Рождение Академгородка: теория взрыва

Рождение Академгородка: теория взрыва

Не раз в исторической рубрике «Навигатора» своими воспоминаниями делились современники нашей великой эпохи. В сегодняшнем выпуске мы представляем вашему вниманию интервью, героем которого является не просто свидетель прошлого, а человек, непосредственно историю творивший, неординарный ученый, ученик самого Лаврентьева.

Вокруг шумит почти тайга,

Течет Зырянка-реченька.

Кому наука дорога –

В столице делать нечего.

(Из фольклора
аборигенов Академгородка)

Все жители Академгородка знают имя Лаврентьева и примерную дату основания научного центра: конец 50-х – начало 60-х годов. Более посвященным известно, что первым был построен Институт гидродинамики. Но подробная история образования нашего ученого городка – происхождение названий улиц и районов, местоположение первых каменных домов и бытность студентов-первопроходцев в глубокой Сибири – известна единицам. Чтобы представить читателю не преданья старины глубокой, а живое документальное свидетельство, редакция «Навигатора» обратилась к заведующему лабораторией Института гидродинамики Леониду Александровичу Лукьянчикову, одному из ныне здравствующих студентов, прибывших двигать сибирскую науку в июне далекого 1958 года.

Институт гидродинамики с 1956 года находился в Подмосковье, в рабочем поселке Орево, и занимал 180 гектаров леса, на территории которого были выстроены лаборатории, взрывные стенды и бассейны для гидродинамических исследований, общежития для студентов и сотрудников. Оревская база Института гидродинамики принадлежала МФТИ.

В июне 1958-го был организован первый массовый выезд ряда оревских сотрудников ИГ в Новосибирск «для ознакомления с новым местом работы». Тогда же на мелком бассейне около речки Зырянки были проведены первые волновые эксперименты. В августе институт переехал окончательно, все оборудование погрузили в вагоны и отправили в Сибирь.

Местом жительства сотрудников служили два маленьких финских домика и деревянный склад-сарай у Зырянки. Здесь же было установлено оборудование. Чуть выше на косогоре располагался дом лесника, в котором поселился академик Лаврентьев. Это был первый дом Сибирского отделения Академии наук СССР. Он стоял на опушке леса, на краю большой поляны, где и расположилась «научная деревня» из десятка бараков, вскорости получившая название Золотой долины. Открытие поселка состоялось 19 сентября 1958 года – это и есть первый день рождения Академгородка. День, когда сотрудники института перебрались из палаток в нижней части Долины в первый деревянный домик барачного типа.

– Леонид Александрович, расскажите, пожалуйста, кто придумал название Золотая долина? Ведь это первое географическое название в Академгородке и первое поселение, оно же склад, оно же институт.

– Летом 1957 года в Москве проходил фестиваль молодежи, на котором В.М. Кузнецов и Ю.А. Тришин познакомились с чернокожими братьями из США. Перед отъездом негры подарили набор пластинок с записями Луи Армстронга и оркестра Глена Миллера, среди которых была «Серенада солнечной долины». Впоследствии пластинки переписали на магнитофон, и эта песня очень часто звучала у нас в столовой. А в конце сентября на том месте, где находится сейчас музей Сибирского отделения, собрались вместе студенты и аспиранты В.М. Кузнецов, Ю.А. Тришин, Ю.И. Фадеенко, А.А. Бузуков и я. Был ясный теплый солнечный день. Перед нами вплоть до того места, где сейчас проходит теплотрасса, простиралось поле и голый склон лога, а на другом берегу Зырянки стоял одетый в золото лес. Вот и родилось название поселка. Вскоре Бузуков прибил к столбу недалеко от столовой жестяную стрелку-указатель, направленную на запад. Надпись гласила: «Золотая долина–Москва – 3300 км». Официально название утвердилось после того, как тот же Бузуков указал его рядом с индексом как почтовый адрес.

– Как появилась сама идея Академгородка? Чей это был проект?

– Михаил Алексеевич Лаврентьев был руководителем работ по созданию первых в мире артиллерийских атомных снарядов в г. Сарове (Арзамас-16). Работа колоссальная, но в закрытом городе. Особенностью работы над ядерным оружием было то, что весь цикл – от научной идеи до готовой бомбы – проводился быстро и в одном месте. Ядерное оружие научило людей интегрироваться в единую научно-производственную систему необычайной эффективности.

Лаврентьева интересовал более широкий круг проблем. Ему очень понравился уровень организации работ в Сарове, и он решил, что объединение и концентрация лабораторных и интеллектуальных мощностей ведет к совершенно новому качеству исследований. Нужен был открытый центр по другой тематике и с мирными целями. Таким центром стал Академгородок.

– Разве физика взрыва имеет мирные цели?

– В институте было много направлений. Большинство из них преследовало абсолютно мирные цели, включая и тему, которую вы назвали. Идея изучения распространения длинных волн в океане появилась после катастрофического цунами на Дальнем Востоке. Да и те опыты, которые проводились с самого начала, очень пригодились в мирной практике. Использование пороха для взрыва в народном хозяйстве, дноуглубительные работы – для новосибирского речного порта, создание гидроимпульсной техники – для подземных работ в шахтах (разрушение твердых пород). Большая работа по освоению Кулундинской степи (как избежать засоления почв при орошении) велась в отделе академика П.Я. Кочиной. По инициативе Лаврентьева был проведен знаменитый взрыв в Медео для защиты жителей Алма-Аты от селевых потоков реки.

Один отдел института, действительно, работал на оборону. Его возглавлял замечательный физик-гидродинамик, позже – секретарь парткома Сибирского отделения и адмирал Георгий Сергеевич Мигиренко. Но основная работа все-таки была направлена не на оборону.

– Сначала сюда приехало около десяти человек, но потом население первых домиков выросло в десять раз. В каких условиях жили сибирские ученые?

– В природных. В октябре 1958 года в Долине проживало уже около шестидесяти человек. К тому времени было выстроено примерно восемь деревянных бараков. В каждом домике было четыре кирпичные печи, которые топили углем. Зима в том году выдалась настолько суровая, что все мы ходили в тулупах. В декабре температура не поднималась выше 30 градусов мороза. Я хорошо помню день 1 января 1959 года, когда термометр показал –51,5°С. Зато была своя баня и трехразовое питание – мы сбрасывались на это удовольствие по рублю (старыми – десять). Воду привозили на машине, но позже нам сделали скважину, и жизнь забила ключом. В самом низу Долины, под домиком Лаврентьева, был оперативно сооружен кольцевой лоток для скоростного обтекания. Несколько тонн воды крутились со скоростью 70 м/с. Мы все боялись, что если лоток однажды сорвет, от домика ничего не останется.

– Не жалко было переезжать в такие суровые условия, пусть из общежития, но все же из центра Москвы?

– Нам, студентам, тогда особо терять было нечего, так что этот вопрос, скорее, к Михаилу Алексеевичу. Ведь у него была огромная шестикомнатная квартира в самом центре Москвы, где жила вся его большая семья. Он сдал ее государству и уехал жить в Сибирь. А то, что нас рано или поздно где-нибудь поселят, это было очевидно. Но в том романтическом возрасте нас эти проблемы не очень волновали. Как бы это пафосно теперь ни звучало – мы ехали строить науку.

– Вы помните, как застраивался Академгородок?

– Разумеется. Первое здание – институт – сдали в 1959 году. Кстати, в августе того же года его посетил вице-президент США Никсон. Тогда же весной сдали первые каменные дома на пересечении ул. Обводной (ныне ул. Терешковой) и Академической (Морской пр.). Впрочем, улиц еще практически не было – только районы. Первые пять домов так и называли: №1, №2 и т.д. района «А». Через дорогу-просеку Академическую со временем расположился район «Б», а район «В» строился чуть позже на стороне тогда еще не существующего кинотеатра «Москва» (ныне ДК «Академия»). Не знаю, где должен был находиться район «Г», а поселок строителей «Д» носит свое название по сей день. На этом алфавит оборвался. Район «Щ» был одним из первых и получил название по принципу созвучия: там находились щитовые дома. Самыми первыми районами были, конечно, «Д», «Щ» и Правые Чемы, поскольку там жили строители ГЭС. Мы приехали в Городок, когда плотина уже существовала, но на другой берег можно было проехать только через город.

– Значит, сотрудники прожили в бараках один год?

– Примерно так. Некоторые позже приехали в Долину, другие, наоборот, дольше оставались в ней. В первую очередь переехали семейные. Остальные постепенно заселяли соседние дома. К 1960 году все мы уже имели собственные квартиры через дорогу от института. Но вплоть до 1963 года в Долине шла интенсивная работа – там ставились эксперименты под руководством В.П. Войцеховского.

В 1959-м было выстроено здание школы (ныне 3-я гимназия), которая до 1963 года функционировала как университет. В доме, где сейчас находится касса Аэрофлота на Детском проезде, и в угловом здании коопторга были студенческие общежития. Ближайшая школа находилась в поселке строителей, район «Д». И только после постройки здания НГУ школа района «А» открылась для детей.

– Неужели к 1963 году у студентов уже были дети школьного возраста?

– Ну, во-первых, некоторые сотрудники института приехали не в студенчестве и уже с детьми. А во-вторых, в том году мы давно не были студентами. Да если бы и были, собственно, что ж тут удивительного? Молодые и горячие ученые, закаленные сибирскими морозами, не очень-то тянули с формированием «ячейки общества». Это сейчас молодежь считает, что мы были правильными и расчетливыми. На самом деле все ровно наоборот. Теперь, даже имея отдельную квартиру, люди не спешат заводить детей. А в университетских общежитиях того времени невозможно было по коридору пройти – столько колясок! Молодые ученые растили себе смену! (Смеется.) Ну, что еще вам рассказать о зарождении Академгородка?

Какие тут могут быть вопросы? За физическим взрывом в 1958 году, положившим начало маленькой Вселенной, имя которой – Академгородок, вскоре последовал взрыв демографический. Один из его скромных плодов с радостью познакомил сегодня читателей с некоторыми фактами нашей истории.

С уважением,
Мария ШКОЛЬНИК.