Победившая смерть

Всё дальше от нас Великая Отечественная война. Ныне живущим повезло: есть возможность пообщаться с теми, кто прошёл через холод, голод, обстрелы и горе от потери близких. Кажется, сама судьба хранит этих удивительных людей, чтобы мы и наши потомки узнали из их уст правду.

Летом 1941 года Ларисе Тихоновой (в девичестве – Ракитиной) исполнилось 18 лет. Она окончила школу и поступила в Ленинградский университет. Но учиться в нём не довелось.

Начало испытаний

– У меня были две младшие сестры, почти погодки, и брат, моложе меня на 14 лет, – вспоминает Лариса Александровна. – Папа работал геологом в «Русских самоцветах» и с конца весны до осени находился в экспедициях. Сначала мы ездили с ним, но потом не стало такой возможности. На лето снимали дачу, где не было ни огорода, ни какого-либо другого хозяйства. Запасов не делали, за продуктами ежедневно ходили в магазин. Политикой не интересовались, о будущем не переживали. В мае 1941 года отец уехал на Байкал, а затем – на камнерезный завод в алтайскую Колывань. Мама писала ему, вечерами мы семьёй читали его письма. Война стала для всех страшным ударом.

Когда немцы приблизились к Ленинграду, началась активная эвакуация вузов, детских домов и садиков. Лариса не могла себе представить, что куда-то уедет, оставив маму, сестёр и братика. К тому же попытки покинуть город не всегда были удачными:

– Детсад брата вывезли на Валдай, а вскоре совсем близко оказались немецкие позиции. Пришлось ехать за ним в теплушках и потом ещё долго идти пешком. Помню, как на наших глазах разбомбили ехавший рядом поезд… Меня направляли копать окопы около Царского села. Это было опасно: немецкая авиация стреляла по безоружным на бреющем полёте. Да и бесполезно всё оказалось: фашистские танки быстро научились наши траншеи преодолевать. Сдавая позиции, советские солдаты велели нам возвращаться в Ленинград.

Без мамы

– В сентябре ввели карточки и талоны на масло и сахар. Потом в магазинах остался только хлеб, – продолжает свой рассказ ленинградка. – Вместе с одной из сестёр я устроилась в ювелирные мастерские, где точили бойки для гранат. Паёк рабочего составлял 250 граммов хлеба в сутки, служащие и иждивенцы получали всего 125 граммов. Скоро сил на работу совсем не осталось. Ещё осенью в наш дом попала бомба. Квартира не пострадала, а стёкла вылетели. Заколотили их, как могли, и жили.

В декабре 1941-го дети потеряли маму. Она умерла от голода, как тысячи других мужчин и женщин, которые положенный им хлеб отдавали детям, фактически спасая их от смерти.

– Похоронить маму помогла моя одноклассница. Она принесла кусок хлеба, за который мы заказали гроб из досок от старого сарайчика, – рассказывает Лариса Александровна. – Школы закрылись одна за другой: ходить в них не было сил ни у детей, ни у педагогов. В январе начались занятия в университете, мы даже сдавали какие-то зачёты, но вскоре пришёл приказ об  эвакуации. Моих ровесников взяли в армию, но не дали им оружия. В городе работало много народных дружин, которые спасали людей, вытаскивая из-под завалов разрушенных домов.

Дорогой жизни

С 22 на 23 ноября начала действовать Дорога жизни, проходившая по Ладожскому озеру. Той ночью колонна из 60 машин сумела доставить в осаждённый город 70 тонн муки. Лёд ещё не совсем окреп, толщина его была всего лишь 10 сантиметров. Кроме того, мешала немецкая авиация.

Дорога жизни состояла из двух трасс – в Ленинград и из города. Движение постоянно смещалось, переносилось на новые участки из опасений, что лёд провалится. О том, как покидали город, Лариса Александровна вспоминает с тяжёлым сердцем:

– Ехать было страшно и опасно. Случалось, уходили под лёд целые машины с людьми, дети тонули на глазах у сопровождавших их родственников и учителей. Но выбора у нас не осталось, надо было эвакуироваться. Домой нам привезли бланки с датой и временем выезда с Финляндского вокзала. Собрав в маленький чемоданчик какие-то вещи, 31 марта 1942 года мы прошли утром 6-ю линию Васильевского острова, где жили, дошли до середины Тучкова моста, и силы нас покинули окончательно. Кругом никого не было. Мы не плакали, но понимали, что теперь может спасти только чудо. Им стала невесть откуда взявшаяся машина, на которой нас подвезли и даже угостили хлебом, помогли на руках донести и усадить брата. Целый месяц мы добирались в теплушках до Новосибирска. Видели, сколько трупов выносили из нашего поезда. Говорят, война делает равнодушными к чужому горю. Но это не так. В пути нам попадались только хорошие люди. Отцовское руководство попросило передать по радио, что на эвакопункте новосибирского вокзала нас ждёт письмо с подробным маршрутом. Но этого эвакопункта уже не было. Нас увидели знакомые знакомых, взяли билеты до Поспелихи. Но там разлилась река Чарыш, и мы уехали на Третьяки.

Клубника и хариусы

Своих измученных голодом детей отец узнал лишь по знакомым одинаковым носочкам. Поначалу жили в его квартире, потом переехали на пасеку к паре пенсионеров, с которыми отец расплатился мукой и деньгами. Поселились в омшанике. Когда начала поспевать клубника, постоянно ходили за ней. Набрав ведро, съедали сразу по возвращении домой. И шли собирать следующее. В речке водились хариусы, научились их ловить. Ягоды и рыба поставили на ноги, осенью младшие сёстры пошли учиться, а Лариса – работать.

Полностью блокаду Ленинграда сняли 27 января 1944 года. В городе оставалось 500 тысяч жителей – в пять раз меньше, чем до осады. От голода и болезней умерли 640 тысяч человек, в ходе боевых действий погибли 235 тысяч.

После войны девушка бывала в родном городе, но так и не решилась подняться в свою бывшую квартиру...

Став мамой двух дочерей, Лариса Александровна окончила горный техникум, работала с мужем в Анжеро-Судженске, позже переехала в Новосибирск. У неё трое внуков и шесть правнуков.

Вспоминая войну, мужественная женщина, которая в юности выстояла сама и помогла выжить своим близким, не плачет. Слёзы закончились ещё в блокаду. Положив руки на колени, она рассказывает о неженском лике войны. Спокойно и честно.

Светлана КНИЖНИК, фото автора