Школа юнг: второе покорение Сибири

Школа юнг: второе покорение Сибири

Об экстремальном шлюпочном переходе Байкал–Волга 2002-2004 гг. пресса в свое время писала немного. В процессе самого похода телерепортеры с трудом могли добраться в заброшенные деревни и болота, чтобы сделать хороший репортаж о второпроходцах Сибири, да и по прибытии звездной команды в Академгородок никаких сенсаций с фейерверками не было. Оно в чем-то и к лучшему, считает руководитель славного перехода Анатолий ДМИТРИЕВ. Любое, даже самое высокохудожественное описание все равно не дает истинной картины событий. По-настоящему сильные переживания всегда остаются глубоко внутри, в душе главных героев, которые в нашем случае не жаждут славы. Скорее, наоборот, боятся расплескать увиденное и пережитое, не в состоянии передать журналисту словами и сотую долю воспоминаний и впечатлений. Во-первых, моряки немногословны, а во-вторых, великий и могучий человеческий язык в таких ситуациях вообще оказывается скуден. Но раз наш удел – пересказ, мы хотя бы попробуем не упустить в описании ни одной детали.

Анатолий Николаевич Дмитриев родился в 1964 году в Бийске. Окончил Новосибирское речное училище. После армии оказался в Тихоокеанской геологоразведочной экспедиции в Находке. Вернувшись в Новосибирск, работал замдиректора 3-го речного училища. С 1992 года директор Школы юнг Новосибирского командного речного училища им. Дежнева, которая находится в Академгородке, готовит абитуриентов для поступления в высшие и средние заведения флота.

Школа юнг – это не кружок и не клуб юных моряков, а по сути единственная неспортивная организация, которая серьезно работает с подростками от 14 до 18 лет. В Академгородке существует несколько спортивных клубов, но именно сюда, к Анатолию Николаевичу, едут учиться ребята из других городов. Об уникальных опытах дальних шлюпочных переходов Школы юнг знают преподаватели всех речных училищ и клубов юных моряков, с которыми Дмитриев поддерживает постоянный контакт, организуя встречи и выставки.

Последний переход команды Школы юнг составил 5444 км, с огромной точностью повторив путь Ермака и заселения Сибири через все старые остроги, только в обратном направлении – Байкал, Ангара, Кемь, Кеть, Обь, Иртыш, Чусовая. Команда из 12 человек путешествовала в общей сложности 240 дней на яле водоизмещением полторы тонны (спортивная гребная шлюпка «Ял-6»). Иркутский острог, Братский острог, Усть-Илимский, Енисейский. Одно из самых тяжелых испытаний, которое выдержали юнги, – это волок полуторатонной шлюпки через болота.

– Анатолий Николаевич, расскажите, пожалуйста, о сухопутном переходе.

– Маковский волок, тот самый, которым шло заселение, начинается примерно в 50 км от Енисейска и ведет к притоку Оби – реке Кети. За Енисейск нас вывез «камаз» МЧС. Привез и увяз по кабину в болоте. Кое-как мы его поддомкратили. Тут-то и начался наш великий волок – 90 км по болотам. Подкладывали бревна и тащили лодку по ним. Делали несколько ходок – сначала шлюпку, затем вещи. Поскольку запастись провиантом на три месяца было в принципе невозможно, еду и питье мы добывали в пути. На сухопутном участке по нехоженой тайге приходилось пить воду из луж. Много всего за это время увидели – всего и не расскажешь. Как-то раз нарвались на медвежонка. За весь переход у нас было несколько встреч с медведями, но с медвежонком встретиться опаснее всего. Ведь где-то рядом с ним всегда ходит медведица. Пугать читателей подробностями не будем, ведь все кончилось хорошо, раз я сейчас сижу и все это рассказываю.

Немного завязнув в болотах, вышли своим ходом к селу Тархово. А в том селе живут всего два человека – мать и сын. Сергей, собственно, и не живет – на лето приезжает поохотиться. Он взялся нас вывезти. Приехал на своем тракторе с трехметровой тележкой: «Где ваша лодка? Это??» Увидел шестиметровый ял и говорит: «Это не лодка! Это корабль! Ну да ладно, прорвемся». И действительно, он дотащил нас на буксире почти до верхней Кети.

– Много вы встретили деревень с таким небольшим населением?

– Достаточно много. Есть селения по нескольку семей – три, пять, не больше. Они живут без света, без денег, поддерживают натуральное хозяйство. Летом собирают шиповник, сдают и какие-то копейки с этого имеют. У них нет школ, магазинов. Есть пара лошадей, корова и огород. Вечером они сидят при лучине. Я, признаться, первый раз увидел, что такое лучина. По случаю нашего прибытия торжественно зажгли керосиновую лампу, достали творог, соленую щуку, хлеба и черники целую бадейку – пир горой. А какие они душевные и чистые, эти люди! Они так рады гостям, что последнее тебе отдадут. Когда незнающие люди пишут про дикость в заброшенных селах, дескать, там живут, как на краю земли, и даже не знают, кто сейчас президент, так неприятно читать! У них, конечно, нет телевизора, и они могут быть не в курсе последних новостей. Но дикими их не назовешь. В городской культуре дикости куда больше. На Кети около села Ворожейко нас с берега увидала белобрысенькая девчушка. А через пару минут она уже бежит к нам с творогом. Мы угостили ее конфетами, спрашиваем, сколько лет. «Двенадцать». – «В каком классе учишься?» – «Да я не учусь. В прошлый год к нам учительница в деревню приезжала, но я читать пока не умею». Зато как она на лошади ездит!

– Люди знают свою историю? Почему их село назвали Ворожейко?

– Еще как знают! Эти места открыл по Кети Иван Рукин, когда он тоже делал волок на яле от Маковского острога. С ним шел ворожей, и в пути его заломал медведь. В том месте похоронили ворожея и поставили ему крест с надписью. Это было еще до заселения Сибири. Потом люди увидели крест, поселились и по надписи назвали село. Это частая в истории ситуация, почти закон.

Люди в тех местах думают о душе, живут в мире. В селе Максимкин Яр, где живут всего 16 человек, церковь отстроена такая, что нам с вами обзавидоваться – огромный трехэтажный сруб невиданной красы посреди ярко-зеленых топей и болот! Сами выстроили – леса вокруг много, времени тоже хватает, а дело-то богоугодное. Встречалось много старообрядческих селений. Светлые люди живут в тех местах.

А в селе Сибирском Ханты-Мансийского района участковый зачем-то сопроводил прямиком в администрацию, где начальница встретила нас, как родных, и буквально заставила взять в дорогу несколько тысяч рублей. Мы таких денег за год не могли собрать с наших администраций, комитетов и прочих отделов по делам. А тут достает и прямо в руку: «Не отказывайтесь – вы нас обидите!» Рыбаки сыпали нам рыбу в лодку, видя, что ребята гребут без передышки по 10 часов кряду. Все эти люди радовались за нас, восхищались и понимали смысл этого перехода.

– А исконные жители вам не попадались?

– По реке Кети живут кеты, местные аборигены. Я о них много читал и очень хотел увидеть. Но это не так просто – домики спрятаны в лесах. А поговорить оказалось и того сложнее. Нам несказанно повезло. Мы видели настоящего кета. Он стоял на берегу, опершись на весло, и смотрел куда-то за горизонт. Я читал, что кеты живут в своем измерении времени, что они могут часами смотреть на солнце, погружаясь в созерцаемый предмет. Я окликнул его и спросил, сколько километров до ближайшего селения. Человек молча смотрел сквозь меня и, кажется, вовсе не собирался разговаривать. Я спросил что-то еще и, также не получив ответа, закурил. Когда я уже садился в лодку, Миша вдруг сказал: «Пятнадцать». Это он ответил на мой первый вопрос. Потом некоторое время пообщались в таком же режиме, и мы ушли дальше по реке. А кет Миша так и смотрел на нас, опершись на весло, пока мы не скрылись за поворотом.

– Случалось ли встретить древности или, может, какие-то странные вещи?

– На Ангаре мы нашли камень с двумя надписями. «1817 – плыл Петр Антонович Вагинский». А чуть ниже – более старая надпись: «1744 – казнач...» Дальше камень сколот. Проверяли – нигде в музейных реестрах он не значится. Получилось своего рода открытие.

А странностей и разных страстей было хоть отбавляй. Дня не проходило, чтобы без приключения. Однажды пришлось грести 20 часов подряд – река разлилась так, что берег исчез – к пологому не причалить. К середине ночи даже стало страшно за команду – но все выжили. В другой раз ночью на нас вышел громадный сохатый. Таких огромных лосей, наверное, уже наперечет осталось. Он переплывал Иртыш, и другого выхода, кроме как на наш лагерь, у него не было. Я не из пугливых, но когда эта рогатая гора вышла из реки, мне стало не по себе. След его копыт потом рассматривали – формат А4!

Пока шли по Ангаре, видели трупы. Дело в том, что там очень много порогов и скал, а течение около 15-20 км/ч. Когда сильная волна идет на отвесную скалу, часто у человека не хватает сил выгрести в сторону. Встречаем одно тело, другое, третье... Какое-то время они плыли прямо рядом с лодкой.

Были и забавные встречи. Так, встретился нам на Кети очень колоритный дедок на крохотном обласке (самодельная лодка), в котором сам едва помещался. Спросил закурить. Угостили его, поговорили, попрощались и оставили позади, за поворотом. Выворачиваем на очередном изгибе реки – снова тот же дед, улыбается, головой кивает. Снова обогнали его и снова встретили за поворотом. В оборотней не верите? А мы чуть не поверили! Пока мы по изгибам ходили, он свою лодочку на спину и напрямки через кусты – опять впереди нас, здрасьте!

– С какими трудностями, кроме волока, вы столкнулись?

– Пришлось, например, грести по Иртышу против течения. Чтобы двигаться против течения, нужно грести очень интенсивно. Наша скорость была меньше скорости пешехода – 3 км/ч. Так наши отважные моряки, махая трехметровым веслом, потихоньку прошли 600 км до Тобольска. Когда приблизились к Уралу, идти волоком, как Ермак, было уже невозможно – началась цивилизация: трассы, железные дороги. Взяли от Иртыша «камаз» до истока Чусовой. Выгрузили нас ночью. Утром просыпаемся и видим, как по реке Чусовой едет мужик на велосипеде. Вот тебе и речка! У нас осадка лодки 60-70 см. Начали мы волок по речке – больше 100 километров. Часть экипажа с вещами по берегу, другая часть – с лодкой на горбу. Так мы дошли до конечного пункта – речки Серебрянки, откуда Ермак начал свой поход на Сибирь. Там мы сделали лодке рубероидный зимний гаражик, чтобы она ждала нас до следующего лета. Как пойдем дальше – пока думаем. Но это не будет так экстремально, как до сих пор. Сейчас я понимаю, почему в успех нашего похода никто не верил. Маршрут был настолько тяжелым, что второй раз я туда уже никогда не пойду.

– Что же говорить тогда о несовершеннолетних мальчишках? Как они вообще это выдержали?

– Стойко выдержали. Никто не ныл. Я поражался, наблюдая иногда, как они старались успеть в свою смену побольше, чтобы дать другим ребятам лишних 10 минут утреннего сна. Нужно быть профессионалом, чтобы выдержать такое путешествие. Мы готовили ребят целый год: навигация, лоция, гребля, жесткая физическая подготовка. Без толики сомнения и излишнего хвастовства скажу, что этот экипаж – самый лучший в России. Когда наши ребята смотрят, как сборная Сибири проходит на шлюпках «рывок» – стометровки, они сдержанно посмеиваются. Эти «настоящие» спортсмены тренируются по три часа в день, оттачивают синхронность и амплитуду. А теперь представьте, как все это оттачивается за 240 дней непрерывной гребли. Ни одного лишнего или неточного движения – на такие расстояния нужно экономить силы. Как они маневрировали на узеньких речушках, чтобы не сесть на мель! Когда мы попали на Байкале в шторм, видели бы вы, до какой скорости они разогнали лодку! Они работают не руками, а одним корпусом, причем так блестяще, что профессионалам смотреть и учиться. Дисциплина в команде идеальная – ни одного нарушения за восемь месяцев.

– Наверное, при такой нечеловеческой нагрузке сил на безобразия уже не остается?

– Зря так считаете. (Смеется.) Сил у этих чертят – нам бы с вами! Вначале, конечно, с ног валились. А потом после 10 часов гребли они умудрялись еще и в футбол играть. Втянулись. Я сам еле двигался к вечеру и диву давался, откуда такие силы у людей.

– Как вы набирали команду? Расскажите об участниках.

– Присматривался к ученикам, много ходил с ними в маленькие переходы – от 180 до 500 км. Прошли не раз Обь, Байкал. Всего было 13 учебных ходок. Почти всем членам экипажа по 14 лет, одному – 17, одному – 18. Желающих было, разумеется, больше, чем мест. Прошли те, кто выдержал на отлично всю теоретическую подготовку и практику. Это парни с ОбьГЭС, Шлюза, двое ребят из Братска и Читы. Я хотел бы перечислить моих героев поименно: Егор Семыкин, Игорь Цимбалов, Иван Тюлейкин, Владимир Капустин, Иван Малюгин, Артем Казанцев, Сергей Сугатов, Данил Кузьмин, Андрей Кочуков, Максим Баранов, Михаил Брагин, Михаил Серышев, Артем Левченко, Иван Коваль, Иван Матросов и Денис Некрасов. Почти все они уже поступили в Новосибирское командное училище, двое будут поступать в этом году.

– Почему о вашей Школе юнг не знают?

– Потому что нам не нужна реклама. О нас знают те, кому это нужно. У нас нет цели набрать в школу как можно больше людей и начать из них делать настоящих моряков. Я часто вижу, как люди не соответствуют своему выбору, и стараюсь мягко отговорить их. Был у нас один парень с ОбьГЭС, рвался на штурмана. Как-то раз я дал ему задание написать рассказ, используя флотские термины. И он написал захватывающую историческую повесть, где было и море, и война, и любовь. Оказалось, он пишет рассказы обо всем. И хотя пошел он сначала в речное училище, но потом все равно поступил в пединститут на филологию.

Конечно, можно быть и писателем, и моряком. Но мастером и докой лучше быть в чем-то одном.

Мария ШКОЛЬНИК.