Как будто вчера было...

По биографии Галины Ивановны ДОМРАЧЕВОЙ можно изучать историю страны. На себе она почувствовала, каково жилось бывшим дворянам при советской власти, девчонкой её увезли в немецкий концлагерь, после возвращения она была вынуждена познакомиться с советскими спецслужбами и отказаться от поступления в медицинский вуз. Радовалась хрущёвской оттепели, перебивалась, чтобы прокормить детей и внуков в перестройку.

Родилась она под Днепропетровском в селе Большое Шолохово. А вот когда – точную дату не знает. В документах значится 11 июня 1926 года. «Скорее всего, примерно на месяц раньше: тогда ведь записывали в документы по дате крещения», – поясняет Галина Ивановна.

При крещении дали ей имя Анна (по святкам). В семье на украинский манер звали Ганна. А уж через много лет русский муж и друзья переделали в Галину. Это имя и закрепилось в семье и среди друзей, соседей. Хотя официально она Анна.

Её дедушку и бабушку, бывших дворян, ещё до рождения внучки сослали в Сибирь, а члены семьи остались жить в комнатке в доме бывшего управляющего имением. По тем временам это считалось везением.

В семье родителей Ганки было четверо детей. «Весело жили, дрались, но тут же мирились. Семья у нас была набожная», – с улыбкой вспоминает Галина Ивановна.

К началу Великой Отечественной ей едва исполнилось 15 лет. 22 июня, когда была с подружками на улице, закричали вокруг: «Война, война!» И скоро начались бомбёжки. Через неделю Большое Шолохово оккупировали немцы. А к осени самых молодых и крепких стали увозить в Германию. Везли в товарных вагонах, где только солома на полу и больше ничего…

В детстве Галя часто болела ангинами. Вот и той осенью в холодном вагоне да на сквозняках в пунктах распределения мгновенно простудилась. «А с нами разговор-то был короткий. Вагон идёт, на станции останавливается, заходит полицай и всех, кто нездоров, из вагона просто выбрасывает», – рассказывает Галина Ивановна. Соседи сколько могли прятали её от полицаев в солому. А на польской границе проверяющий не просто осмотрел вагон, но и стал всех пересчитывать. Пришлось Ганке вылезать. Тут-то её за шкирку и выкинули из поезда. Местный житель нашёл русскую девушку у путей и отправил в ближайший концлагерь. Там она была почти 4 года: «Сначала нас, молодых да здоровых хохлушечек, использовали как доноров крови. Когда уже качественную кровь мы давать не могли, отправляли работать в карьеры. Негодных к этому отдавали по немецким семьям, работать на фермеров».

После рудников Ганка попала в дом к леснику, ей поручили смотреть за хозяйством. «У хозяина дочь была, Урсула. Уж как она меня не любила, – сокрушается Галина Ивановна. – Сейчас думаю: наверное, к сыну своему ревновала… Он тогда маленький был, месяцев семь. Я с ним нянчилась много, он ко мне так и льнул, никуда не отпускал. К матери так не относился. Может, поэтому она ко мне иначе как «Russisch Schwein» не обращалась. Ругалась так, что соседям приходилось заступаться. Ох и злющая была!»

Несколько лет назад Галине Ивановне удалось побывать в том самом домике лесника. Хозяева у него теперь другие. «Но я как этот дом увидела, чувства нахлынули – будто и не было 70 лет».

Когда Ганку вернули в агентство, её направили в немецкую семью, где и мать, и отец, и ребёнок страдали болезнью Дауна. «Шесть коров, грязь страшная, весь двор в утрамбованном коровьем навозе. А я, 16-летняя девчонка, ослабленная, без сил… Ну и заработала себе огромную мозоль. Она загноилась, у меня поднялась температура высоченная, какие-то полосы розовые вверх по руке пошли. Не знаю, чем бы дело кончилось, но вмешался какой-то парень, который в этот дом время от времени заходил посмотреть, что да как». Галина Ивановна не знает точно, кем он был и почему за неё вступился. Ей хочется верить, что он был русским разведчиком, вот и обеспокоился судьбой землячки. Впрочем, хорошие и плохие люди в каждом народе есть, отмечает моя собеседница. Молодой человек схватил падающую в обморок девушку и отнёс в госпиталь. Там у Ганки была ещё одна возможность убедиться, какие разные бывают люди. Первый врач после осмотра хотел отрезать руку, а второй жёстко сказал: «Убью, если это сделаешь». Два месяца прожила Ганка с дренажной системой в руке. Но благодаря тому врачу не осталась инвалидом.

Она с нетерпением ждала освобождения: «Нам ничего про наступление советских войск не рассказывали. Но всё равно чувствовалось, что скоро. Только вот когда домой вернулась, оказалось, что мамочки-то уже нет…» Брата Галины Ивановны домой не пустили, сразу из Германии отправили в ГУЛАГ. Красавец, здоровый парень всего четыре года после этого прожил. «Как их там били, как над ними издевались! – не может сдержать слёз собеседница. – Большую часть жизни я прожила в страхе. Даже здесь, в Городке, боялась, что заберут».

Из вузов ей разрешили поступать только в торговый: в медицинский, о котором мечтала, документы не взяли как у неблагонадёжной, прожившей четыре года на чужбине, пусть и в плену.

«Ладно в Германии – там чужие, враги. Но ведь и здесь не слаще было, – с болью вспоминает женщина. – Я своей сестре как-то сказала, что хочется в комсомол. А она мне: «Ты что, Ганка, сдурела? Какой комсомол после Германии?» Такое вот отношение было».

Галина Ивановна плачет, рассказывая, как потеряла сына из-за бесконечных допросов: «В очередной раз вызвали, а сыночек маленький, грудной ещё, оставить не с кем. Сижу я перед следователем. Он у меня ребёнка вырвал да как квакнет им об стол… Это наш, не фашист! Маленький мой посинел… Ещё совсем немного пожил, промучился. А когда умирал, из глазок, из ушек гной шёл: всё мальчишке отбил, нелюдь такой. Вот как спокойно на старости жить, когда такие воспоминания?».

Тяжёлое время выпало на долю старшего поколения. «Много мы перенесли, – соглашается Галина Ивановна. – Но ведь не обозлились! Работали, жили, детей растили, на танцы, в театр ходили, радовались, помогали друг другу. А сейчас в мире столько зла, столько озлобленности, сколько тогда не было! Сейчас же все только о деньгах думают, только и стараются набить свои карманы. Только набить не получится –  дырявые».

В Академгородок, где жил брат мужа, Галина Ивановна попала из Тувы. «Когда приехали, тут только два института было – гидродинамики и геологии. Так что весь Городок на моих глазах строился. Это же просто рай был! Сколько туристов ехало посмотреть на сибирское чудо. А по весне весь лес в жарках был. Горожане целыми охапками домой увозили. Зачем – не знаю. Ведь не стоят они в воде, погибают. В результате вы и сами видите, во что мы Городок превратили. Что вы оставите своим детям, а те – вашим внукам? Весь лес крапивой зарос да клёном. Мусор. Машины всюду, ступить негде. А ведь у всех же дети, у чиновников и бизнесменов тоже. Городок-то наш всего с ладошечку, а защитить его не можем».

«Ох, что только мне пережить ни довелось. Со всем одна справлялась, теперь опять одна: муж умер, доченька тоже, – рассказывает Галина Ивановна. – Хорошо, две внучки есть и две правнучки. Так и живу. Вот говорим мы с тобой, а у меня это всё перед глазами, как будто вчера было. Старость – она такая, глядишь в потолок и всё-всё вспоминаешь...»

Юлия ЧЁРНАЯ
На снимке: Такой Г.И. Домрачева приехала в Городок