Три звезды «Седьмого неба»

Три звезды
«Седьмого неба»

У земли нет печали, которую
небеса не могут исцелить.

Т. Мур

На улице женщины-космонавта Терешковой в клубе мужчины-космонавта «Гагарин» выступила новорожденная звездная группа с не менее космическим названием. Как лицо, в музыке некоторым образом искушенное, смею заверить, что на успех в паре-тройке галактик эти девушки могут рассчитывать в самое ближайшее время.

Трио «Седьмое небо» появилось в ноябре 2003 года. Однако имена музыкантов хорошо знакомы просвященному новосибирскому меломану. Вокалистка Виктория Чековая известна любителям джаза, посещающим филармонические концерты, как солистка группы Weekend. Галина Беляева – как участница группы Street Fiddler, ее регулярно можно слышать в арт-клубе «Пятерка». Самый опытный и зрелый музыкант, автор большей части композиций «Седьмого неба» – Елена Скоробогатова, экс-пианистка группы Hot Stuff, играющей в стиле брит-поп, а сейчас преподает фортепиано и синтезатор в музыкальной школе для взрослых №29.

Группе нет и года, а первый диск уже вышел. Правда, пока небольшим тиражом. Альбом «Кольцо» назван по ассоциации с фамилией русского поэта Алексея Кольцова, стихи которого девушки бережно положили на свои великолепные мелодии. Эти песни открывают концертную программу «Седьмого неба». Вторая ее часть включает авторские композиции Виктории Чековой и аранжировки известных произведений И.-С. Баха. Буйное звуковое разнотравие из славянских народных напевов, классической вокальной и инструментальной традиции сочетаются со свободными импровизациями, образуя очень странную и необычную музыку.

Сначала мне хотелось постичь мысль музыкальную, разобраться в основной идее этих волшебных песен-заклинаний. Должен же быть какой-то ясный соколиный взгляд, сплетающий в едином полете шум гоголевской ярмарки с невозмутимой монотонностью волынки, классическое фортепиано с непредсказуемыми вокальными линиями и тембрами? В авторских композициях голос Вики Чековой уже нельзя назвать приевшимся словом «вокал». Звучит он как неведомый экзотический инструмент, как птица лесная, как причеть красной девицы, что о любимом льет слезы горькие.

Впрочем, сама Виктория Чековая уверена, что все уже когда-то и где-то было и новыми бывают только сочетания и пропорции. А уж сколько, чего и как замешать – дело вкуса. Хорошего вкуса. Рассыпающиеся диссонансы фриджаза вдруг затихают и сменяются глубоким грудным голосом, медленно плывущим по волнам фортепианных рифов – не то босса-новы, не то баюкающих шаманских мотивов. Нет для такой музыки названия! Да и не нужно.

ОБРАЗОВАНИЕ

Вика: Сначала страстно хотела стать филологом. В НГУ недобрала баллов, поступила на гумфак в НГТУ. Про музучилище даже думать боялась – мне казалось, там одни виртуозы. На первом курсе увидела объявление – школа «Импроджаз». Там, между прочим, мы с Леной и познакомились. Она преподавала фортепиано и аккомпанировала на показательных выступлениях. Вокал преподавала у меня сама Н. Соболева, голос, стоящий у истоков новосибирского джаза. Она посоветовала идти на эстрадное. Я пожала плечами – учусь в вузе как-никак, куда теперь-то дергаться? На втором курсе частно занималась у Т. Ершуковой – и опять то же самое советует. Ну ладно, думаю, попробовать можно. Она же и стала моим самым главным учителем, строгой и доброй мамой, которая вроде бы разрешает много, а сама следит внимательно. На последних курсах мне позволялось самой выбирать себе репертуар, и я творила, что хотела, в свое удовольствие. Брала вещи Рэйчел Феррелл – это джазовая американская певица, креолка по происхождению. Ершукова была на первом концерте «Седьмого неба», который проходил в школе искусств №29. Ей понравилось. Это здорово. Ведь мне тоже!

Галя: В музыкалке я поучилась полтора года по классу флейты. Потом меня хотели оставить на второй год из-за хора, который я активно прогуливала. Пришлось бросить. Мне тогда было 10 лет. Чисто внешне мне ужасно нравился кларнет. Я не знала, что это такое, но он выглядел великолепно. И поступила в школу при музучилище. А по окончании сразу поступила в само училище. Весь девятый класс пришлось совмещать школу и учебу. Было туговато. На волынке стала играть полунасильно – ведь ирландскую музыку положено исполнять на традиционном национальном инструменте. Особых восторгов от волынки не испытываю, но нравится. Пробовала учиться на саксофоне, даже брала пару уроков у Толкачева. Но потом оставила это. Теперь знаю точно: кларнет мне ближе всего. Я смотрю на жизнь, как кларнетистка. Мир ведь на самом деле черно-белый, как кларнет. Три года поучилась в консерватории и снова бросила. Там очень отрицательно относятся, если ты хоть где-нибудь играешь, пусть даже в оркестре Каца, неважно. Могу и восстановиться, но пока не думаю, что это имеет смысл. Наша консерватория не самое лучшее место. Где лучше? В Филадельфии! (Смеется.) Не потому, что тепло – там правда очень сильная духовая школа. Мне нравится, как на духовых играют американцы.

АКАДЕМ

Вика: Здесь живут люди с высоким IQ на лице! Много леса и море – есть, где душе развернуться, и на людях это сказывается.

Галя: Мое любимое место, где мы выступаем с Street Fiddler, это арт-клуб «Пятерка». Лучше атмосферы в городе нет. Правда, и звука хуже не придумаешь.

Лена: Мне очень понравилась реакция публики в клубе на Терешковой. В городе Васька слушает да ест (и пьет). А в Академе и публика почти академичная. Меня потрясла женщина лет 65-ти (бабушкой язык не повернется назвать), которая сидела в первом ряду и внимательно слушала наши спонтанные этноджазовые штуки!

КОНЦЕРТЫ

Вика: Понравилось на Алтае, фестиваль «Живая вода». Тысяча людей – столько не бывает в зале филармонии, но совсем не страшно. Одного вида со сцены хватало, чтобы забыться – огромные горы, в которых резонирует твой голос. Они покрыты лесом, каждое дерево величиной с ноготь, и никак не получается представить, что на самом деле это десять и больше метров. Смотришь снизу на это каменное величие и еле держишься ногами за землю, чтобы не сгинуть песчинкой. А с вершины все наоборот. Алтай – волшебное место, и многое из того, что происходило, сдвигало сознание. Даже какие-то незначительные вещи. Однажды я в ужасе проснулась оттого, что в нескольких сантиметрах от моего уха жует лошадь. А на следующее утро низкий женский голос около нашей палатки громко произнес, как во сне: «Каждый это интуитивно знает»! Что касается Новосибирска, думаю, что аудитория нашего направления невелика – это практически одни музыканты или люди, когда-то плотно увлекавшиеся джазом, этнической музыкой и психоделическим роком. А значит, чтобы собрать свою аудиторию по крупицам, нужно постоянно гастролировать и записывать новые альбомы. Этим сейчас и собираемся заняться.

Лена: Летом нас пригласили в Алматы. Мы открывали серию концертов под смешным названием «Это надо услышать». Пафосно, правда? Наша группа тоже именуется, возможно, где-то помпезно. Я предложила это название, чтобы сочинять именно такую музыку – полет и восторг. А мы с девушками вообще не боимся пафоса. Это же источник вдохновения, чистая энергия! Небо номер семь! Попробуй-ка сочинить красивую музыку, сохраняя циничный прищур! Хотя знаменитый мотив «Розовой пантеры», наверное, так и был написан... Но там другой пафос, детективный – таинственная тень хриплого саксофона на стене.

Даже у панков есть свой пафос, только с обратным вектором – вот, мол, все плохо, и мы против. А мы вот – за! Правда, бывает, что где-то очень далеко за.

Мария ШКОЛЬНИК.