Женя Гимер: Я аккомпанирую себе в танце

Женя Гимер:
Я аккомпанирую себе в танце

Удивительное рядом – говорят обычно, когда старый друг-холостяк вдруг приглашает вас свидетелем на свадьбу или толстушка-одноклассница, спустя годы, однажды предстает перед вами настоящей королевой. В четверг 24 февраля для всех жителей Академгородка удивительное было так близко, что его можно было коснуться рукой и даже пропустить с ним по рюмке вина. В клубе «Батиссо», привычный фасад которого многие из нас наблюдают минимум дважды в день, весь вечер играла мировая знаменитость – джазовый композитор и исполнитель Женя ГИМЕР. Тот самый пианист, кларнетист и саксофонист, который когда-то закончил Новосибирскую консерваторию и переиграл со всеми местными звездами джаза. В 1991 году со своим диксилендом «Сибирский экспресс» он принимает участие в крупнейшем фестивале Russian River Jazz в Калифорнии. Легендарный Дейв Брубек приглашает талантливого сибирского усача к совместному выступлению на своем концерте. А когда Женя Гимер исполнял «Пять четвертей» (Take five) в четыре руки с самим автором, пятитысячный зал всколыхнулся и взревел.

С тех пор прошло почти пятнадцать лет. Теперь полноправный гражданин Финляндии Женя Гимер живет и работает в этой стране, по его выражению, наиболее открытой к свободному музыкальному творчеству и наименее коммерциализованной. Под незамысловатыми названиями наподобие «Гимер-трио» или «Гимер-квартет» (вне зависимости от количества участников) он колесит по всей Скандинавии. Эхо оваций и бурный успех сопровождает озорного виртуоза, как шлейф комету. Сегодня он играет сольный концерт в клубе Хельсинки или Стокгольма, завтра – в оркестре Spirit of Life, штат Нью-Джерси, послезавтра выступает в Таллиннском театре оперы и балета как композитор и аранжировщик балетной постановки «В настроении Дюка Эллингтона». Пару лет назад на главной театральной сцене Вены состоялась презентация пластического спектакля «Один на один», где под музыку Жени Гимера гуттаперчевые чернокожие ямайские артисты импровизировали джаз на языке тела. Каждый год Женя неизменно принимает участие в таких мощных международных фестивалях, как Pori и «Балтик-джаз». Администрация Pori Jazz Festival поручила Гимеру рекрутировать способных молодых музыкантов для будущих совместных проектов, чем Женя и занимается каждый раз, когда приезжает в Россию. В этот приезд избранником Pori стал талантливейший новосибирский джазмен Николай Панченко.

Говорят, на одном из Жениных концертов публика была до смерти напугана, когда прямо на сцене зазвонил телефон. Не переставая играть, солист без малейшего раздражения взглянул в сторону кулис и сказал туда: «Если это мой агент, скажи ему, что я на работе». «Знаете, зачем изобрели фортепиано? – поднимает гений свои черные, как смоль, брови. – Чтобы музыканту было куда поставить кружку пива!» Про Гимера ходит бесчисленное множество легенд и небылиц, которые он с радостью подтверждает и тут же полностью опровергает, вводя любопытных в замешательство и продолжая беззастенчиво улыбаться, демонстрируя оба ряда крупных белоснежных зубов. Женя почти всегда улыбается и отвечает остроумной шуткой на самые протокольные вопросы журналистов. Умные, заранее заготовленные вопросы исчезают с первыми же звуками его фортепиано. И в сияющей счастьем восхищенной голове повисают жалкие хвалебные реплики. Например: «На какую сумму застрахованы ваши божественные руки?» или «Как реагирует аудитория на вашу музыку?» – «Они смеются и плачут. Помню, на одном из моих вечерних концертов я увидел слона, который стоял в углу и рыдал. Я спросил его: «Что, вам знакома эта мелодия?» – «Нет, мне знакомы эти костяные клавиши».

– Почему у вас усы, как у Сальвадора Дали?

– Ну что вы все с этим Дали! Во-первых, это у него, как у меня. Это просто популярный стиль начала прошлого века. В Финляндии меня называют молодым Сибелиусом и Эркюлем Пуаро, а вообще-то я – китайский дракон.

– Какими судьбами такие звезды играют в тихом уголке для небольшой горстки посетителей?

– Дело в том, что я приезжаю в Новосибирск не на гастроли, а к друзьям, с которыми провел многие годы моей жизни в этом городе. Поэтому все концерты, которые происходят в самых разных точках, – от филармонии и клубов до ваших академовских пенатов – это все спонтанное творчество, незапланированное. Можно считать, что это такой домашний вариант за бокалом вина. (С чувством отпивает глоток красного.) Мне приятно работать и в таких условиях. В этом есть свой шарм, спокойствие. Ведь по большей части я выступаю разными составами на фестивалях и в джаз-клубах, где публика достаточно искушенная. Год назад я играл в «Комеди Франсе», что в 70 метрах от Нотрдам де Пари. Там мне довелось выступать с Тедом Херстеном, который 20 лет работал с Чарли Мингусом.

– Джаз впитывает в себя все стили – от попсы до этнических мелодий. Что из этого предпочитаете использовать вы, когда импровизируете?

– Я очень непритязателен по стилю, поскольку главное – понимание между музыкантами на сцене. Чаще всего играет сборная солянка, люди, которые не сыгрывались до этого и уж тем более ни о чем не договаривались. Но если общение на сцене удачное, значит, звучать будет все, что нам только придет в голову сыграть. Это интернациональная музыка, космополитичная. Джазовые музыканты в большинстве своем всеядны насчет стилей и совершенно открыты к экспериментам.

– Когда вы играете, нога очень пластично отбивает такт, а ярко-красные лаковые туфли здорово напомнили чечетку. Вы танцуете?

– А вы приглашаете? (Смеется.) Конечно, танцую. Я вообще танцор. Это я, чтобы было не скучно, просто немного аккомпанирую себе в танце.

– Почему джаз – это сразу Финляндия? Питерская группа «Текила-джаз» там практически поселилась. Почему, например, не Штаты?

– Финляндия очень развита именно в музыкальном отношении. Там можно кормить себя, занимаясь только своим любимым делом – концертами. А в Штатах нужно преподавать, принимать активное участие во всяких околомузыкальных делах. Там волка ноги кормят, а я не хочу быть волком. Кроме того, мои родители и друзья в России, а Финляндии расположена очень удобно, чтобы ездить оттуда с гастролями по Европе и регулярно навещать родных и близких, а вечером играть вот в таком камерном месте. Это очень романтично.

Он сделал маленький глоток и вернулся на сцену. Кисти по-кошачьи мягко запрыгнули на клавиатуру – и через мгновение заполнили все пространство божественной музыкой. Морриконе, Гершвин, Эллингтон, Дезмонд, Брубек, Перкинс... Одна знакомая мелодия так легко переходила в другую, такую же знакомую, словно они были написаны для одного концерта.

Мария ШКОЛЬНИК.