Ах, эта осень...
Ах, эта осень...
Несколько дней назад по дороге в сад встретила знакомую женщину со скромной корзиночкой грибов.
– Как урожай? – участливо спросила я.
– Вот самая большая удача, – ответила она и достала из корзинки крохотный ароматный грибок.
– Да это же настоящий сырой груздь! – обрадовалась я. И услужливая память тут же подкинула сонм приятных воспоминаний из далекого-далекого предвоенного детства.
...В августе 1940-го после проливного дождя мы, дети, в поиске грибов брели по берегу реки Чернавки и натолкнулись на большое стадо коров, которых я панически боялась. Побежав в обход стада по самой кромке крутого, поросшего густым папоротником берега, я сорвалась и, полетев вниз по склону, под содранной и примятой травой обнаружила несметное количество сырых груздей – грибные джунгли!
Берег буквально оброс ими, такими желтенькими от выступившей грибной смолы, лохматенькими, ароматными, крепенькими! Мы набрали полные мешки из рубах и платьишек, утащили их домой, а потом в ваннах, привязанных к палкам, сплавляли по реке «баржи» с грибами.
Искать, собирать, срезать, возить и носить их было в радость, но мыть и чистить – наказание! И здесь только хозяйственность мамы спасала положение. Она показала, как мочалкой из пучка травы можно было очистить шляпку гриба одним движением руки. С укропом, веточками и листьями лесной ароматной смородины, с чесноком и еще какими-то снадобьями мама укладывала грузди в бочонки, щедро, но в меру, солила и отправляла под гнет. Ох, как же мы были благодарны природе за такой щедрый дар!
Грибы в тот год люди носили в корзинах и возили коробами. Их солили, сушили, мариновали, варили, жарили. Уральские пироги с грибами, грибы жареные с луком, со свежей картошечкой, щедро присдобренные сметаной – объедение! А зимой хрустящие соленые грузди и рыжики, грибные пироги или похлебки с белыми грибами и горсткой пшена издавали тонкий аромат леса, будили добрые воспоминания.
Чернику и бруснику собирали в заветных местах по «сигналу» нашего дедушки Тихона Симоновича. Он уходил в лес чуть свет, возвращался к раннему завтраку. Пили чай из самовара (раздутого старым сапогом) со свежим хлебом, который мама пекла на поду печи на капустных листьях, – с блюдечек вприкуску с крохотными кусочками комкового сахара, отщипнутого щипцами от сахарной «головки».
Дедушка неспешно объяснял: «У южной опушки брусничник хорош. Ягода крупная, как клюква, а на северном склоне не дозрела – крупная, но белая. Погодить надо денька три-четыре: пусть доспеет».
Позавтракав, мы шли за дедом в лес. Солнце поднималось и, как пленку с переводной картинки, поднимало, стирало с земли туман. Контуры деревьев проявлялись, становились четче, краски сочнее, травы обсыхали, выпрямлялись, воздух наливался пряным ароматом. Просыпался день.
Ягоды брали не жадно, но споро: только крупные, только зрелые. Часа через три-четыре садились на поляне, отмахивались ветками от комаров, неспешно жевали хлеб, запивая его молоком из литровой бутыли или забрасывая в рот горстку за горсткой отборную, сочную, вишнево-бурую бруснику! Неизъяснимая истома и удовольствие разливались по телу: мир казался таким вечным, прочным, спокойным и радостным...
А где-то за много-много тысяч верст от нас уже грохотала сапогами и лязгала пушками по Европе Вторая мировая война. Армии европейских стран, одна за другой, почти без боев и жертв сдавались «на милость победителю». Фашизм под бравурные марши победно шагал по Европе, заручившись мирным договором с нашей страной о ненападении. Если б знать, что этот «договор» – всего лишь коварная отсрочка Гитлеру... Волны тревоги и боли уже катились в сторону нашего общего Дома.
Н. Малиновская
Комментарии