Букет медунок

Букет медунок

Эта зарисовка дачной жизни, простая, как весь крестьянский быт, и добрая, как искреннее дружеское рукопожатие, рассказывает о каких-то, на первый взгляд, совсем незначительных вещах. Вроде бы ничего особенного и не происходит в рассказе. А на сердце становится тепло и спокойно.

В саду тишина. Доброе утреннее солнце. Малиновка проникновенно задает свой вопрос. Крыжовник и жимолость просят подрыхлить почву. И пошла моя тяпка работать!

Со стороны новых соседей, приезжающих на синей «Ниве», раздается тоненький детский голосишко:

– Дед, а что ты делаешь?

Дед молчит.

– А ты, дед, что делаешь?

Опять молчание.

– Ты землю копаешь, да?

Дед разражается в адрес своей пятилетней внучки нравоучительной отповедью:

– Ты разве не видишь, я работаю!

Подхватила его мудрые мысли и баба:

– Не мешай деду, не лезь к нему. Иди помогай мне полоть!

Но пошла Даша к соседке Тамаре Семеновне.

– А вы зачем здесь грядку копаете?

Тамара Семеновна что-то ей отвечает, но, очевидно, придавленная житейскими заботами, всем своим видом показывает нежелание продолжать общение. И пошла Даша по садовому проулку неизвестно куда. А баба ей вослед:

– Не ходи далеко, не убегай!

Через ограду нашего участка просовывается замурзанное личико, а следом она сама, одетая с головы до ног в теплый цветной комбинезончик. Маленькие пухлые ручки протягивают мне спичечную коробку:

– Вы не хотите посмотреть моих жуков?

– Как же, очень хочу!

– А как мне пройти?

– Да вот прямо и проходи сквозь ограду.

– А здесь вскопано.

– Ну и что, проходи, не затопчешь!

Даша несмело проникает через кустики малины, и ее кулачок с зажатой коробочкой раскрывает мне ее драгоценности – копошащихся светло-коричневых, золотистых, с усиками и лапками, майских жуков!

– Даша, ты куда пошла? Не ходи, не топчи! – раздается крикливый голос бабки.

Тут я не выдерживаю:

– Ну, я же ее пригласил!

И бабка зловредная замолкает. Молчал и ее дед.

Потом Даша очищала от грязи гранитные камни, уложенные мной у крана с питьевой водой, что-то рассказывала...

Затем спросила:

– А вы знаете Катю?

– Какую?

– Которая гусей пасла.

– Знаю.

– Это моя подружка!

В прошлом году, действительно, соседская девочка Катя пасла здесь гусей. Гуси приходили к нашему роднику, пили, плескались, пощипывали свежую травку. Катя выросла в цветущую девушку и украшала своим присутствием наш деревенский уголок. А Даша еще оставалась маленькой девочкой, очень нуждающейся в подружках и простом человеческом внимании. Ей так хотелось с кем-то играть, дружить, просто разговаривать. Но взрослые – такие странные люди!

Подошла к нашей беседе сильно накрашенная полнеющая блондинка, Дашина мама, и увела дочку обедать.

Через некоторое время Даша вернулась к нашему домику:

– А вы что делаете?

– Дрова прибираю.

– А можно я тоже буду прибирать?

– Можно. Давай вот эти веточки занесем в комнату. И костер разожжем. Ты хочешь костер?

– Хочу! А как это – в комнате костер?

– Это в камине. Я тебя научу зажигать костер с одной спички.

Мы сложили в камин бересту, мелкие сухие веточки, щепки. Но маленькие мягкие пальчики не могли еще держать спичку.

– А мне дед не разрешает брать спички.

– Правильно, спички не игрушки! Видишь, как от одной спички горят дрова! Так и дом может сгореть, если спичками баловаться!

Огонь весело с нами разговаривал. Дашины глаза зачарованно смотрели на это чудо природы.

С улицы закричала ее мама:

– Даша, идем обедать! – и повела девочку с собой.

– Разве она не обедала? – с тревогой спросил я.

– Нет, она убежала.

– Так пусть останется со мной, мы сейчас и пообедаем.

Даша тут же вывернула свою ручонку из рук матери, быстро подбежала ко мне, и мы пошли на кухню. Я поил ее чаем, угощал всем, что было.

– А я ем немного.

– Ешь-ешь.

– А эти можно? – она показала на лежащие на столе грецкие орехи.

– Конечно, можно!

Орехи тут же оказались в ее цепких пальчиках, и она убежала по своим делам. А перед этим, сидя за столом, рассказывала, что ей пять лет и пальчиками показывала – сколько еще месяцев, что папа дома не живет и дорогу в сад не знает, что мама пьет.

Я деликатно не развивал темы ее личной жизни...

Наступал вечер, и я собирался идти домой. Было очень легко – теплый день, душевная свобода, никто не помыкал, не связывал, не навязывал дела. Какое-то удовлетворение от простоты пребывания ближе к природе, к земле, травам, деревьям. Радовали показавшиеся на ветках кедра, выращенного мной из орешка, первые шишечки. И эта чуткая, почти обнаженная детская душа как-то придавала бодрости в существовании.

Даша заметила, что я прибираюсь.

– Вы уже уходите?

– Да, пора... Ты меня проводишь вот по этой дорожке? До тех березок?

Она осмотрелась: нельзя удаляться от своих – заругают!

Но березки были недалеко, дорожка прямая, знакомая, и Даша пошла рядом.

Я наклонился, сорвал несколько медунок:

– Вот букет домой понесу.

– А я вам еще нарву! – и, быстро наклоняясь, торопливо, с какой-то вдруг обозначившейся обязанностью, стала рвать прекрасные первые весенние цветы, как будто бы боясь опоздать куда-то и все удаляясь в сторону от дорожки, ближе к кустам, где притаились хищные клещи.

Я забеспокоился:

– Не ходи в густую траву!

Но она все шла и шла туда, где цветы были крупнее, ярче и где их было море, и все старалась рвать и рвать, как бы считая, что так нужно делать на прощание, инстинктивно, что ли?

Взяв у нее букет красно-синих медовых цветочков, я на повороте дороги сказал ей:

– Ну, спасибо тебе, Даша. А теперь беги к маме.

И она быстро-быстро побежала, постоянно оглядываясь и махая мне ручонкой...

Букет медунок долго украшал мою комнату.

Владимир КЛИШЕВ.