Апельсины
Апельсины
Апельсины
В распоряжении редакции оказалась рукопись, относящаяся ко времени шестидесятых годов прошлого века. Художественный по форме, рассказ этот, по утверждению автора, абсолютно достоверен. Кроме имени героя, в нем ничего не выдумано. Мы помещаем его в рубрике «Живая история», полагая, что читателю будет небезынтересно вспомнить реалии тех лет.
Однажды, в свободное от обязанностей командированного время, Анатолий Яковлевич Струев шел по улице Горького в Москве, заглядывая во все магазины, дабы приобрести для дома что-нибудь такое-этакое.
Навстречу ему попался гражданин с авоськой апельсинов, потом женщина, еще кто-то. На вопрос, где дают, услышал: недалеко от Белорусского вокзала. Струев заспешил туда, по стародавней студенческой привычке всех обгоняя, никого не задевая, но и не замечая.
Магазин был заполнен жаждущими апельсинов. Три длинные очереди вытянулись вдоль торгового зала – сразу к трем рабочим местам. Струев затосковал: если стоять, то и время можно потерять, и кончатся некстати...
Поразмыслив, решил все-таки остаться, тем более что в его портфеле имелась интересная книжица.
Очередь двигалась медленно. Анатолий Яковлевич, чтобы дать глазам отдохнуть, иногда поднимал их от чтения и осматривал зал и людей.
Вдруг покупателях в семи-восьми позади себя он увидел женщину с очень знакомым лицом. Артистка театра и кино! Народная! Тоже апельсинчиков захотела...
А если ей сегодня выходить на сцену? С каким настроением она пойдет на работу после такой очереди, будет играть, нести искусство в массы? (Хотя – кто спорит? – актерам полезно изучать жизнь, в том числе в очередях).
У Струева возникло желание сделать что-то хорошее. Например, сказать: товарищи, поимейте совесть, пропустите имярек вперед! Однако будет ли ей это приятно? Да и она ли это – вдруг обознался?..
Впрочем, лицом весьма похожа, и голос ее. Сережки в ушах (Струев недавно где-то видел такие же)... Одета неброско и в общем мало отличается от остальных покупательниц. Слышно, как рядом с нею красивая девушка называет ее тетей Таней, а молодая обаятельная женщина – Татьяной Ивановной. «Тепло!» – подумал Анатолий Яковлевич.
Подошел симпатичный старичок, по обличью актер либо архитектор. «Танечка, Танечка», – стал говорить он ей.
Как на месте Струева поступил бы невоспитанный провинциал? Небось, попросил бы автограф, а то и контрамарку на ближайший спектакль... Да, вот, пожалуйста: некая дама в мехах завела с Татьяной Ивановной разговор. («Еще теплее!»)
А все-таки: как бы засвидетельствовать ей свое почтение и при сем не обидеть?
Очередь тем временем продвигалась вперед. До прилавка оставалось человека четыре. Струев сделал несколько не очень решительных шагов к Татьяне Ивановне и... увидел ее испуганные глаза. «Жарко! Это она! И она поняла, что я ее узнал. Ждет какого-нибудь ненужного комплимента или подвоха?»
– Извините, ради Бога, – начал он, вкладывая в интонацию своего голоса настоятельную просьбу, на которую трудно ответить отказом. – Не могли бы вы уступить мне ваше место в очереди в обмен на мое?
Татьяна Ивановна облегченно улыбнулась и, неожиданно для Струева, просто, без ломанья, согласилась.
А Струев, купив апельсинов, поспешил к ближайшей театральной кассе. «Она или не она?» – мучался он вопросом, хотя, казалось бы, какой теперь может быть вопрос? Он помнил: на сводной афише московских театров на текущую неделю был помещен снимок актрисы Театра сатиры Т.И. Пельтцер в роли. Вот она, причем с теми же самыми сережками, что и Татьяна Ивановна из очереди. Хорошо!
«Хорошо должна она сегодня выступить на сцене», – подумал Струев и, довольный собой, зашагал к станции метро.
К. Г. Н.
Комментарии