Фотоистории Сергея Максимишина

Фотоистории
Сергея Максимишина

С 16 по 19марта наш город посетил мэтр фотожурналистики, неоднократный победительконкурсов «Пресс Фото России» и WorldPressPhoto Сергей МАКСИМИШИН.Его работы уже много лет подряд украшают обложки и страницы таких солидных изданий,как Newsweek, Time, Geo, Stern, Der Spiegel. В рамкахпрограммы, организованной фондом «Фототекст» Валерия Кламма, Максимишин провелмастер-классы, на которых рассказал о своем видении фотожурналистики, оботличии журнальной и газетной фотографии, о фотографической этике и многомдругом.

Кроме целевойобучающей программы, было организовано две встречи – в здании театральногоинститута и в НГУ, где мастер демонстрировал свою слайд-коллекцию, состоящую изотдельных тематических историй, и сопровождал некоторые фотографииудивительными рассказами, а также отвечал на вопросы присутствующих,возникающие по ходу просмотра.

Так, слушателиузнали, что жанр фотожурналистики в России практически отсутствует, посколькуподавляющее большинство изданий воспринимает работу фотографа как придаточную –иллюстративный материал к тексту. Низведение фотоматериала до статусаобслуживающего по отношению к статьям фактически закрывает путь к развитиюэтого уникального и самодостаточного явления: «Коля, сходи там, пощелкай…»Хочется отметить, что работы фотографа Сергея Максимишина радикально отличаютсяот тех, что делает Коля. Его завораживающие фотоистории, как правило, занимаютдва-три журнальных разворота с минимальным количеством текста, который пишетсам автор. Руководство СМИ забывает, что, кроме бизнеса и экономики, существуетцелый ряд тем, где глубокое изображение может сказать читателю несравненнобольше, чем любой, пусть самый подробный и выразительный текст. ФотоисторииСергея рассказывают о жизни людей в разных уголках планеты – в Чечне, Ираке,Афганистане, Северной Корее и, конечно же, у нас в России.

В существующихрыночных условиях Сергей предпочитает оставаться безработным: «Я стараюсь неработать непосредственно с журналами, распространением моих фотографийзанимается немецкое агентство Focus. Это позволяет мнеработать не только на заказ, но снимать то, что мне интересно. Журналы, какправило, заинтересованы только в двух темах – «знаменитости у себя дома» и «какя провел две недели среди папуасов».

Фотоистории,посвященные разным людям, живущим в России, Сергей делает с особеннымвдохновением. Ведь только здесь он имеет возможность полностью погрузиться втему, пообщаться и, если возникнет необходимость, даже пожить неделю-другую сосвоими героями. Так маститый фотограф, примерный муж и отец двух детей однаждыпрожил две недели с питерскими беспризорниками. Поначалу, чтобы стать для новыхзнакомых своим человеком, ему пришлось две недели бродить с ними по родномуПитеру: ребята пытались «развести» толстого дядьку на деньги, водили его вместа, где они не бывают, описывая их как злачные. Наконец, совершенноуспокоившись, они дали возможность Сергею заниматься своим делом – он сталнезаметным.

Вообще, теманезаметности фотографа – одна из наиболее актуальных среди фоторепортеров. Нанезаметность «человека с камерой» работает целая фотоиндустрия, завышающая ценына черные корпуса, по сравнению с любительскими серебристыми, и производящаямощные телеобъективы, с помощью которых можно делать крупные портреты с крышипятиэтажного дома. Сергей никогда не пользуется «телевиками» – прощепознакомиться или стать своим в толпе. «Миф об агрессивности народа слишкомраздут, – убеждает Сергей. – В этом смысле отличаются, пожалуй, толькомосквичи. В других городах мне улыбаются, а на индийском рынке пришлось дажепопросить переводчика, чтобы он немного распугал радостно позирующих торговцев.В Афганистане каждый снятый персонаж искренне благодарил меня».

– Как выналаживаете контакт, как представляетесь своим персонажам?

– Подхожу иговорю: меня зовут Сережа, – смеется автор. – Правду говорю. Люди боятсятолько, когда они не понимают, чего от них хотят. Я рассказываю, что работаю вжурнале и снимаю материал о жизни людей.

– Вашиработы печатаются не только в журналах, но и в газетах – в «Коммерсанте»,«Известиях». Там нет возможности публиковать фотоистории. Можно ли считать, чтоэта работа для вас вторична?

– Да, можно. Явообще не очень люблю жанр газетной фотографии, где хорошо смотрятся лишьодин-два персонажа. Мне больше нравится делать картинки с обилием деталей, изкоторых выкристаллизовывается четкий сюжет. К тому же я не умею сниматьчерно-белое фото, поскольку реагирую на цветовые пятна. Истории для меня – этонастоящая работа, и одиночные кадры я стараюсь не делать. Даже если получаетсяинтересно, куда его потом? И хранить бессмысленно, и выбросить жалко.

– Откудаберутся такие темы, как будни в тюремном госпитале, почетный караул, изнанкаМариинского театра, психоневрологический интернат, Россия православная? Какойпроцент тем вы делаете на заказ и по своей инициативе?

– Примерно 50на 50. Иногда поступают заказы от журналов, другие темы я нахожу сам.

–Создается ощущение, что детали ваших снимков специально скомпонованыхудожником. Как вы добиваетесь этого эффекта?

– Зачастуювозникает проблема первого плана, и пока ты смотришь на картинку, первый планнеожиданно входит в нее сам. В моей работе интересно то, что я делаю лишьполовину кадра, вторую половину делает Бог.

– Выверующий? (Робко интересуется кто-то из студентов.)

– Да. Нопоскольку по образованию я физик-ядерщик, у меня свой взгляд на веру, согласнокоторому православная церковь не имеет к Богу никакого отношения.

– Много вашихснимков – в движении. Как вы успеваете их сделать? Случайное везение илизаранее известный сюжет? Не делаете постановочных кадров, не просите повторить?

– Нет,конечно. Разве что прошу, например, выйти в море рыбаков, если мне завтрауезжать, а у них выход через два дня. Или, снимая историю о бабушках, плетущихковры, могу попросить бабушку пересесть из темного угла в светлый. А насчет«успеть»: просто я никогда не ношу фотоаппарат в сумке и не закрываю крышкуобъектива. Он всегда в руке, открыт и включен. Знаете, есть такая четкаязакономерность – когда носишь фотоаппарат в сумке, вокруг ничего не происходит.Чтобы действие началось, нужно достать камеру.

– Выпользуетесь фотошопом?

– Пользуюсь,если необходимо немного высветлить кадр или убрать шумы. Фотографу платят заправду, а не за уровень владения компьютерной программой. Я стараюсь неработать с изданиями, которые что-то рисуют на моих снимках. Так у насзакончилось сотрудничество с журналом «Огонек», который зачем-то нарисовалодному мальчику больной глаз. В шаловливых руках фотошоп может стать настоящиморудием против фотографа, а иногда и против целого издания.

Пару лет назадбыл интересный случай. У одной жительницы американской глубинки родилосьшестеро детей. Фотоагентство поступило весьма некорректно, продав этот снимокодновременно двум основным конкурентам – Time и Newsweek, и оба издания, конечно, поставили его на обложку.Скандал был очевиден, но из-за фотошопа в большей степени он сыграл противодного из этих изданий, которое из эстетических соображений заменило железныезубы многодетной бомжовки на белые.

– Места вашихсъемок зачастую малодоступны – Грозный, саддамовский Ирак, Афганистан 2001года. Как вы попадаете в такие точки, учитывая, что зачастую едете по своейинициативе и с аккредитацией помочь некому?

– Не всегданужна аккредитация. Я просто снимаю жизнь. Вот, например, женщина Лариса,которая живет на Невском и держит 18 собак. Она зарабатывает на жизнь тем, чтоукрашает их макаронами и всякими странными вещами, фотографирует и продаетснимки на Невском. А вот два влюбленных актера «наивного» театра – Яша и Маша.Оба больны синдромом Дауна. Ему 58 лет – это критический возраст для носителятакой болезни, ей всего 28.

Если нужнопопасть в труднодоступное место, можно попробовать договориться. Так, в Мариинкуя проник во время отъезда Гергиева, который не терпит никакой съемки. Правда, ивыгнан я был оттуда со скандалом – забыл коробочку от пленки на сцене, абалерина на репетиции запнулась об нее, упала.

Каждаяситуация разрешается по-своему, как всегда в жизни. Чтобы попасть в Грозный,мне пришлось сначала поработать у Кадырова на выборах, а снять нефтезавод вИраке получилось, заплатив триста долларов. (Про Ирак из фотографий Сергея мытакже узнали, что за Саддама все без исключения, включая маленьких детей, в2002 году голосовали кровью, надрезая себе палец, а теперь радуются новомувождю так же искренне и буйно, как предыдущему. – М. Ш.).

– Ктосопровождает вас в горячих точках? Вы также сказали, что пользуетесь услугамипереводчиков…

–Сопровождающих выбираю не я, а принимающая сторона. Таковы правила игры. Переводчикмне нужен, поскольку с языками у меня не очень – только английский. В Ираке яходил с местным представителем КГБ. В Северной Корее, где я был этим летом,меня сопровождали целых три официальных лица. Товарищ Фё отвечал за моефизическое наличие и физиологическое состояние, товарищ Цо – за моральный облики поведение, а товарищ Пак руководил товарищами Фё и Цо. Это было забавно. Мыходили большой компанией, и они указывали мне, с какой точки и что можноснимать. Например, памятник снимать сзади – это криминал, самый лучший вариант– вот отсюда наискосок. Многое, из того, что я снял в Северной Корее, былонелегально, прикрывшись курткой с живота или отпросившись в туалет. Так мнеудалось поснимать сборщиков риса, убедив сопровождающих, что если они не остановятавтобус прямо в поле, я скончаюсь на месте по известной причине. Правда, мнездорово помогла девушка с Украины, которая, увидев памятник Ким Чен Ира, сразуспросила, почему на него не гадят птицы. После этого все внимание «контрольнойгруппы», конечно же, переключилось на нее. На самом деле вопрос о птицахоказался болезненным, поскольку в Пхеньяне все птицы были уничтожены именно сэтой целью.

Несколько днейя просил моих гидов сопроводить меня в школу, но они категорическиотказывались. Оказывается, все школьники в это время убирали рис. Но специальнодля меня они все-таки пригнали с полей в пустую школу какой-то младший класс,тщательно напомадили его и усадили за парты. Это был урок русского языка.Мальчик вышел к доске и рассказал сказку о Машеньке и лосе. Я с удовольствиемвыслушал, как в подмосковной деревне Внуково девочка Маша встретила лося, но неиспугалась, а дала ему пирожок. Лист ватмана с изображением лося мальчикневзначай достал из-за спины, как рояль из кустов. А лось проводил храбруюдевочку до школы. Учительница поинтересовалась, кто еще живет в русском лесу, идети назвали волка, медведя, зайца. «А как они все вместе называются?» –ласково спросила учительница. – «Животные!» – «Правильно, ребята! А вы любитеживотных?» – «Да-а-а!» – «А каких животных вы любите больше всего, дети?» – «Собак!»Тут я не сдержался и вышел из класса отсмеяться в коридор.

– Наопасных территориях вы всегда путешествуете с военной охраной?

– Нет, толькос вооруженным водителем. В зонах военных действий больше двух людей в машинемогут воспринять как маленький вооруженный отряд. Охрана обычно набираетсяиз-за цензуры. В Ираке у КГБшников нет лицензии на работу в других городах,поэтому по мере путешествия набирается целая компания, и работать становится легче,поскольку они уже заняты не мной, а друг другом. Правда, всей этой ордеприходилось платить взятку по 60 долларов в день, а в Корее взятку датьневозможно, поскольку эти трое боялись друг друга больше, чем меня, и,по-моему, по вечерам писали отчеты друг о друге.

Вообще в Кореюя попал хитрым образом – в компании фашистов и лимоновцев. Вторые приняли меняв свою новогоднюю лигу чучхе, и я поехал с ними в качестве руководителяобъединенных фотолабораторий Петербурга. Я должен был снимать якобы для журнала«Знамя сангур». С лимоновцами у нас отношения давнишние и смешные. Они приходятна мои занятия в школу журналистики. Когда мы видимся на их демонстрациях, онисразу кричат: «Максимишин, когда в Израиль?» – и я всегда отвечаю, что без вас,кормильцы, не уеду. Такие у нас шуточки.

– Когда выотдаете десятки снимков в журналы, не бывает разочарования, если ваш и их выборне совпадает?

– Я бысказал, что не бывает иначе. Мои тщательные пасьянсы, которые я раскладываю поочередности снимков, нужны только для конкурсов – в журнале все перетасуютпо-своему. Потому я и веду свой сайт www.maximishin.com, чтобы выкладыватьтуда свои находки и ворчать: «Смотрите, как я классно снял и что они сделали».Ту же Корею мне было стыдно кому-то показать. Сравнить, например, какопубликовал мой «прессфотный» кадр итальянский журнал Espressoи русский «Ньюсвик». Культуры редактирования снимков в русских журналах незнают совсем, и главная обида, что и не хотят знать. Аляповатая мозаика изкошмарно мелких картинок Военно-грузинской дороги выглядит просто ужасно. Надовозить на семинары не фотографов, а фоторедакторов. Потому что все злофотожурналистики идет от этих людей. По идее, фоторедактор – друг фотографа, ноочень слабый друг, ведь в России эта должность низведена до курьерской: взялснимки – отдал снимки. Остальное делает дизайнер-верстальщик по принципу: «На этойстраничке синенькое, а на этой желтенькое, хорошо! Тут дядя смотрит вверх, атут тетя ему навстречу вниз, здорово!»

На встрече сжурналистами НГУ Сергей успел показать не только собственные фотографии, но иработы своих учеников с петербургского факультета фотожурналистики – бывшейшколы рабочих корреспондентов, которую в середине прошлого века основал отецИосифа Бродского Александр. Многие кадры, как и работы Сергея, содержалинерезкие изображения предметов, смазы и казались не вполне выстроенными потрадиционным понятиям компоновки – где-то была «расчлененка» (части тела вкадре), некоторых персонажей хотелось повернуть лицом к зрителю. Но все работыобъединяло одно: их хотелось рассматривать бесконечно.

–Сергей, скажите как педагог, какими принципами вы руководствуетесь, отделяязерна от плевел?

–Механическими. Плохие карточки – налево, хорошие – направо.

– А как выотличаете хорошие картинки от плохих?

– Хорошие мненравятся, а плохие – нет, – улыбается Сергей.

МарияШКОЛЬНИК.