Женское сердце

17.55

– Молодой человек, что вы там рассматриваете уже сутки целые? Уже пылью покрылись. Магазин закрывается! Завтра придете утром – досмотрите.

Клава с облегчением закрыла дверь магазина на обе щеколды – сверху и снизу – и, тяжело передвигая ноги в туфлях «сабо», поплелась подсчитывать выручку.

День выдался на редкость сумасшедший. Такое ощущение, что все население города, узнав о том, что завтра конец света, желало напоследок сфотографироваться на память. С самого утра народ шел сплошным потоком: мужчины, женщины, студенты, тинейджеры на роликах, пенсионеры, инвалиды, женщины с детьми, ветераны ВОВ, курсанты, новые русские с золотыми цепями, старые зеки с золотыми зубами, наркоманы, путеукладчики (или как их там?) в оранжевых безрукавках с совковыми лопатами, пахнущие асфальтом…

Мало того, ближе к закрытию Клаву удостоила своим визитом Галантная Леди – местная бомжиха, смело идущая по жизни пухлая шатенка с бордовыми перчатками, шляпой и лицом. Поговаривали, будто ее настоящее имя – Элеонора (на что Клава раздраженно замечала: «Если она Элеонора, тогда я – принцесса Фарерских островов!»), но вся округа за элегантность наряда и манер раз и навсегда нарекла эту женщину Галантной Леди.

С высокомерным отвращением посмотрев на свеженькие, сверкающие чистотой «европейские» витрины, она, как всегда элегантно, высморкалась в кишащий бактериями носовой платок и прокуренно-пропитым голосом профессионально-жалостливо пробасила:

– Люся… Я тебя умоляю… Вспоможение… Двадцаточку, до получки…

Беспорядочный образ жизни, регулярное пьянство и излишний вес сделали свое дело, и сейчас каждое слово давалось ей с огромным трудом.

– До какой получки?! Ты когда в последний раз получку-то получала? И не Люся я, а Клава. Слышишь: Кла-ва! Рубль.

– …Десять.

– Два рубля.

– …Пять.

Сошлись на трех рублях.

18.01

Сережа почему-то не ехал. Он должен был привезти проявленные пленки. Что-то случилось, Клава чувствовала это. Позвонить по телефону? Гордость женская не позволяла звонить мужчине первой. Что же случилось? Дорога?

Дорога. Память работает, как неисправный кинопроектор. Вспомнился хромой дед, неделю назад «висевший» на ее прилавке минут сорок. «Я ведь, дочка, сейчас только на мотоцикле езжу. На нем как-то сознание работает чаще. Года три назад поехал на своем «Москвиче» в деревню. Выехал из гаража, по городу еду, думаю о чем-то о своем, а временами и просто сплю. И тут… бац! Кто-то, не спросясь, мне прямо в зад въехал! Оборачиваюсь. Глядь (не сказать хужей) – «КамАЗ», родимый! Оказалось, я перед светофором на зеленый свет остановился. Свидетели подтвердили. Так что теперь – только мотоцикл! Свежий ветерок, знаешь, да и запчастей меньше покупать…»

Клава представила Сережу, дремлющего в стареньком «Москвиче» перед зеленоглазым светофором, и невольно ухмыльнулась.

18.16

Стук в дверь. О боже! Клава с учащенным сердцебиением бежит открывать дверь. Пальцы не слушаются – они отказываются верить! «О, Ромео, любимый!» – «О, любимая Джульетта!» Они идут навстречу друг к другу в белых одеждах. Они соприкасаются руками, и розы прорастают в их пальцах как символ прекрасной Вечности этого мгновения…

– Ты, козел! Ты долго еще издеваться будешь?! Я сегодня же звоню в контору, понял?

18.22

По телефону:

– Нет, ну это виданное ли дело? Из-за вашего Сережи я выкинула на помойку пятнадцать минут личного времени! Что? Личного! Лич-но-го! А не «лишнего». Я тоже человек, между прочим! Я тоже, как и вы, хочу уходить с работы вовремя. У меня муж там сидит: голодный, непоглаженный, непостиранный. А я тут, как на пальме, сижу, вашего Сереженьку высматриваю: не появится ли красным молодцем на белом пароходе?

18.39

По телефону:

– Оля, ты же знаешь: пока с этими козлодоевыми не поговоришь по-мужски, они мужиками не становятся. Прямо «В мире животных» какое-то! Я сейчас десять минут должна была доказывать, что я не верблюд!

19.03

По телефону:

– Нет, ты представляешь – он меня будет учить, когда мне приходить, когда уходить!.. Галка, ты что, смеешься, какие «компенсации»? Он бы отважился хотя бы «спасибо» сказать!

19.26

По телефону:

– Так вот я, Ленусик, про то же. Тут весь день кувыркаешься, как Белка в космосе, а они пятнадцать минут за время не считают. Пятнадцать минут! Да за это время я бы… я бы… до дома успела дойти. Туда и обратно.

В 19.52 она вытащила из шкафа свою крокодиловую сумочку с золотой витиеватой застежкой, кокетливо посмотрела в зеркало, подкрасила губки, сказала своему отражению «ха!» и с чувством до конца выполненного долга, цокая каблуками, пошла домой.

Иван БЕЗЗУБЯК