За кулисами археологии

У большинства из нас слово «археология» ассоциируется, прежде всего, с полевыми раскопками. Однако самая интересная и сложная работа начинается уже после завершения археологического сезона, когда вторую жизнь предметам дарят ближайшие коллеги археологов – реставраторы. О том, как это происходит, журналистам рассказали специалисты Института археологии и этнографии СО РАН.

В руки реставраторов попадают изделия из самых разных материалов: дерево, железо, ткань, мех, стекло, металл – и каждый требует особого подхода. Вещи, пролежавшие в земли не один век, нуждаются в бережном отношении – только так они, приобретя практически первозданный вид, станут доступны посетителям музеев. Сегодня на повестке дня – находки из хуннского кургана, привезенные с далеких гор Ноин-Ула в Монголии. А поскольку сделаны они из разных материалов, то и занимаются ими разные специалисты.

Шапочка мечты

Галина Ревуцкая – художник-реставратор и специалист по восстановлению металлических изделий. Сейчас она работает с коллекцией серебряных предметов из Ноин-Улы. Дело это непростое и требует вдумчивого подхода: как только будущий музейный экспонат извлекают из земли, воздух и солнце активируют химические процессы, которые легко могут сделать его более хрупким и даже завершить разрушение предмета, которое началось столетия назад.

– Подпочвенные воды содержат соли. Лежит в земле предмет, к примеру, из серебра, рядом может находиться железо, органика – начинается их сложное взаимодействие, – объясняет Галина Константиновна.

Каждая вещь в кабинете реставратора подлежит строгому учету: ее фотографируют, обводят контуры, подписывают, где и когда она была найдена. А для работы специалисту нужны прежде всего вытяжной и сушильный шкафы, вода, плита, лупы, кисточки, ланцеты, пинцеты и много… ватных палочек. У специальных растворов – сложный состав, и меняют его не так часто: чтобы понять, насколько хорош, к примеру, тот или иной консервант, требуются годы. Тем более что наука не стоит на месте. Так, например, в советское время некоторые реставраторы использовали в работе клей БФ, а потом выяснилось, что от него вещи желтеют и ломаются.

Ольга Швец занимается реставрацией тканей, изделий из кости, кожи и других органических материалов. На столе в лаборатории – бесформенная масса, больше всего напоминающая простой кусок глины. Однако в ней проглядывают нити.

– Текстиль найден на очень большой глубине, – рассказала Ольга Львовна. – Предположить, с каким именно изделием мы имеем дело, сейчас нельзя: сначала ткань нужно отмыть. Возможно, это кусок шубы или ковра.

Кропотливая работа с «гипотетической шубой» займет целый год. Зато бережно отмытая ткань выглядит совсем иначе.

– Вот этот образец уже приведен в порядок, – демонстрирует журналистам плоды своих трудов Ольга Швец. – Это двухслойный фрагмент, с одной стороны – шерсть, с оборота – войлок, есть вышивка. В сухом виде цвет не просматривается отчетливо, но если намочить, видно, что нить красная. Насчет фона пока трудно сказать что-то определенное, возможно, он красно-коричневый. Работа с данным фрагментом тоже пока не закончена, мы не знаем, что это было за изделие. Конечно, реставратор во время работы хочет увидеть в образце какую-то определенную вещь. Я хочу шапочку (улыбается).

Китайский зонтик

Людмила Кундо, ведущий химик-технолог, специалист по реставрации деревянных и лаковых изделий, рассказала о раскопках в Монголии.

– Мы получили уникальные лаковые изделия. Это сложный археологический и реставрационный материал, и нам хорошо помогли сотрудники научно-реставрационного центра имени Грабаря в Москве. У реставраторов есть научно-методические рекомендации, разработанные советскими и российскими учеными, которым мы следуем, но в 2006 году у нас впервые появился «мокрый лак», то есть лаковые предметы, найденные в мокром грунте. Методик по работе с ним в России не было, пришлось разработать собственную. Теперь ею пользуются и другие специалисты.

Людмила Кундо показала журналистам уникальную находку – фрагмент зонтика китайской колесницы, спицы и медные наконечники которого сохранились. Этому предмету около двух тысяч лет. Уже можно говорить о том, что зонтик не складной, полотнище крепилось на спицах стационарно. Работа с предметом еще не завершена, и на реставраторе, по словам Людмилы Петровны, на всех этапах работы лежит большая ответственность.

– Любая вещь несет огромную информацию, которую нужно «поймать». Лаковые изделия сложны еще и тем, что состоят из нескольких материалов, например, лак в сочетании с бронзой, а ведь они сохраняются по разным методикам. Реставратору необходимы гибкость ума и хороший расчет, чтобы спасти и то, и другое. Я занимаюсь реставрацией не только в лабораторных, но и в полевых условиях. Это большая радость, потому что в ходе полевых работ ты сразу «включаешься» в материал. Первая задача полевого реставратора – законсервировать находку в том виде, в котором ты ее получил.

Самое главное – впереди

О специфике работы реставраторов рассказала Наталья Полосьмак – член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН:

– Работа реставраторов рассчитана на годы. Тот материал, который мы получили сейчас после четырехмесячных раскопок, будет проходить реставрацию еще в течение года или полутора лет, а возможно, и дольше. Реставратору всегда не хватает времени. Но предметы из ноин-улинского кургана должны вернуться в Монголию, поскольку раскопки проходили на территории этой страны, так что мы ограничены в сроках. Материал разнообразный: металл, лаковые, деревянные изделия, поэтому требуется труд многих специалистов.

Как пояснила Наталья Полосьмак, реставратор – это очень редкая специальность: профессионал в этой области учится годами, а значит, хороший специалист буквально на вес золота.

– Чрезвычайно ценю наших реставраторов, и нужно отметить, что они есть далеко не везде. При больших музеях, например, в Москве, функционируют реставрационные мастерские. А археологические институты, как правило, не имеют таких специалистов. Мы – единственный институт, у которого есть целый штат реставраторов. Думаю, что наш вклад в науку – это не только археологические раскопки, но в большей степени тот факт, что найденное мы сохраняем в лучшем виде.

Раскопки в Монголии продолжались нашими учеными семь лет и в нынешнем году были завершены.

– За это время мы раскопали четыре кургана, что много – ведь каждый из них требует последующей работы с материалом. Результат неплохой, особенно если учесть то значение, которое имеют эти исследования для российской и мировой археологии. К курганам в горах Ноин-Ула у нас личное отношение: они были впервые исследованы экспедицией известного русского путешественника Петра Козлова. Ее находки сегодня хранятся в Эрмитаже. Мы как продолжатели традиций русской археологии старались поднять исследования на новый уровень. Точка в научной работе пока не поставлена: многие открытия еще впереди.

Татьяна ЯКОВЛЕВА

Фото автора