Хождение за три моря

Хождение за три моря

Как, по-вашему, должен выглядеть отважный покоритель Севера? Здоровенный мужик в лохматой собачьей шапке и с мятой папиросой «беломор» в зубах? Суровый и молчаливый морской волк-одиночка с красным обветренным лицом и холодным взглядом сощуренных глаз?

17 лет назад четверо веселых молодых мужчин из Академгородка – работник завода химпрепаратов капитан В. Щербак, сотрудники институтов СО АН старший помощник А. Попов и рулевой С. Нестеренко, а также студент пятого курса НЭТИ штурман С. Крупович – совершили путешествие по Северному Ледовитому океану на маленькой яхте-четвертьтоннике «Обь». За пару месяцев они преодолели около 8 тыс. км – от Красноярска до Архангельска. На суденышке из стеклопластика они прошли весь Енисей, три северных моря – Карское, Баренцево и Белое – и, наконец, занырнули в Северную Двину, чтобы причалить в Архангельске и отгрузить яхту в самостоятельное железнодорожное путешествие на родину.

После этого наши герои-экстремалы, как ни в чем не бывало, вернулись в родной Академгородок практически незамеченными и скромно продолжили работу в тихих лабораториях своих институтов. Дома их не встретили дипломами и регалиями, сенсационными статьями в прессе или государственной премией. Поздравления были только от друзей и близких. А двоих из них – Андрея Попова и Сергея Нестеренко – ждали трехмесячные дочки, появившиеся на свет перед самым путешествием.

Виктор Щербак, инициатор этого похода, давно вынашивал идею «хождения за три моря». Однажды он уже проходил на той же яхте по Оби от Новосибирска до Салехарда и далее до Диксона и обратно, после чего лодка и получила название «Обь». А впервые Виктор Владимирович ходил «во льды» на яхте «Помор». Дошел до Обской губы, где действительно встретил непроходимые льды и был вынужден вернуться.

Но пройти по Северному морскому пути так и оставалось мечтой. Сначала поход планировался из Новосибирска, и с местными властями, включая КГБ, договоренность уже была. Но капитан для гарантии решил написать о планируемом плавании в Москву. За месяц до отбытия, когда приготовления уже были практически завершены, из столицы пришел категорический отказ. Пришлось схитрить и изменить маршрут: договориться с Красноярском было значительно проще. Правда, спортивные экспедиции в нейтральные воды были запрещены, поэтому были подписаны бумаги с Институтом экологии: по этим документам экипаж преследовал научную цель путешествия и должен был привезти пробы воды из разных точек. Сергей Крупович взял на себя эту ответственную миссию: честно набирал за бортом ледяную воду и консервировал ее с помощью специально выданной институтом пробирки с азотной кислотой.

Означенный в бумагах маршрут пролегал из Красноярска в Новосибирск только через одно море – Карское. Но подробности траектории лодки в водах Северного Ледовитого океана не слишком интересовали местные власти, поэтому полученного документа было вполне достаточно, чтобы беспрепятственно осуществить свои наполеоновские планы. 16 июля 1987 года экипаж вышел из Красноярска, а 5 августа уже были на Диксоне. Основную часть пути по Енисею пришлось идти на моторе, поскольку река оказалась судоходная и очень быстрая – течение 6 км/ч, поэтому держаться достаточно узкого фарватера, уступая дорогу многочисленным судам и меняя галс под парусом, было сложновато. Только в низовьях реки, где ее ширина достигала 50 км и начинались достаточно сильные ветры, «Обь» подняла свой одинокий белеющий парус.

Андрей Попов: Однажды из-за этой наводненности судами даже скандал разыгрался. Идет пароход и по рации нам сообщает, мол, уйдите с фарватера. А куда уйти, если эхолот наш показывает метр пятьдесят, а внизу метр сорок болтается? Вызвали береговую милицию, разбирались.

– Наверное, это была первая и самая легкая неприятность в вашем путешествии?

Сергей Нестеренко: Первый случай произошел с нами еще до того, как мы спустили яхту на воду. Оказалось, что мы забыли фотоаппарат. Пришлось отправить Андрея в Новосибирск. Он поехал прямо в трико и тут же был задержан милицией, поскольку в таком виде вполне сходил за бомжа. Слава Богу, что паспорт у него был. Привез фотоаппарат и вспомнил, что забыл гитару. Ну, ее-то пришлось купить – все же не настолько дорого стоила, как техника.

– Высаживались в городах по Енисею?

А. П.: Да, конечно. Очень интересные там места. Енисейск – очень старый город, больше 300 лет ему. Сколько там храмов! Потом ниже смотрели Игарку, Дудинку, заходили на десяток километров в приток Енисея, речушку Туруханку. Глубокая река, есть там ямы поболее 100 метров, когда разлив. Есть во всю ширину реки огромные воронки. Издалека слышно, как ревет в них вода. Пройти можно только под берегом. А вообще по Енисею шли быстро – по 300 км в день проходили. Ночевали на берегу, пока была возможность. Потом в море все ощутили, что такое жить постоянно в лодке. Кто морскую болезнь попробовал, кто проще адаптировался. Когда мы отошли от Диксона в море, начались сильные ветры и длинные переходы. Самый длинный переход был одну неделю.

– А на крупные льды или айсберги высаживаться запрещено?

С. Н.: Чтобы ночевать?? Не прохладно? Там и в каюте особо кости с жары не ломило. (Смеется.) Да мы и на пять минут на них не высаживались. Кто-то предложил, но Щербак сразу сказал: «Экстрима не будет!» Подходить к этим айсбергам на нашей яхте действительно было опасно – под водой их основание шире, чем над поверхностью, и эта платформа запросто может повредить корпус.

– И что, действительно не было экстрима?

А. П.: Смотря что иметь в виду под этим словом. По сути, весь этот поход был сплошным экстримом. Но сказать, что чьи-то жизни висели на ниточках или мы терпели крушение, нельзя. Хотя «ниточки» были – мы привязывались к леерам во время шторма. И, надо сказать, это иногда очень помогало. Морально. За бортом, конечно, никто не болтался, но при сильной качке удавалось хранить спокойствие. Купаться, ясное дело, никому не хотелось. Шли мы ровно, по два человека в смене – 12 часов. Вода – минус один, воздух – плюс один. Хотя был полярный день, но туман стоял такой густой, что видимостью похвастать было сложно.

– Не страшно было в открытом океане или вы старались идти ближе к материку?

С. Н.: Вот ближе к материку как раз и было бы страшно! Берега северных морей очень отмелые, поэтому жаться к ним не было никакого смысла. Тем более если городов нет, то зачем высаживаться? Голые дикие места – можно спокойно идти по карте напрямую. Хотя напрямую не всегда получалось. Как-то раз нас затерло в сплошные льды. Покрутились какое-то время, пытаясь пробиться. Но пришлось поворачивать обратно и заново искать дорогу. Вернулись к западному побережью Ямала. Метрах в ста от берега начиналась сильная отмель, не подойти. Метеорологи на «казанке» вывезли нас. Мы долго беседовали с ними по рации, чтобы они нас смогли заметить – маленьких и белых среди таких же белых льдов. Нашли, забрали. Провели день у ребят на полярной станции. Когда люди годами живут там, каждый новый человек – это событие. Они радуются гостям, как родным. Потом подул южный ветер и льды от берега отогнало – путь открылся.

– Вы как-то планировали возможность прохода через морские льды?

А. П.: Только выбором сезона. Уложиться нужно было в определенный месяц. Сентябрь – самое лето, меньше всего льда. Но планировать что-то сложно – ветер менялся, льды могли прийти и закрыть путь. Какие-то вещи, конечно, мы знали. Например, что проход через пролив Маточкин Шар закрыт в течение всего года, и туда можно не ходить. Но бывают отдельные годы, когда и Карское море, и Баренцево забиты льдом. Тогда на яхте там пройти невозможно.

С. Н.: Обычно ветер собирает льды в кучи, и их можно было обойти достаточно далеко. Это в Карском море. В Баренцевом льда практически не было, там потеплее. Но льды – это не только опасность, но и определенная помощь. Ведь двадцатиметровые платформы хорошо сдерживают волну. Не помню, чтобы волна там была много больше, чем полметра. А вот в Баренцевом нам пришлось хорошо полавировать в шторм: одна смена шла одним галсом, другая – другим. Там волны уже были метров под пять. Ветер примерно 18 м/с, на порывах – 25 м/с. Это, в принципе, нормальный бодрый ветер – дутья особого не было. Поболтало немножко на южном ветре, а когда заходили в Белое море, стало потише.

А. П.: Сначала потише, а потом как дунул северный! Нам крупно повезло, потому что, заходя в довольно узкое устье Северной Двины, мы попали на самое начало сильного шторма. А он стоял после нас еще полторы недели. Морские суда в порту срывало с якоря. Их собирали, ставили обратно. Они снова срывались. Так продолжалось дней десять. Мы, слава Богу, наблюдали этот кошмар уже с берега. Чуть промедлили – и для нас вышла бы полная программа! Впрочем, свое мы все-таки получили. На подходе к Архангельску был огромный риск не попасть на такой веселой скорости в устье реки. Шли примерно узлов десять на волне около пяти метров. Повернуть, понятное дело, было невозможно. Бакены речные стояли практически незаметные. Вход узенький – промыт буквально земснарядом. Это не выглядело как-то особенно страшно – ну идет себе лодочка на всех парусах. Просто был некоторый шанс, что эта лодочка кувырком вылетит на берег.

– Какой техникой вы располагали на лодке? Где брали подробные карты?

– Неплохими картами нас снабдили на Диксоне. Но не секретными, крупномасштабными, а обычными лоцманскими. Из техники у нас был самодельный радиопеленгатор – я его делал еще дома, «на коленке». Передатчик УКВ самодельный, эхолот, компас. А вообще на мысах были отличные секторные маяки, по которым можно хорошо ориентироваться. На Канином Носу такой стоит. Он дает такой радиосигнал, что по нему можно с обычным радиоприемником определиться с точностью до полградуса. На Новой Земле такой же.

– Расскажите о своем меню. На берегу запасы еды и воды пополнялись?

С. Н.: Пока по Енисею шли – конечно. А в океане – нет. Тушенка с собой была. Щербак так и сказал: «Мясо станете есть, когда увидите льды!» Рыбу сами не ловили – не до того было. Нас угощали рыбой, когда мы были на полярной станции. Они ее интересно ловят. Ставят сеть во время отлива, а после прилива вынимают полную и раскладывают: омуля – себе, камбалу и корюшку – кошкам с собаками.

Мы видели тюленей, моржей. Но есть не ели – их ведь еще поймать надо, а мы не охотники. Ружье с нами было. Но так никто и не заморочился на эту тему.

Водой заправлялись на стоянках. Бачок – 50 литров. Этого почти всегда хватало. Однажды мы, правда, сглупили и решили пополнить запас льдом. Льдины ведь считаются пресными. А они совсем не пресные! Поскольку мы сложили лед в бачок, то испортился весь запас. С этой льдины, помню, мы еще и кашку пшенную сварили. Заправили сгущеночкой, чтоб вкус соли заглушить, – решили, что это поможет! (Смеется.) Но мы ошиблись.

– Много в ледяной воде покупались за время путешествия?

А. П.: Бывало, когда волна сильная. А один раз действительно пришлось лезть в воду. В Амдерме приставали к пирсу и надо было убрать мачту. У пирса обнаружили, что потеряли крепление (талреп) где-то неподалеку. Вода прозрачная, чистая – нашли. Я полез. А с берега кричат: «Товарищи туристы! Здесь купаться запрещено!» Надо же додуматься, что кто-то полезет купаться, когда вода на полделения выше нуля! А в принципе никто не мерз – оделись как на Север: внизу рейтузы женские, сверху штаны и непромокающие ветровки.

– Пока шли по Енисею, вы ночевали на берегу, а по выходу из устья все время в пути. Сколько было «морских» стоянок?

– Две. Диксон – это последняя стоянка перед выходом в море. Потом – Моррасале, Амдерма и Архангельск.

– Значит, самое страшное, что вас постигло, это прибытие в Архангельск?

С. Н.: Я бы не стал сбрасывать со счетов момент доставки яхты через шлюзы Новосибирска.

– Это шутка?

– Да какие уж тут шутки! Когда мы благополучно вернулись домой на самолете из Архангельска, получили яхту и стали ее проводить через шлюз на базу. Там мы потеряли Круповича, между прочим! Уже осень, октябрь. Воду спустили, и в канале было страшно мелко. Мы плотно сели на мель и не могли сдернуть яхту. Полночи промучались – пытались сдернуть ее «казанкой». Сергей Крупович стоял на баке, и на одном из таких рывков у него вокруг ноги обмотался трос. Вызвали «скорую», отнесли его на руках. Страшнейший получился ушиб, чудом не перелом: ходить не сразу научился. Так ведь и не снялись с мели, пока кораблик нас на буксир не зацепил. Да и с ним проблем оказалось немало: уже на входе в шлюз пришлось закренить лодку, чтобы войти в камеру. Килем царапали бетон – в общем, шли по-геройски нараскоряку.

– До вас совершались подобные путешествия?

А. П.: Да, в 1925 году на двухмачтовой яхте большой экипаж прошел тем же маршрутом от Красноярска до Архангельска. Лодка у них, правда, побольше была. Но четвертьтонник, по-моему, вполне достаточное судно для такого путешествия.

– Хотели бы вы еще раз сходить на Север? 20 лет спустя...

– А чего б не сходить? Вот только непонятно куда. В другую сторону, на восток, – вечные льды, а на запад дальше идти некуда.

Мария ШКОЛЬНИК.