В свободном стиле

25 декабря состоялась общероссийская премьера фильма Валерия Тодоровского «Стиляги». Кино безупречное, как минимум, с коммерческой точки зрения, рассчитанное на максимальный охват аудитории. Образами, привычными сегодняшнему 20-25-летнему зрителю, «Стиляги» повествуют о временах его дедушек-бабушек, звучат песнями его пап-мам и бередят душу его (зрителя) радостями и горестями, из которых безответная любовь – самая глобальная и неотложная.

Первоначальное название фильма – «Буги на костях». Такой вариант заголовка был забракован прокатчиками, как непонятный зрителю: мол, никто уже не помнит, что когда-то подобное мрачное название имели запрещенные в СССР записи западных исполнителей, нарезанные кустарным способом на толстой пленке рентгеновских снимков. «Ты готов был отдать душу за рок-н-ролл, извлеченный из снимка чужой диафрагмы» (В. Цой)

Название, на самом деле, двусмысленное. Такую бирку – «Буги на костях» – скорее, впору прикручивать к архивной полке кинофонда, на которой стоят все отечественные фильмы о сталинско-хрущевских временах, снятые за постперестроечный период. Чернуха и беспросветность. Вместе с тем в любые, даже самые тяжелые времена, существуют простые человеческие радости: музыка, танцы, дружба, любовь, рождение детей. И именно об этом новый фильм Тодоровского.

Сюжет: в Москве середины 50-х сын фронтовика и со всех сторон правильный комсомолец с аббревиатурным именем Мэлс (Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин) безнадежно влюбляется в недоступную красавицу, тусовщицу с «бродвея» (ул. Горького) Полину. Все у них разное до полярности: и статус родителей, и взгляды на жизнь, и манера одеваться, и способы проводить свободное время. Он – опора государства, она – прожигательница жизни, стиляга. Должно случиться чудо, чтобы они стали единым целым. И это чудо постепенно, не вдруг, происходит.

«Плавающий» фон «Стиляг» – фон, который очень часто перестает быть фоном и выдвигается на передний план – музыка. От создания оригинального песенного набора к фильму авторы отказались изначально по причине отсутствия в стране композиторов, способных потянуть такую ношу. И логично было бы предположить, что на 90% музыкальное оформление картины составит западная музыка того времени или лучшие хиты главных стиляг и пижонов Советского Союза – ансамбля «Браво». Однако от первого фильму «перепала» лишь композиция Гершвина «Летний день», а от второго – песня «Я то, что надо». В части остального звукового ряда Тодоровский сделал неожиданный ход, напичкав «Стиляг» шедеврами русского рока от групп «Чайф», «Бригада С», «Кино», «Ноль». Причем добрую половину текстов пришлось изменить в угоду повествования, а сами мелодии по-новому аранжировать, поскольку богатством нотных завитушек отечественный рок никогда не отличался. Осовремененные варианты хитов, которые в реальной жизни прослушивались сотни раз, позволяют иначе взглянуть на оригиналы. Например, можно, спустя 20 лет(!), сидя в кинозале, понять, что легендарные «Скованные одной цепью» «Наутилусов» – на самом деле рэп. Эта песня не поется, а читается!

Именно из-за обилия музыкальных тем, большинство из которых превращены режиссером в своеобразные мини-спектакли, вечно недовольная московская критика разнесла «Стиляг» в пух и прах, приравнивая их к очередной серии «Старых песен о главном». Но на самом деле фильм, при всей его броской, оберточной гламурности и цирковом разноцветьи красок, напоминает, скорее, классическое народное кино от Рязанова или Данелии – те самые жизненные фильмы, за просмотром которых можно и погрустить, и посмеяться, и задуматься о чем-то Настоящем.

И поэтому есть большие подозрения в том, что сам Тодоровский несколько лукавит, называя свое детище мюзиклом, «фильмом-праздником». Как-то не вписывается в понятие «праздника» сцена насильного обрезания бравыми активистами локон главной героини. Как не вписывается туда и исключение из комсомола главного героя за то, что посмел удалить из своего имени последнюю букву – «С». И рождение их ребенка тоже не вписывается – хоть тресни.

По большому счету не обдает брызгами шампанского и финал картины. Бывший стиляга Фред, ставший успешным начинающим дипломатом, возвращается из Америки и «убивает» своего друга Мэла короткой, как выстрел, новостью: «Там нет стиляг». Естественно, Мэл отказывается верить в это. В стране, где поэты – больше, чем поэты, а художники – больше, чем художники, стиляги – нечто большее, чем просто ярко одетые парни и девушки, любящие «оттянуться» под ритмы буги-вуги. «В стране, где нельзя чихнуть, чтобы не попасть под Уголовный кодекс, ты «просто танцуешь»?» – вопрошает отец сына-стилягу в начале фильма. В условиях такой жесткой диспозиции стать стилягой – это сделать вызов обществу, включиться в бескомпромиссную борьбу за право быть самим собой. В условиях, где даже мечта должна быть одна на всех, обрести собственную мечту – преступление. Тем более, когда мечта эта о том, что где-то далеко-далеко, у обширной бухты Атлантического океана, живут красивые, довольные жизнью, танцующие люди «все поголовно в белых штанах». И еще большее преступление – практическая составляющая такой мечты: эфемерная возможность когда-нибудь присоединиться к этим людям. На время или навсегда.

…Обрести мечту лишь для того, чтобы однажды она в одночасье лопнула, как сверкающий, радужный, мыльный пузырь.

Сергей МАЛЫХ