Живые лица

Живые лица

Полвека назад на берегу Оби посреди тайги, возлетолько что отстроенной ГЭС началось возведение Городка, которому было сужденостать знаковым для Новосибирска, Сибири и страны в целом. Одним из добровольныхлетописцев исторического строительства стал художник-фронтовик Вениамин ЧЕБАНОВ.Мы встретились с заслуженным художником России в его мастерской наул. Геодезической.

– Вениамин Карпович, что вы имеете некоторое отношениек строительству Академгородка, я узнал случайно. Расскажите об этом поподробнее.

– Действительно, я хоть и художник, но тоже считаюсебя причастным к этой великой стройке. Начиная с 1960 года и где-то до 1965-гоя постоянно приезжал на стройплощадки будущего города науки и рисовал, рисовал,рисовал. Сейчас как раз монтирую эти рисунки – вот посмотрите. Каменщики,сварщики, маляры, штукатуры… Все это – живые люди! И какие молодые прекрасныелица!

– Вы приезжали по заданию?

– Нет, по личной инициативе. Сейчас это, возможно,трудно понять, но когда весть о строительстве в Сибири Академгородка облетелавесь Союз, трудно было, находясь так близко к эпицентру событий, не поехатьтуда, не взглянуть хотя бы одним глазком. Это было очень значимое событие.Буквально со всей страны в Новосибирск потянулась молодежь. Стимул был стоящий:ребятам обещали льготы при поступлении в будущий университет. А стремление кзнаниям в те годы зашкаливало за все пределы. Во-вторых, где молодежь – тамэнергетика особенная, энтузиазм. Это притягивает. В-третьих, я и сам был нестар – мне надо было учиться рисовать, оттачивать мастерство.

– Я смотрю на ваши эскизы, гравюры, картины и вижу,что вы вообще тяготеете к портрету.

– Человек, человеческое лицо – это самый интересныйобъект для художественного творчества. Вдумайтесь: слово «живописец» буквально означает«пишущий живое». Я людей начал рисовать еще на фронте. У меня был небольшойблокнотик, и на привалах я умудрялся делать портреты своих однополчан, которыеони потом в письмах отсылали домой. После войны, уже работая профессиональнымхудожником и активно передвигаясь по Сибири, я опять же везде рисовал людей,рабочих людей: строителей, колхозников, сталеваров.

Любой художник по своей природе – созидатель, творец.Возможно, поэтому меня всегда привлекали люди труда. За портреты этих людейменя и в Союз художников приняли.

– Вы сказали «активно передвигаясь по Сибири»? А мне всегдаказалось, что профессия художника достаточно статична.

– Есть художники, которые любят запереться в своеймастерской, как в скорлупе, и копошиться там наедине с самим собой. Я не изтаких. Картины рождаются от впечатлений, от открытия чего-то нового,неизведанного, а что новое может открыться человеку, сутками сидящему в четырехстенах? Поэтому я отвечал согласием на любое предложение, связанное створческими командировками. Побывал на доброй половине заводов в Новосибирске,на строительстве Красноярской ГЭС, Запсиба.

А в хрущевские времена, когда стали больше вниманияуделять сельскому хозяйству, появились специальные творческие группы, которыеосенью, во время уборки урожая, ездили по деревням и занимались жизнеописаниемсовременного села. В такую группу, как правило, входил художник, журналист,поэт или писатель.

– Вы состояли в штате какой-то организации илинаходились в свободном творческом полете?

– Я не живописец, а скорее рисовальщик. 45 летсотрудничал с Западно-Сибирским книжным издательством: был внештатнымхудожником – штатных там просто не было. Иллюстрировал книги, преимущественновоенной тематики, поскольку сам воевал и толк в этом знаю. Хотя в какие-топериоды армейская тема надоедала. Но я на судьбу не жалуюсь. Несколько моихкниг отмечены дипломами всероссийских и всесоюзных конкурсов книги.

– Какую награду из связанных с художественнымтворчеством вы считаете для себя самой главной? Звание заслуженного?

– «Заслуженного художника РФ» мне присвоили в 1993году, а фактически получил я его в 1995-м. Как раз был расстрел Белого дома,танки на улицах. Ну и мои документы так глубоко запрятали от смутныхнастроений, что потом полтора года искали. Как свидетельство того времени: звание– заслуженный художник Российской Федерации, подписал указ президент России, анагрудный знак дали… советский. Видимо, их в свое время столько наштамповали,что доиспользовать не успели.

А самая памятная награда – первая. В 1940 году в клубеим. Сталина (ныне ДК им. Октябрьской революции) проходила областнаяолимпиада детского творчества, и я стал призером с рисунком «Ребята-рыбачки».Мне вручили призы: школьный костюм из черного сатинета, ленинградские краски 36 цветовс кисточками в комплекте и роскошнейший подарочный фолиант, посвященный60-летию Сталина, – с огромным количеством иллюстраций, золотым тиснением истраницами-прокладками из папиросной бумаги. Когда все это богатство я приволокдомой, родители не могли поверить своим глазам. Мама сказала: «Я-то думала, чтохудожники – это «худо живущие», а ты вон, оказывается, какой добытчик!»

В 1975 году случайно узнал, что тот мой победныйрисунок был опубликован в «Комсомольской правде»! Дочь художника Тютикова –Галина Ивановна – показала мне пожелтевшую газетную вырезку: большая статья оюных сибирских художниках и в качестве иллюстрации к статье только два рисунка– ее и мой. Она хранила эту вырезку 35 лет, а я даже не знал о еесуществовании!

– Откуда у вас появилась страсть к рисованию и ктопервым поверил в силу вашего таланта?

– Тягу к рисованию я почувствовал еще в школе. В тегоды не было телевидения, Интернета и прочих «радостей жизни». Основнымразвлечением были книги. А детские книги – они же с картинками. И вот я пыталсячто-то срисовывать, копировать. Чувствовал, что получается. Потом стал ходить вшкольный изокружок, который организовал преподаватель рисования АлександрСтепанович Ботанин. Будучи сам человеком без художественного образования, он,тем не менее, очень тонко чувствовал изобразительное искусство. Я считаю егосвоим первым учителем.

После войны Александр Степанович уехал в Москву, сталхудожником-реставратором Третьяковской галереи. В 1958-м, уже будучидипломированным специалистом – выпускником Иркутского художественного училища,я был у него в гостях. Меня тогда активно сватал в Третьяковку заведующийотделом реставрации Иванов-Чуронов. Но Ботанин отговорил: «Веня, не вздумай!Быть реставратором – очень тяжелый, неблагодарный труд. Ты молодой, у тебяобразование, тебе надо развиваться. Ты можешь оставить в искусстве свое, а не ремонтироватьвсю жизнь чужое».

– В вашем творчестве, даже если брать во вниманиетолько живописные работы, очень сильна тема войны. Человек, который побывал навойне, навсегда теряет душевный мир и покой?

– Понимаете, война – она всюду. Сама жизнь – война. Мыначали нашу беседу с Академгородка, а вы знаете, как Лаврентьев с Мешалкинымвоевали? О, это было могучее противостояние личностей! Михаил Алексеевичзаставлял Евгения Николаевича усилить теоретические исследования, дабыоправдать академический профиль института. А Мешалкин уже с головой ушел впрактику, добился значительных результатов и не хотел сворачивать. В концеконцов Лаврентьев победил, и как напоминание об этой победе – нынешнее зданиеИнститута патологии кровообращения, стоящее на отшибе, фактически за чертойАкадемгородка.

Я все это впервые услышал от самого ЕвгенияНиколаевича, когда писал его портрет. Позировать – дело долгое, мы разговорились.Он тоже ветеран. В 1941-м, едва окончив институт, был направлен на линиюфронта, в полевой госпиталь. А это такая лавина работы – ни есть, ни спать! Бойзакончился – привозят раненых. Море. Кто явно «тяжелый», с повреждением костей– того в тыл. Всех остальных – быстро-быстро подшили и опять в бой, калечить.

Я сам воевал на 1-м Украинском. Во время боев заКраков меня сильно контузило. Доставили в медсанбат. 10 суток отлежался –и на фронт, в родную роту. А после форсирования Одера хуже беда приключилась:сквозное пулевое ранение. На двух шейных позвонках костистые отростки пулейсрезало. Опять на койку, на этот раз в полевой госпиталь.

– То есть до Берлина вы не дошли?

– А перед нами и не стояло такой задачи. Наша 59-яармия 1-го Украинского фронта была самой южной на всей линии наступления. Мышли на Дрезден. Но американская и английская авиации так яростно бомбили город,что от него остались практически одни руины. И нас срочно бросили на Прагу.

Прага была последним оплотом фашистских войск. 2 маяпал Берлин, а 5-го – в Праге вспыхнуло антифашистское восстание. Для спасениягорода и его жителей был совершен марш-бросок. Если не ошибаюсь, 7 мая,ночью.

– Почему ночью?

– Все передвижения войск на линии фронта надостараться делать ночью. Днем невозможно – тут же налетает вражеская авиация иначинает бомбить. С этими ночными перемещениями порой доходило до курьезов. Повсем законам тактики и стратегии ориентировку на местности нужно делать покарте. А какие карты, если не видно ничего? Так вот, мы один раз такразогнались, наступая на ощупь, что забрели к немцам в тыл! Могли лечь там все,но как-то обошлось…

Прагу мы взяли накануне Дня Победы – 8 мая. Такчто, сами видите: хоть на рейхстаге я не расписался, но зато воевал дольшевсех.

– Нынче мы отметили уже 62-ю годовщину Победы, померкам современной истории, срок огромный. На ваш взгляд, способны ли русскиезабыть эту войну?

– Не забудем никогда, я думаю. Во многом этомуспособствуют периодические провокации некоторых стран, Эстонии например. То,как горячо люди встали на защиту Бронзового солдата и у нас в России, и в самойЭстонии, вселяет надежду.

Польша тоже «отличилась». Мы там 600 тысяч солдатположили при освобождении, сохранили, насколько это было возможно, важныепромышленные объекты, а они сейчас памятники нашим солдатам сносят. Политикамэтих стран нужно понять: да, можно уничтожить памятники, но возможно лиуничтожить память?

– И последний вопрос: чем живете сегодня, ВениаминКарпович?

– Детьми живу своими. Их у меня трое. Старшая дочьВалентина, кстати, работает в Городке.

– А в профессиональном плане?

– Без дела не сижу. По-прежнему рисую, участвую ввыставках. По просьбе полпреда Квашнина организовал выставку в Доме офицеров.Приурочена она к очередной годовщине Победы. Приглашаю посетить.

Вел переговоры с выставочным залом Дома ученых оборганизации выставки моих работ, связанных с Академгородком. Но я поздно взялсяза это дело – в связи с прошедшим ремонтом и грядущим юбилеем график выставокдо конца года забит напрочь. Но я не теряю надежды все-таки донести эти работыдо академгородковцев. Не хочу никого обидеть, но многое из того, чтовыставляется и будет выставляться в дни юбилея, написано по фотографиям ивоспоминаниям очевидцев. Мои же работы ценны тем, что это реальность, живоедыхание Истории. На одном из рисунков изображена Галина Кулемина, маляр. Такпредставьте: моя дочь недавно нашла ее! Это же здорово! Ведь почти полвекапрошло.

Может быть, и с помощью «Навигатора» удастся найтигероев моих рисунков. Мне было бы приятно знать, что они живы, здоровы и все уних хорошо. Чего и желаю всем читателям без исключения.

Сергей МАЛЫХ