В парижском метро

Впарижском метро

Вавгусте 1963 года профком работников науки и образования Новосибирска ипрофсоюз учителей Франции на три недели обменялись тургруппами по30 человек.

Внашей группе были директора и заместители директоров институтов, остепененныеученые из Академгородка и учительницы из города. Одна из них – в должностипереводчицы, по-видимому, начинающей, так как могилу сенбернара – заслуженногоспасателя погребенных лавиной альпинистов – представила как могилу актрисы СарыБернар. Памятник этой собаке позже я увидел по телевидению и вспомнил нашупереводчицу.

Руководилтуристической группой профсоюзный босс из обкома. Перед выездом за кордонкомпетентные люди долго инструктировали будущих туристов, строго наказывая неотставать от группы и «бдеть» в капстране...

На курортахРивьеры юные француженки в мини-юбках хихикали, оглядываясь на наших мужчин всиних тренировочных костюмах с закатанными на колени штанинами и нашуучительницу в бархатном платье. Пардонэ муа, я был в светлых шортах, тогдадиковинных в Городке и тем более в СССР.

После дневныхэкскурсий на последнем поезде метро группа направилась на ночной оптовый рынок«Чрево Парижа», работавший с 0 до 5 часов. Там я впервые увидел молодогочеловека, спящего на голом асфальте, и подумал, что он отдыхает в перерыве наработе. Нам объяснили, что это – клошар, представитель обездоленных, о которыхтогда много говорили СМИ и компетентные люди.

Сибирскиетуристы, утомленные суточным гулянием по городу, дождавшись открытия метро,поехали в Сите Юниверситэр. Я мгновенно заснул и очнулся в пустом вагоне откриков соотечественников с платформы, когда двери уже закрылись, и поездтронулся. Предполагаю, что подумал руководитель и заслуженные туристы оновичке. Осознав свое ЧП и телепатически чувствуя беспокойство группы, яторопился выйти на следующей станции «Денфер Рошеро» и быстрее вернуться ксвоим. Оказалось, что на ней платформы разделены рельсами. Между двух паррельсов проходил еще пятый рельс, поднятый на метр над поверхностью путей.Нетрудно было догадаться, что это токонесущий рельс под высоким напряжением, покоторому катятся токосъемники поездов.

Не найдяперехода на противоположную платформу, дежурных смотрителей или раннихпассажиров, без франков на обратный проезд, не желая пешком долго преодолеватьпрогон между станциями по незнакомым улицам, я остолбенел. Инженер-электрикТомского политеха первого выпуска (1962 г.) по новой тогда специальности«вычислительная техника», соревновавшийся в барьерном беге на сибирскихолимпиадах школьников, я решил преодолеть высоковольтный барьер одним махом,чтоб быстрее успокоить одногруппников. Спрыгнув с платформы, одним прыжкомперепрыгнул высокую и вольтную смерть и, избежав преждевременной встречи сдалекими предками, в колодце метро уперся в высокую, грязную, пахнущую мочойпротивоположную платформу. Преодолевая брезгливость, я неудачно пыталсяподтянуться наверх и вылезти на платформу. Шум приближающегося из туннеляпоезда вдохновил одного из двух ранних посетителей метро протянуть обреченномуруку спасения и вытащить меня с того света…

Группавстретила меня молчанием, я тоже молчал. Об этом инциденте 40 лет зналитолько я и два очевидца. Кажется, Григорий Медынский написал, что «состариться– значит перестать страшиться прошлого». С давних пор я знаю байку о нашем и«их» менталитетах. Если в России некто попытается подниматься вверх поэскалатору, спускающему вниз, то наши будут отговаривать и «не пущать». У нихже все будут безразличны, считая, что если тот чудак нормальный, то, значит,ему так надо, а если ненормальный – то и бесполезно его воспитывать.

Много летспустя вспоминая с друзьями свои парижские приключения, я нашел-таки выход изсвоего тогдашнего критического положения (после суточного гуляния по Парижу,без туристического опыта, каких-либо денег, карт-схем метро и города,какой-либо связи, тогда даже не предполагаемой – мобильной, а также безвладения разговорным языком). Ведь можно было не торопиться успокоить сограждани не рисковать одной жизнью, надеясь на другие, как в компьютерных играх, а ехатьдальше до станции с одной общей платформой между рельсами или, не выходя извагона, как бомж, обернуться через депо. Но тогда, в шестидесятые годы, наслуху были слова песни: «Раньше думай о Родине, а потом о себе!». Наверное, этонапевал мне и внутренний голос.

ВНовосибирске есть подобная станции метро – «Речной вокзал», которая, кажется,чище парижской, а платформы пониже. На двух токонесущих рельсах, которые такжерасположены ниже, чем в Париже, написано: «825 вольт». Дежурная по станциисказала, что иногда солдатики тоже перепрыгивают через рельсы.

Герман БЕЗНОСОВ.