Островок надежды

Островок надежды

День был обычным рабочим: толкающаяся толпа впереходах станции метро «Площадь Маркса», писк мобильных телефонов, вечнобегущие студенты. Но встречалось немало людей с радостными лицами, с красивымиподарочными коробками, букетами цветов и нарядными детьми. Это выпускникиспециализированной школы №152 спешили поздравить с юбилеем свой второй дом, гдеони прожили без малого десяток лет, и повидать одноклассников и учителей,ставших родными за эти годы.

Здесь обучаются дети с одним из самых страшныхдиагнозов – ДЦП. Это тяжелое, коварное заболевание, коверкающее человеческоетело, а порой и накладывающее отпечаток на интеллект. Таких детей редко инеохотно берут в муниципальные детские сады, а школа-интернат, где параллельнос обучением проводится коррекционная терапия, всего одна в городе и области.Последнее время витают упорные слухи, что содержать ее накладно, гораздо прощедоплачивать учителям других школ за обучение больных детей на дому. Ноколлектив, состоящий из медиков и педагогов, выпускники разных лет, нынешниешкольники и их родители решительно говорят, что закрытие этой школы явилось быпреступлением и тяжким грехом.

– Страшно представить, что в класс с современнымидетьми пришел сильно хромающий, плохо говорящий ребенок, – рассуждает мойдобровольный гид Сергей Чесноков, выпускник школы-интерната 1983 года. –Каким бы замечательным он ни был, ему предстоит с детства испытать на себежестокость здоровых сверстников, их пренебрежение, оскорбления и унижения.Учиться на дому можно, но чем заменить общение с ровесниками? Особого отношениясо стороны учителей, которое ему просто жизненно необходимо в обычной школе,одноклассники тоже не простят. Его еще выкинет во взрослую жизнь с ее волчьимизаконами, так зачем подвергать такому испытанию больного малыша?

Невозможно не согласиться с человеком, чей стажхождения на костылях превышает тридцать восемь лет. Ему ли не знать, какживется инвалидам в нашей стране, где о них вспоминают лишь десять дней в году…

А выпускники все прибывают, в маленьком холлестолпотворение. Пришедшие регистрируются и идут искать «своих». Этим терминомименуются учителя и воспитатели, одноклассники, друзья и подруги из другихпараллелей. Хотя тут, наверное, все свои, и никто даже из самых маленьких детейне покажет на тебя пальцем, как на обезьяну из зоопарка. Поэтому каждыйчувствует, что он вернулся домой. Осмотрели зал ЛФК, учебные классы, заполнилив музее специальную анкету и пошли в нарядную столовую.

Не было долгих пафосных речей, глупых гипербол иненужной статистики. Просто поздравляли школу, учителей и друг друга. Минутоймолчания почтили память тех, кто уже никогда не придет на праздник. Перечислялиимена преподавателей и бывших выпускников; на глазах у многих блестели слезы.Кто-то впервые узнал о кончине воспитателя или одноклассника, кто-то хорошопомнил эти похороны, на которых школьных друзей было больше, чем родственников…

Потом был концерт, организованный учащимися ипедагогами. Читали стихи, пели песни, танцевали бальный танец. Выступали ималыши, и старшеклассники, как в любой школе. Участники хорошо подготовились,на детях были замечательные костюмы, родители стояли рядом, переживая за юныхартистов. После концерта всех пригласили к столу, где можно было бесплатнопоесть мясных щей с белым хлебом и выпить вкусного чая.

Началась дискотека, но некоторые классы разбрелись покабинетам, чтобы поговорить и посмотреть принесенные домашние альбомы. Повсюдуслышалось: «Привет! А Маринку с работы не отпустили?» – «Где твоя Надя? Совторым в роддоме? Вы молодцы!» – «Илья болеет? Мы к нему заедем». Во всехрепликах неподдельный интерес к судьбе друг друга, люди искренне радовалисьуспехам и сопереживали неудачам, предлагали посильную помощь.

– Здорово, Макс! – раздался рядом резкий голос, имужчина лет сорока устремился навстречу знакомому. Но Макс вместо проявленийрадости добавил скорость и ушел, проигнорировав приветствие.

– Он его не узнал? – изумилась я, обращаясь к Сергею.

– Наоборот, узнал, поэтому и рванул быстрее. Будешьписать, не идеализируй особо. Тут тоже всякое случалось. Люди есть люди, ониумеют не только любить, но и ненавидеть. Конечно, за столько лет антипатияпритупилась, забылись обиды, но осталось стойкое нежелание общаться с отдельнымилюдьми. Их немного, но они были. Это избалованные, эгоистичные однокашники, чьяжизнь удалась в силу удачно сложившихся обстоятельств. На встречи они приезжаютхвалиться своими достижениями, но им никто не завидует. Не любят у насхвастунов. Уважения заслуживает скромный, добрый человек, который, поднявшисьна ступеньку выше, тянет к себе товарища. Взаимопомощь у нас на уровне, сдетства приучены. Вот посмотри внимательнее.

Я послушно оглянулась. Двое парней с тросточкамипомогали подняться по лестнице пожилому человеку на костылях. Едва прихрамывающаядевушка поила чаем мужа, опасаясь, что гладкий стакан выскользнет из егонепослушных рук…

– Здесь не только находят друзей, здесь влюбляются исоздают семьи, – рассказывает Чесноков. – Традиционно это крепкие браки сабсолютно здоровыми детьми. А какие у них дети добрые и заботливые! Хоть иневелика пенсия, да и денег больших не заработать, хоть тяжело с параличомвынашивать и рожать, а заводят и по двое, и по трое ребятишек, дружно живут, негоняясь за евроремонтами и машинами. Семья – вот что самое главное!

Походив по кабинетам, я убедилась, что Сергей неслукавил, говоря о значимости семьи. Вот сидит дружная компания немолодыхмужчин и женщин. Спрашиваю, в каком году окончили школу и кем стали.

– 73-й год! Мы стали мамами, папами, бабушками идедушками! – весело кричат выпускники и лишь потом сообщают, что из их классавышло много экономистов, медиков, соцработников и даже руководитель оркестранародных инструментов.

Хороших профессиональных результатов достигли многие.Мой спутник убежден, что это результат целеустремленности, внутреннейорганизованности и желания доказать, что ты ничем не хуже других. А мнедумается, жизнь удалась у тех, кто не тратил время понапрасну. Смолоду людиобзавелись семьями, не дожидаясь принцев и принцесс с богатыми дворцами, покародители были здоровы и могли помочь с внуками, завели малышей, продолжаяучиться и работать. Они не тратили время и деньги на хождения постриптиз-клубам и казино, образование старались получить там, где былибюджетные места. Многое зависело и от личных качеств, ведь человек добрый,честный, умный везде найдет себе друзей и сможет рассчитывать на их уважение иподдержку.

Праздник подходил к концу, приехавшие издалеказасобирались домой.

– Понравился вам школьный юбилей? – спрашиваю усмеющейся компании.

– Повидать своих всегда приятно. Концерт был хороший,молодцы ученики! Только вот плохо, что в четверг, не все смогли с работы уйти.И со столовой они зря так. Бесплатные щи с чаем – это, конечно, приятно. Но мыже не нищие, к празднику готовились, деньжата имелись. Был бы буфет снапитками, тортами, конфетами – все бы разобрали. Помогли бы посильно любимойшколе! – наперебой говорят выпускники.

Мимо нас проходит женщина – совсем крошечная,сантиметров 85.

– Разве у нее есть нарушения координации, почему онаучилась у вас?

– Потому что в твоей школе ее просто затоптали бы, – отвечаетСергей.

Понимая, что он прав, не решаюсь заступиться за роднуюшколу. С чувством стыда за все здоровое человечество согласилась с ним и в том,что не готово пока наше общество принять этих людей в свои школы и трудовыеколлективы. Тот, кто захочет поспорить, пусть обопрется на два костыля ипопытается воспользоваться заводской уборной. Ну как успехи? И это повсеместно.Мы строим здания для себя, для себя конструируем транспорт, мебель, сантехнику.А куда деваться тем, кто не подходит под стандарты, кто позаботится о них? Инеужели изоляция в доме инвалидов – это их единственная возможность не бытьосмеянным, чувствовать себя не хуже остальных?

А спецшколу закрывать ни в коем случае нельзя. Она длябольных детей – последний островок надежды. Надежды на то, что, выучившись,окрепнув и научившись общаться, они сумеют пробиться в этой тяжелой жизни.

Светлана КНИЖНИК