Столетний бубен вернулся в Сибирь

В одной квартире в Санкт-Петербурге высоко на шкафу 80 лет стоял подлинный шаманский бубен. На прошлой неделе его привезли в музей истории и культуры народов Сибири и Дальнего Востока Института археологии и этнографии СО РАН. Туда его передал хозяин квартиры, известный антрополог, доктор исторических наук Александр КОЗИНЦЕВ, сын знаменитого советского режиссера.

– Бубен хранился у нас 43 года при жизни моего отца и еще 37 лет до смерти мамы, – говорит Александр Григорьевич. – Отцу было 25 лет, когда он получил его в дар, работая над фильмом «Одна». В 30-е годы советская власть искореняла шаманов. Бубны отбирали и сдавали в краеведческие музеи, исполкомы или сельсоветы. Моему отцу отдал его Кондратий Танашев – легендарная на Алтае личность. В наше время таким уникальным вещам не место в квартире, и мы с женой решили передать его в музей. Какой – было для нас очевидно: моя жена Оля родом из Академгородка.

Творчество народного артиста СССР Григория Козинцева, лауреата Госпремий, Всесоюзных кинофестивалей и призера Венецианского кинофестиваля, хорошо известно по фильмам «Простые люди», «Шинель», «Король Лир», «Гамлет», «Дон Кихот» и другим. Его картина «Одна», снятая в алтайском селе Куяган, вышла на экраны в 1931 году. Фильм должен был прославить только что установившуюся советскую власть. – Это была подлинная история, о которой прочел в газете соавтор картины Леонид Трауберг, – рассказывает о фильме «Одна» завсектором этнографии ИАиЭ СО РАН, д.и.н. Ирина Октябрьская. – Обмороженную, пострадавшую за права коренного алтайского народа молодую учительницу спасли, выслав в далекий аил вертолет из Новосибирска. Вот только изобразили реальное положение дел авторы фильма слишком честно: нищенская жизнь алтайцев и их раскулачивание было передано во всей неприглядной красе. Поэтому картину положили на полку, где она пролежала почти 70 лет. Ее мировая премьера состоялась в Сорбонне в 2003 году и стала сенсацией. Показ сопровождался музыкой Шостаковича в исполнении оркестра Амстердамской консерватории. Она была написана именно для этой ленты.

Рассказывая о владельце бубна, Александр Козинцев процитировал воспоминания из автобиографической книги отца:

– По профессии Кондрат был шаман. Дело свое он знал, работал не вхолостую, а на «настоящем горючем». Он был эпилептиком и горьким пьяницей. На моих глазах в темной дымной юрте он лечил больных детей: бил колотушкой в бубен, выл, выкрикивал хриплым голосом какие-то заклинания, а потом вскакивал, кружился и притоптывал сапогами. … К его тулупу были пришиты узкие длинные тряпки с сушеными лягушками и другими мелкими зверьками на концах. Когда он кружился, ленты развевались, и от их движения разгорался очаг. Юрта наполнялась дымом, становилось трудно дышать, болели глаза. Все лязгало, бренчало, гремело, раздавались гортанные выкрики, и вдруг Танашев упал на землю, как скошенный – его тело билось в припадке, не знаю, настоящем или имитируемом, глаза его закатывались, и на губах выступала пена. Признаюсь, вначале мы пришли посмеяться над представлением, однако нам стало не до шуток. Потом мы привезли его в Ленинград, чтобы снять все действо в павильоне. Он охотно повторял обряд, но ничего от его силы на экране не осталось. Ведь чтобы почувствовать ее, нужно было ехать, как мы, по узким горным тропкам пять дней верхом, увидеть у входа в юрту гниющую шкуру на шесте, зная, что ее сдирали с живой лошади. Чтобы дым в юрте разъедал глаза и в тряпье лежал больной ребенок, а глаза его матери с тревогой и надеждой смотрели на врачующего эпилептика. Ужас происходящего оказался не в ритуальных ритмах и не в магии заклинаний. По словам Александра Козинцева, Танашев был гениальным сказочником и многим заморочил голову. По его выдумкам о жизни алтайцев известный этнограф Лидия Коруновская написала и издала книгу с иллюстрациями самого рассказчика. Впоследствии ученые разоблачили великого мистификатора.

Во время съемок в фильме «Одна» Кондрату было 42 года. А за 20 лет до этого он покрестился. Потом вдруг принял алтайский вариант буддизма – буханизм. По сути, это перечеркивало его деятельность: буханисты были жестоки к шаманам, жгли их живьем в юртах. В 1916 году Танашев снова крестился и даже стал дьяконом, а после революции работал школьным учителем.

Впрочем, перипетии жизни лжешамана никоим образом не бросают тень на подаренный им бубен, который теперь хранится в музее на ул. Золотодолинской. Как эта уникальная вещь досталась Кондрату и кому по праву принадлежала – это уже совсем другая история, распутать которую смогут, пожалуй, только новые обладатели бубна – научные сотрудники Института археологии и этнографии СО РАН.

Мария ШКОЛЬНИК -----------------------