Жизнь в стиле ретро

Вечер. Солнце приближалось к закату. Вернувшись с пленэра, я распаковываю этюдник, мою кисти. Звонит телефон, снимаю трубку.

– Алло!

– Саша? Привет, тебя беспокоит некий художник Андрей Манушин.

– О-о! Узнал, здоровеньки будем и проживем немало, только о тебе вспоминал, вчера по телевизору тебя показывали.

– Да, был репортажик в «Новостях».

– Показывали, будто ты там очередной выставкой прослыл, да и музей какой-то у тебя антикварный?

Андрюха засмеялся.

– Да выставка-то небольшая. Так, пару десятков работ повесил под ИЯФовскую конференцию, чтобы физикам нашим не шибко скучалось. А что касается музея, то не музей он вовсе. Это в моей мастерской снимали. Балуюсь на досуге всякими ретро-штучками. Словом, чего там рассказывать? Прикатывай в гости – сам увидишь, заодно и выставку посмотришь. Посидим, чайку попьем, почирикаем...

– С удовольствием, – говорю. – Когда?

– Да хоть завтра!

И мы договорились на час дня. Я, в предвкушении встречи с коллегой, достал со шкафа холст и, вдохновленный, приступил к новой работе.

А вообще, скажу я вам, несколько странный этот «некий Андрей Манушин». На короткой стрижке носит длинную прядь (вроде не тай-боксер), золотое кольцо в ухе (вроде не цыган), да еще и этот ранец бывалый через плечо, весь обшарпанный, сделанный из толстой кожи рыжевато-коричневатых оттенков, прошитый мощными строчками капроновых ниток с чеканными латунными пряжками и бляшками. Сначала я подумал, что этот ранец когда-то носил какой-нибудь солдат русской армии времен Отечественной войны 1812 года, а достался ему от прадеда в наследие. Но каково было мое изумление, когда Андрей рассказал мне истинную историю происхождения этой сумки. Как оказалось, это целая легенда, и пересказывать ее надо как минимум сидя у камина, под звук потрескивающих дровишек, с кружечкой пива и до поздней ночи за окном...

Я чуть было не проспал на встречу, но к часу был как штык у «Ядерной». А вот и Андрюха едет. Сквозь ряды машин, теснившихся на стоянке института, мягко проплывает его ретро-авто ГАЗ-21 («Волга»). Комбинированная двухцветка – светло-серенькая с палево-сиреневым оттенком – сверкала в лучах солнца всеми бликами своего хрома, а на капоте гордо вздымался ввысь олень. Машине от роду уже пятый десяток, а кажется, будто только что сошла с конвейера Горьковского автозавода. Купил он автомобиль три года назад у какого-то старенького дедка, который холил и лелеял «Волгу» смолоду и ездил на ней очень и очень редко. Плюс реставрация и вложение души нового владельца – и получился шедевр в стопроцентном родном оригинале...

Итак, встреча состоялась. Поднимаемся на выставку...

– Ну что ж? Прогрессируешь. Ага. Вижу, вижу.

– Стараемся, – пожимает плечами с улыбкой.

Андрей неизменно продолжает трудиться в жанре пейзажной живописи. Казалось бы, чего уж там – примитив, ничего особенного. Но все-таки, познакомившись с работами поближе, видишь, с каким откровением, с каким старанием и трепетом прописаны эти курочки с деревенского дворика, тропинка, уходящая в чащу леса, эти туманные дали, простирающиеся по ту сторону речки. Каждая работа создает индивидуальное настроение, то согревая летним солнышком, то заставляя зрителя окунуться в зимнюю морозную свежесть. А особенно привлекла мое внимание его новая тема. Тема, в которой главным героем жанра является автомобиль. Да-да, та самая старая «Волга», которую так любит автор и 50-летию создания которой посвятил целую рубрику.

Главной картиной служит большая жанровая работа «Первые «Волги» на улицах городов». У нее я провел минут сорок. У меня сложилось такое впечатление, что картина написана еще в 50-х. Стиль письма тех лет улавливается в каждой мелочи – начиная с дальнего плана, на котором сквозь узкую улочку старого квартала стреляет ввысь московская высотка, кончая стилем причесок и одежды самих героев картины, с любопытством наблюдающих мчащуюся по проспекту двухцветную красно-белую «Волгу». Это произведение настолько навеяно духом 50-х, что даже слышится, как из окна написанной художником сталинской пэгэшки доносятся звуки старинной радиолы...

В мастерской Андрея Манушина я оказался впервые. Его мастерская походила больше на квартиру в ретро-стиле все тех же давно минувших лет. На чайном круглом столике с высокими гнутыми ножками, как выяснилось, принадлежавшем когда-то Лаврентьеву, стояла радиола, видимо, та самая, что играла из окна нарисованной картины. Семь мраморных слоников выстроились по росту чинным рядком на ее полированной крышке.

Тяжелые темно-зеленые шторы с бронзовой бахромой и кистями драпировали арку-вход в маленькую комнатку отдыха художника. В ней уютно расположился маленький диванчик и старый двухтумбовый стол с филенчатыми дверками и кожаной обтяжкой на столешнице. За шторой пряталась высокая этажерка с точеными темно-мореными ножками и старинным радио на верхней полочке, которое, как мне показалось, сохранилось со времен самого Попова. На нижней полочке этажерки – старые грампластинки. «Все рабочее», – убеждает хозяин, включает ламповую радиолу с зеленым глазком и ставит одну из пластинок.

Подхожу к темному, под два метра ростом, шкафу, которому, судя по его шикарной точено-резной короне, не менее ста лет, и с любопытством отворяю протяжно скрипящую дверь. Заглядываю вовнутрь. Боже мой! Запах из далекого детства. Во мне что-то екнуло. На какое-то мгновение я окунулся лет на сорок назад. В памяти, проснувшейся от этого запаха и мелодии радиолы, всплыли фрагменты моего босоногого детства, как мы гостим у бабушки и я прячусь в ее старом шифоньере, казавшимся для меня целым домом, так там было уютно и тепло. Но где же это все, где? Я резко оглянулся... Но постойте! Откуда такое изумительное состояние этих вещей?

Черный карболитовый телефон с родным номеронабирателем и буквами на нем, такой же как у Сталина в Кремле, каминные часы с боем, трехстворчатый буфет в кухоньке с гранеными стеклышками на дверцах и резной короной, телевизор «Старт» 58 года... Все эти ретро-экспонаты собраны Андреем Манушиным чуть ли не со свалок, отреставрированы им самим «до мозга их костей» и бережно хранятся в его мастерской.

«Да, кстати! – пожимая мне руку на прощание, говорит Андрей. – Большое тебе спасибо за колонковую кисточку, я как раз хотел акварелькой на досуге побаловаться. Говорят, она дисциплинирует художника».

Александр НИКОЛАЕВ.