До эпохи электричества

У всякого человека есть дорогие сердцу места, исхоженные вдоль и поперек с раннего детства. Однако время меняет лицо земли: в чем-то к лучшему, в чем-то наоборот. Наверное, так же меняются и люди. Но и у земли, и у людей остается прошлое, в которое можно заглянуть, услышав чью-нибудь историю.

Мы в Советском районе как-то привыкли вести «летоисчисление» от постройки Академгородка или ГЭС. А ведь на этом месте были старинные села, где от века в ладу с природой текла своя, не похожая на городскую, простая крестьянская жизнь – догэсовская, доакадемовская.

Я представляю маленькую девочку Галю, склонившуюся над бронзовой фигуркой восточного божества (возможно, память о коренных жителях Сибири?), только что выкопанной из земли прямо во дворе дома. Дом большой, бревенчатый, внутри русская печь, полати, большой стол, вокруг стола скамейки. Уже лет двести стоит дом на берегу Оби, в деревне Нижние Чемы…

Первые сведения о деревне встречаются в 1734 году. Правда, называлась она тогда по-другому – Чомская Большая и располагалась в полутора верстах ниже устья речки Чомы, левого притока Оби. Речка исчезла, а название деревни два века спустя сохранилось, хоть и в измененном виде. Здесь в 1937 году и появилась на свет Галя Козленко, теперь Галина Афанасьевна Иванова.

У ее родителей Афанасия Осиповича и Ефросинии Никаноровны было десять детей. Первые пять – парни, за ними пять девчушек.

– Надо бы наоборот, – улыбается Галина Афанасьевна, – чтобы старшие девчонки братьев нянчили. Мама вышла замуж в 15 лет. Рано осиротела. Наработалась в няньках, прачках. Ну и решила, что замужем будет легче. А тут как дети пошли! Шутка ли – десять человек.

Афанасий Осипович служил объездчиком в лесничестве. Охранял лес, засевал поляны, чтоб разрастался бор молодыми сосенками. Ефросиния Никифоровна вела хозяйство, растила детей.

Началась война. Отец и трое старших братьев ушли на фронт. Отец почти сразу погиб, так и не узнав о рождении младшей дочери.

– Был бы жив – еще бы десятерых родила. Такого человека поискать – не найдешь, – вспоминает Галина Афанасьевна слова матери.

За годы войны население Нижних Чем и других приобских деревень сократилось на треть. Ведь призывали всех мужчин старше 18 лет, не считая стариков. Трудно жилось женщинам и детям. На их долю выпал тяжкий труд и голод. В колхозе мать не работала. Семью Козленко спасало молоко от своей коровы да огород.

– Огород был большой, – говорит Галина Афанасьевна, – от дома он спускался к самой реке. Там был кустарник, много влаги. На том месте росла капуста, она воду любит. Другие овощи тоже выращивали, но не то что бы на продажу оставалось – самим до лета не хватало. В войну по весне ходили в поле, выкапывали картошку – где сухую, где мерзлую. Никогда не забуду вкус лепешек-тошнотиков. Пекли их прямо на печке из мелко нарубленной картошки. С одеждой и обувью тоже было плохо. Особенно зимой. Не досталось валенок – сиди дома.

Вздохнув, Галина Афанасьевна вдруг прибавляет:

– Но жили красиво.

У современных людей под выражением «жить красиво» подразумевается материальная устроенность. Моя же собеседница имеет в виду другую красоту. По тому, как она ведет свой рассказ дальше, я понимаю, что духовная связь с природой у нее на генетическом уровне, или, как говорят в народе, в крови. Она с такой любовью описывает родные места, что начинаю рисовать их в своем воображении.

По берегу реки стоят дома. Бревенчатые, мазанки, землянки. За околицей обширные луга, косогор, поросший сочной травой. Посреди деревни окаймленное осокой широкое озеро, в котором водится рыба. (В наши дни от него осталось маленькое болотце). Деревянная церковь, занятая под клуб, рядом большое деревенское кладбище (впоследствии захоронения перенесли в соседнюю деревню Огурцово). А заканчиваются улицы – и начинается сосновый бор. В бору сказочно красиво. Звенят птицы, в глазах рябит от огоньков, лилейников, петушков. Полно ягод, грибов.

Маленькая Галя с сестрами вставали спозаранок, наскоро поев, обвязывали вокруг пояса платочки, в них закладывали что-нибудь перекусить – и в лес за земляникой, черникой. В глубине леса брали бруснику, на болотистых местах – клюкву. Возвращались домой под вечер, изнемогая от усталости, с полными ведрами и корзинами. Часть ягоды заготавливали на зиму, а остальное мама увозила в город на продажу.

От огурцовской пристани до Новосибирска ходила моторка. На вырученные деньги покупали хлеб, что-нибудь из одежды, спички, соль – самое необходимое. Вкуса пряников и конфет дети не знали. Перед каждым мать высыпала на стол по ложечке сахару. Кусочек хлеба, чай. Хлеб макали в кипяток, а потом в сахар. Старались подольше тянуть удовольствие, пока на столе не появлялась маленькая лужица. Вкусно!

Дети есть дети – им и порезвиться охота. Бегали на косогор играть в лапту, в «третьего лишнего», качались на качелях, сооруженных из бревен, вкопанных в землю и связанных цепями. Вот и все нехитрые развлечения.

Осенью начиналась учеба. Старшие дети ходили в школу в Огурцово, за километр от дома (в Нижних Чемах первая школа открылась уже после войны). Делали уроки при тусклом свете керосиновой лампы. Электричества в деревне не было вплоть до начала строительства ГЭС. А потом уже не было и деревни, но об этом ниже.

Как часто бывает в жизни, большой радости предшествуют несчастья. Ефросиния Никифоровна получила похоронку на старшего сына Николая. Слегла с тифом старшая дочь Рая.

– Больницы в деревне не было. Хорошо, по соседству жила медсестра Вера Осиповна. Она привозила нам хину. Хиной Раю и отпоили. Поправилась. Да мы бы ее в больницу и не отдали. Обрили бы ее там. А у Раи были редкой красоты косы. Толстые, шелковистые. Вообще волосы у нас у всех были красивые. В бане мыли голову водой, настоянной на древесной золе, щелок она называлась. Волосы от такого мытья аж золотятся.

А потом была великая радость! Для всего советского народа, для жителей Приобья, для семьи Козленко. Победа!! Вернулись к матери сыновья. И Николай – тот, что считался погибшим! Оказалось, три года был в плену. Ефросиния Никаноровна не верила своему счастью.

Один из братьев, Валентин, занял место отца в лесничестве. Женился, перебрался в Верхние Чемы. Чтобы облегчить жизнь мамы и младших сестер, Галина Афанасьевна ушла жить к брату. Помогала в хозяйстве, водилась с племянницей. Там же, в Верхних Чемах, пошла в школу. Через три года возвратилась домой.

В начале 50-х в связи со строительством ГЭС началось переселение жителей Нижне-Чемской деревни. Семьям выдавались подъемные. Те, у кого дома были в плохом состоянии, отстраивали на другом месте новые, добротные же избы разбирали и перевозили с собой.

Так поступила и семья Козленко. Уже не в полном своем составе (четверо старших были семейными и, как говорит Галина Афанасьевна, «отошедшими») обустроились в Плановом поселке. Конечно, никому не хотелось уезжать с обжитого места. Но что поделать.

Свой трудовой путь Галина Козленко начала на строительстве электроподстанции разнорабочей. В 1960 году вышла замуж. Ее муж Алексей Павлович работал шофером в Сибакадемстрое. После оба трудились на заводе конденсаторов – до самой пенсии.

Горькой утратой для Галины Афанасьевны стала смерть матери в 1979 году:

– Мама так и умерла в нашем старом доме. Все дети наперебой звали ее жить к себе. Не пошла.

Сейчас из десяти детей Ефросинии Никаноровны живы четверо дочерей. Сама Галина Афанасьевна на протяжении многих лет живет в поселке ОбьГЭС. У них с Алексеем Павловичем двое детей: Евгений и Юлия, внучка Маша.

– Скорее бы весна! Поедем в огород, на воздух. Не терпится уже! – глаза у Галины Афанасьевны сразу засветились, как будто в них отразилось апрельское солнце.

Я же говорю: любовь к земле у нее в крови.

Ирина ТЕМНОВА