Шумы родного Городка

Шумы родного Городка Услышав из проносящегося под окном автомобиля: «Она хотела бы жить на Манхэттене…», я невольно задумалась, а каково там жить в плане уличного шума. И уже не уснула, пока не записала вот эти мысли.  >>>

Услышав из проносящегося под окном автомобиля: «Она хотела бы жить на Манхэттене…», я невольно задумалась, а каково там жить в плане уличного шума. И уже не уснула, пока не записала вот эти мысли.

Родилась я в Центральном районе Новосибирска в 1958 г. Молодые родители жили с моей бабушкой, которой дали комнату в подвале большого дома на ул. Серебренниковской. Окно у нас было под потолком, маленькое, и я хорошо помню звук шагов проходящих мимо людей, лязг трамваев.

Шло время, и вот я приехала жить к другой своей бабушке, в Академгородок, и пошла в первый класс. Жила она с дедом на Золотодолинской, 5. Бабушка провожала меня в школу взглядом, стоя у окна на 3-м этаже (тогда деревья были маленькими), и ждала, пока я не помашу ей с крыльца школы. О, это было золотое время! С улицы можно было услышать гомон ребятни, резвящейся в детском саду, и громкое «молоко, молоко, кому молока» – это по утрам молочница развозила на небольшой тележке молоко во флягах. На что хозяйки или мы, дети, выходили во двор с бидончиком. А потом по дворам стал ездить старьевщик на телеге с лошадью. Он что-то кричал про обмен старья-тряпья, и мы с соседскими детьми дружно бежали менять какой-то хлам на воздушные шарики и еще какую-то важную для нас чепуху.

Тогда я с родителями уже жила в доме напротив бабушкиного, на Академической, 15. Наши дома разделял детский сад №305 и цветущие клумбы. Мы с бабушкой махали друг другу с балкона (деревья-то еще были маленькими). Учась в средних классах, дети с радостью спали летом на балконах. Для этого мы завешивали их подходящими тряпками – покрывалами, на пол стелили матрасы, укрывались ватными одеялами и спали, не просыпаясь до позднего утра на свежем воздухе. А вечером устраивали перекличку, и со всех сторон неслись имена ночующих в этот день на балконах: Димка, Ольга, Наташка...

В 64 квартирах дома детей было много, мы охотно ходили в гости друг к другу, делились новостями, слушали новые пластинки громко, пока родители были на работе (а работали почти все в институтах до 6 вечера). А вечером из открытых окон можно было услышать новостную передачу «Время» в 21 час., а потом музыку из «Спокойной ночи, малыши!». И на этом шумы заканчивались. Люди уважали друг друга. Взрослые внушали нам, что шуметь, греметь нельзя, что в доме мы живем не одни. А мы в доме знали всех, во всех 64 квартирах. Мы оставляли ключи от квартиры под ковриком у входной двери или в почтовом ящике, если соседской Марьи Ивановны не было дома.

Вот когда мы подросли и стали дружить, из наших окон на горе соседям неслось «…я к тебе не подойду, я к тебе не подойду, и ты ко мне не подходи…» и все в том же духе, про любовь. Золотое было время! Привет сестрам Одинцовым, Андрею Кокорину, братьям Старковым, Игорю Гомаско, сестрам Розенфельд, Игорю Максимову, Саше Овласенко, Ольге Тишковой и всем-всем нашим.

Бабушка после безвременной кончины моего любимого и единственного деда Михаила Ивановича Булатова переехала на Морской, 56, на 1-й этаж полногабаритки. Мы, ее внуки, любили к ней заходить, особенно в дни праздников после демонстрации. Пройдешь со своей школьной колонной и к ней на ароматные пироги – смотреть на яркую, праздничную и шумную колонну из открытого окна.

Но в один прекрасный день родители объявили нам (а детей в семье было трое), что мы переезжаем в новую квартиру в «Щ». Это был для нас, как сейчас модно говорить, шок. Иванова, 28, 5-й этаж. Вокруг вышки и провода ЛЭП, бесконечные стройки и непролазная грязь. Мы попали из зеленой сказки в прошлый век.

Помню, долго плакала о переезде. Не радовала ни большая квартира, ни хороший ремонт, который сделал отец. Мое сердце осталось там, на «верхушке». Мои страданья тогда вылились в небольшое сочинение на свободную тему, которое я написала, будучи первокурсницей, и которое привело в восторг преподавателя – «Серый день». «Серое небо, серые дома, серый асфальт, серые лужи. Капли осеннего дождя стучат по серому подоконнику. И обои в моей комнате тоже серые. Перед окнами серый магазин. В моих руках серая ручка, наверное, поэтому я не хочу видеть красные и желтые георгины на клумбе возле нашего серого дома. Серый день».

Когда я вышла замуж и жить было негде, бабушка охотно позвала нас жить к себе. Она уже поменяла квартиру с Морского на Героев Труда, 31, окнами на станцию «Сеятель». На этот шаг она пошла из-за младшего сына, но он вскоре уехал на другое место жительства, и мы заняли его комнату. К постоянному шуму за окном относились спокойно. Наверное, по молодости. Железная дорога – романтика, так думали мы, гуляя по путям до Центрального пляжа и обратно. Дом был кирпичный, с толстенными стенами, но голоса диспетчеров и лязг составов частенько прорывался в открытые форточки. Посуда в шкафу дребезжала, а диван потряхивало, когда мимо проходили тяжелые поезда. Маленькое землетрясение, но каждый день.

Машин на трассе было немного, и нам они не мешали.

Когда у нас появилась первая дочь, мы получили однокомнатную на Российской, 17. Соседи были хорошие, тихие. Только один мальчишка из квартиры под нами имел привычку вываливать содержимое мусорного ведра на головы прохожих со своего балкона. Именно тогда, в начале 80-х, стало модным запускать в новогоднюю ночь фейерверки, бабаханье которых мешало спать.

Через два дома от нас располагалась прекрасная детская площадка с двумя открытыми бассейнами для детей. Это было одним из чудес Академгородка. Мои маленькие дочки с удовольствием плескались в теплой водичке. Было здорово сидеть в тени деревьев и смотреть на эту галдящую кучу детей. Правда, вскоре визг и писк малышей надоел жителям соседних домов, и площадку закрыли. Жаль, что такое чудо для детей больше не повторится. Микробы, видишь ли.

И вот – 2-комнатная на Полевой, 20. Кроме гудящей трансформаторной под окнами, и вспомнить нечего. Громко ходили разве что многочисленные тараканы в соседской квартире.

Наверное, стареем, подумали мы с мужем, когда нам было чуть-чуть за тридцать и мы осели на Полевой, 9 в 3-комнатной окнами на подъезд. 3-й этаж, лето, естественно, открытое окно, шум колес, голоса людей. Долго мы не могли привыкнуть к этим звукам прямо у твоей подушки, так нам казалось. В квартире было много ковров, но это не спасало.

Дальше – больше. Стали подрастать дети и соседские мальчишки тоже. Сходки в подъездах до полуночи с дымом сигарет, громкой музыкой переносных магнитофонов, плевками и матами.

Проводы в армию. Гуляли по 3 дня, видать, родственники радовались, что надолго сплавляют своих чад подальше от дома.

Как там, у классика… Улица. Один фонарь на всю округу. Разбитая бутылка о голову друга. «02» и тишина на время…

Машин все больше – и днем, и ночью. Голоса проходящих мимо (теперь модно говорить громко, пусть даже на улице глубокая ночь). А когда едешь по двору, всегда весело и хочется врубить музыку на всю катушку – пусть в окнах дрожат стекла.

Утро начинается рано-рано с резких звуков. Это работники ЖЭУ вытаскивают на свет застоявшиеся ванны с мусором. Немного погодя они вывалят его с матами в мусорные машины. А вот и дворник подоспел еще до будильника, «вжик-вжик» метлой, поговорил с мусорщиком на их особом языке. На душе хорошо, светло, новые слова в копилку мозга. Ностальгия. Теперь уже редко можно услышать «вжик-вжик» дворника – зарплата маленькая или метлы сломались?

Вот настала очередь соседа-«ихтиандра». Как по часам, каждый божий день в седьмом часу утра с грохочущим шумом набирается полная ванна воды.

День начался.

А теперь наши нервы испытывает цех по производству не знаем чего. Раньше стойкий запах уксуса и бряканье бутылок выдавало производство лимонада. А сейчас, в век высоких технологий, шум работающей вентиляции доканывает нас круглые сутки. Зато запаха нет, скажут другие. Уже и ящики ночной сторож не сколачивает (то ли ящики кончились, то ли сторожа сократили).

В связи с этим вспоминается старый советский фильм о разведчиках-шпионах, в котором одного сажают в камеру со звукоизоляцией и включают вот такой же противный, зудящий звук. После нескольких часов, проведенных в камере, наш шпион должен расколоться. Но он крепкий орешек: хватаясь за голову от боли, он все равно молчит.

А мы уже не можем! Под окнами наших домов построили маленький бетонный заводик. А где же еще?! Там СТО, автостоянка, железнодорожная ветка, гаражи, подступающее к домам кладбище, военное училище с грохочущим полигоном, огромная территория базы, живущая своей отдельной жизнью. Это наше «Щ», наши тихие улицы…

Уже утро. Приятных вам снов, дорогие сограждане!

Наталья ЖАРКОВА