исполнится 91 год, и мы желаем ему здравствовать еще много лет.

Петр ИВАНОВ

На снимке: А. Гудков с медсестрой Надей