Незадолго до Нового года в новостной ленте navigato.ru была опубликована информация о задержании двух женщин, вовлекавших девушек в Академгородке в противоправную деятельность – занятие проституцией. А так ли далеки от нас истории «Маленькой Веры» или «Интердевочки»?

Бесполезная красота

Она только сказала «привет», и я сразу вспомнила молоденькую девушку из небольшой деревни, относившейся к сельсовету, где мне довелось работать. Кафе, в котором спустя 20 лет жизнь свела нас снова, постепенно наполнялось посетителями, а хороший кофе располагал к длинному нелёгкому разговору…

Ещё школьницей Милана, как все её теперь называют, поражала односельчан не только яркой природной красотой, но и умением составить безукоризненный ансамбль из простых вещей, подобрать к ним украшения, эффектно дополнявшие облик. «И откуда в ней это?» – удивлялась моя старшая коллега. Многие сельские парни пытались за ней ухаживать, но без толку. Девушка даже не глядела в их сторону.

– Мне было лет 15, когда я поняла, что жизнь уже пошла по многовековым бабьим рельсам: школа, ферма, свадьба, пьяный муж-гуляка, вечно сопливые дети, хроническая нищета и хлеб «под зарплату». Смертельно не хотелось так жить, поэтому после девятого класса я собрала вещи и подалась в город, сказав всем, что еду поступать. Впрочем, середина 90-х к учёбе совсем не располагала, – вспоминает Милана.

Сначала первая красавица села танцевала стриптиз в ресторане гостиницы «Центральная». Там же она познакомилась с местными завсегдатаями, один из которых сразу предложил стать его содержанкой. Начиналось всё неплохо: молодой и красивый парень, сын богатых родителей, дарил ей дорогие подарки, водил по клубам, осыпал цветами. Финалом отношений стала его женитьба на дочери отцовского компаньона. В ответ на свои упрёки девушка услышала: «Не мог же я на тебе жениться!» Обратно в ресторан не брали, одна из новых подруг посоветовала позвонить по телефону сутенёрской конторы. Встреча у метро с потенциальным «работодателем» принесла ей и работу, и крышу над головой.

– Девушки нашей фирмы работали «на выезд». Ночные оргии в саунах и гостиницах, многочасовые заказы, щедрые подарки, шикарные наряды – временами мне казалось, что я всё смогла сама, а призрак сельского безденежья остался лишь тяжёлым воспоминанием юности. Странно, но, живя постоянно среди ровесниц, работавших путанами уже не первый год, я не испытывала никаких угрызений совести по поводу того, чем и как зарабатываю. Кругом все твердили, что лучше быть проституткой, чем ходить в валенках. Временами я навещала родителей, привозила им какие-то безделушки, подкидывала денег и видела зависть в глазах своих «порядочных» подруг детства, оставшихся жить в селе, – продолжает свой рассказ Милана.

Тогда, около 25 лет назад, в Новосибирске появились крупные «конторы» типа «Тихого дома» и элитного салона «В гостях у Леонида». Они постепенно разрастались в сеть интим-салонов, саун, массажных кабинетов, контор эскорта и просто притонов. У каждого филиала было своё название и специфика. На борьбу с новым видом криминального бизнеса были брошены сотрудники ОБЭП. Но времена были тяжёлые, а красиво жить хотелось многим. Поэтому находились правоохранители, которые просто облагали сутенеров данью в виде наличных денег и конторских «субботников» – на них девиц увозили бесплатно. В конце 1990-х старые воровские законы стали подменяться законами бандитскими. Всё решали деньги, и теперь тех, кто зарабатывал на проститутках, в тюрьмах и на зонах не «опускали», им жали руку при встрече и «поднимали по понятиям», ведь немалая доля выручки шла в «общак».

– Это был настоящий расцвет проституции, – вспоминает рассказчица. – Об этом не знали обыватели, но к 2000 году в нашем городе только официально работало уже около 120 фирм с девочками по вызову, саун и бань с интимными услугами. «Накрывали» только те конторы, хозяева которых не платили вовремя дань милиции и криминалу. Уголовно наказуемым деянием в России считается лишь содержание притонов, а само занятие проституцией карается только штрафом. По хозяевам притонов были долгие судебные разбирательства, кого-то даже посадили. Но на девочках это не отразилось благодаря лояльности закона. Работать, правда, стало сложнее: после всплеска героиновой наркомании приходилось общаться не только с пьяными, но и с абсолютно неадекватными клиентами. Отказаться не имеешь права: за каждый сорванный заказ штрафовали. Но когда появились сначала пейджеры, а затем и мобильные телефоны, мы перестали зависеть от хозяев конторы. Долгое время у меня было несколько постоянных клиентов, с одним я какое-то время даже жила с надеждой создать семью. Но подросший молодняк отодвинул меня на второй план.

– Сегодня, оглядываясь назад, могу точно назвать моменты, когда нужно и можно было уйти, выучиться, найти другую работу, – продолжает Милана. – Но в то время почему-то всегда находился повод остаться. Чем старше ты становишься, тем сильнее пугает новизна. К тому же я знала, как тяжело устраивали свою жизнь те, кто решил «завязать».

По словам Миланы, время крайне редко меняет хорошую «фактуру» до неузнаваемости. На улицах Академгородка, в магазинах и парикмахерских она порой встречает бывших «коллег». В такой ситуации узнавать друг друга не принято, тем более что женщин почти всегда сопровождают мужья или дети. В эти моменты я думаю: вспоминают ли постаревшие «эскортницы», глядя в глаза своим взрослеющим детям, как рисковали быть убитыми, утопленными в бассейне или вывезенными в иностранный бордель? Переживают ли о том, как глупо и безрассудно потратили молодость и красоту? Я вот даже ребенка инее решилась родить…

– Уже лет семь работаю на Бердском шоссе. Раньше это называлось «плечевая». В проституции это самая последняя, самая низкая ступень. Спрос невелик, и не только на трассе. За минувшие 25 лет доходность нашего промысла сократилась в десятки раз. Причин много: наркомания, мужская пресыщенность всеми видами секса, отток платёжеспособных клиентов на заграничные курорты. Кроме того, женщины в общей массе стали доступнее, зачем же теперь за это платить? Смешно и больно думать об этом, но через 15 лет подойдёт пенсионный возраст, а у меня нет ни одного дня официального трудового стажа. Но главное даже не это. Сегодня спрашиваю себя: ради чего я жила, для чего живу сейчас? И не нахожу ответа. Да, многие мои ровесницы прошли через «контору». Можно сказать, что в то время другой работы просто не было. Те, кто не спились, не сели на иглу и не заразились СПИДом, со временем сумели изменить свою жизнь. На эти «грязные рубли» они выучились, вырастили детей, приобрели жилье. Деньги… Возможно, и у меня они были, но прошли сквозь пальцы, словно вода, – признаётся женщина.

Недавно Милана узнала, что в некоторых городах при психологических службах и центрах социальной защиты работают специальные пункты помощи бывшим проституткам. В Новосибирске такого центра нет,  об этом она жалеет.

– Ещё лет 10 назад, когда была жива надежда стать обычной женщиной, я бы туда обратилась и, возможно, всё сложилось бы иначе. Теперь поздно. Рассказала тебе все это, только чтобы кто-то прочел и задумался. Каждый экономический кризис в стране толкает на панель новую партию молодых, красивых и рисковых девчонок. Им кажется, что это только на время, что потом можно будет всё исправить. Они не задумываются над тем, будет ли у них это «потом», хватит ли сил порвать с прошлым. Поэтому надо, чтобы такие центры были, – вздыхает опытная путана.

Договорив это, она встала и ушла. Куда? Где, как и чем закончится путь той хорошенькой девочки, которая так бездумно развеяла свою красоту?

Светлана КНИЖНИК

На фото автора: фрагмент картины Андрея Бельченко