Воспоминания о войне

О своём военном детстве в «Навигатор» написала Галина Ивановна ЕФИМЕНКО. Она родилась 13 декабря 1936 года в Туле. Своё письмо женщина начала со слов: «Я родом не из детства – из войны».

– Хорошо помню проводы папы на фронт: ясный тёплый летний день. Бабушка Лена в комнате, залитой солнечным светом, кормила меня четырёхлетнюю за столом яичком всмятку с кусочком чёрного хлеба. Мама провожает папу на фронт: они такие высокие, молодые, красивые... Уходят. Не помню ни выражения глаз, ни их слов, только силуэты.

Воевал папа на Ленинградском фронте в 203-м стрелковом полку 92-й стрелковой дивизии. Был командиром орудийного расчёта. В письме от 1 июля 1944 года писал, что его представили к награде орденом Красной звезды, за то, что дважды отбивал врагов. В письмах он всегда повторял о своей вере в победу.

Линия обороны в нашем городе проходила по району Красный Перекоп. Это совсем рядом с домом, где мы жили на улице Макса Смирнова, 76. В саду дед выкопал землянку под грушей, и мы туда спускались во время воздушной тревоги. Неподалёку военные установили орудие – и стало гораздо опаснее. В соседний дом, через один от нашего, во время налёта попала бомба. Вся семья Медведевых погибла.

Мама со мной и моей сестрой Зоей (ей было 1,5 года) уехала в деревню Воздремо, где лесником служил отец тёти. Дом находился на окраине, рядом с лесом, поэтому немцы к нам редко заглядывали. А если случалось, то требовали молоко и яйцо.

Страшны были финские солдаты. Однажды при их очередном заходе бабушка Саша вышла на крыльцо, оккупант направил на неё ружьё, начал кричать что-то невнятное. Наша собака сорвалась с цепи, чтобы защитить хозяев. Тогда солдат перевёл дуло на неё и застрелил. Всё происходило на моих глазах. Никогда не забуду взгляда этого финна.

В деревне кто-то донёс, что лесник приютил жену красноармейца с детьми. Утром с нами должны были расправиться (так и получилось: подожгли наш дом, думали, что мы там сгорели заживо), но хорошие люди предупредили об опасности.

Отчётливо помню ту зимнюю лунную ночь: садимся в сани и едем по лесной дороге в засеку (это такие большие лесные массивы между деревнями) к партизанам. Там был большой дом, похожий на сарай, где мы и поселились. Спали вместе со всеми вповалку в одной общей комнате.

Когда немцев отогнали от Тулы, вернулись домой. На заводах, патронном и оружейном, горожане работали для фронта, на победу. На кондитерской фабрике, где трудилась моя мама, вместо конфет и пряников делали лапшу и сушили картофель. Её смена обычно длилась по 18 часов. Чтобы я была под присмотром, меня поместили в детский дом.

Деревянное двухэтажное здание. Самое тёплое место – комната на первом этаже, где около большой печи стояли детские горшки. Рядом – столовая. Сытно, тепло (нам давали рыбий жир) и всё же очень грустно... Во время дневного сна я лежала около окна и видела, как моя бабушка, которая жила рядом, тихо шла в магазин, чтобы по карточкам выкупить хлеб.

Год пробыла я в детдоме, а потом меня отправили в детский сад. Там можно было оставаться на ночь: всё зависело от прихода мамы с работы.

Первого сентября 1944-го пошла в первый класс. Каждое утро в школе перед уроками у нас проверяли воротнички и волосы – нет ли вшей. На большой перемене давали пирожок и чашку чая с сахарином.

Во время войны и после, до 1947 года, хлеб выдавали по карточкам. Норма была такая: работающим по 300 граммов, детям – по 250, старикам – по 200. Те 800 граммов, которые получала наша семья в день, мы с сестрой съедали за раз. Маме не оставалась ничего. Карточки было очень страшно потерять... Я до сих пор люблю хлеб, особенно чёрный.

Отец погиб 1 февраля 1945-го на границе Германии и Польши, у деревни Альт-Вейдер. За потерю кормильца нам назначили пенсию, ежегодно давали путёвки в пионерские лагеря, по низкой цене отпускали дрова и уголь.

В 1947 году была денежная реформа: старые банкноты исчезли – новых ещё не дали. Мы голодали.

Помню, как лежала на печке в голодной дремоте. Вдруг тётя тронула за ногу и протянула мне ломоть чёрного хлеба с солёным огурцом. Дядя получил зарплату новыми деньгами, и мы смогли отоварить карточки.

В 1954-м после 10-го класса я поступила в Московский энергетический институт, после окончания которого в 1960 году по распределению уехала в Новосибирск. Три года прослужила на заводе «Почтовый ящик – 92», а с 1963-го по 1993-й работала научным сотрудником в Институте теплофизики СО АН. Встретила свою первую и единственную любовь. Родились дочь и сын, а потом четверо внуков.

Конечно, тяжёлое детство повлияло на всю мою жизнь, на мой характер. В душе откликаются слова Людмилы Татьяничевой: «Мы из тех, из неплачущих,/ Люто спорящих с болью,/ Горю подати платящих/ Не слезами, а кровью./ Мы из тех, нестареющих,/ Кто без устали трудится,/ И раскованно верящих,/ Что всё лучшее – сбудется!/ Мы из тех, непреклонных,/ Смертью меченных в юности,/ Кто подходит с поклоном/ Только к Правде и к Мудрости!

Я люблю свою малую родину – и первую, и вторую. Люблю Тулу, улицу моего детства, дом, сад. Здесь ласковое солнце своими лучами греет меня через ветви плодовых деревьев, я нежусь и мечтаю о своём будущем – спокойно, тепло и радостно.

В Сибири солнце не такое тёплое, особенно зимой. Но здесь я прожила 60 счастливых лет. Полюбила Академгородок. Он стал для меня таким же родным, как и Тула.

Хочу, чтобы мои дети и внуки были счастливыми и сильными в России. Может где-то и лучше, но надо жить на своей родине. Любите её, она отплатит сторицей.

Галина ЕФИМЕНКО, в девичестве Ростовцева

Фото, отправленное отцу на фронт в 1944 г. (Галя – справа)